раз как кукукнут, так подскочишь от неожиданности. — Она поспешно прибавила:
— Только я их не трогала. Я к ним вообще никогда не прикасаюсь. Мисс Пебмарш их сама заводит.
— С ними ничего не случилось, — заверил инспектор. — И вы уверены, что сегодня утром там не было больше никаких часов?
— Конечно, не было. Откуда бы им взяться?
— Не видели вы, например, серебряных настольных часов, или маленьких золотых — на камине, или фарфоровых часиков с цветочками, или таких в кожаном футляре, с надписью «Розмари»?
— Не было там ничего такого.
— А если бы были, вы бы заметили?
— Конечно.
— Все эти часы спешили примерно на час, кроме напольных и с кукушкой.
— Заграничные небось, — рассудила миссис Куртен. — Мы с моим стариком однажды ездили в автобусную поездку по Италии и Швейцарии, так у них там как раз на час больше. Что-то такое из-за Общего рынка. Мне этот Общий рынок совсем не нравится, да и мистеру Куртену тоже. По мне, Англия и так хороша.
Инспектор Хардкасл решительно уклонился от политических тем:
— Вы можете сказать, когда сегодня ушли от мисс Пебмарш?
— В четверть первого, как сейчас помню.
— Мисс Пебмарш к тому времени уже вернулась?
— Еще нет. Она приходит то в двенадцать, то в половине первого, когда как. — А во сколько она ушла?
— Я ее не застала. Я пришла к десяти.
— Большое спасибо, миссис Куртен.
— Все-таки непонятно с этими часами, — сказала миссис Куртен, — может быть, мисс Пебмарш их на распродаже купила? Вы ведь вроде сказали, они старинные?
— Мисс Пебмарш часто бывает на распродажах?
— Месяца четыре назад она там такой ковер отхватила — любо-дорого посмотреть. Говорит, совсем дешево. Потом еще бархатные занавески. Их только подкоротить пришлось, а так совсем как новые.
— Но всякие антикварные вещи, фарфор, картины она на распродажах не покупает?
Миссис Куртен покачала головой.
— Я вообще-то не замечала, но ведь на распродажах чего не бывает. Иной раз так увлечешься… Потом приходишь домой и только удивляешься: зачем все это накупила? Вон однажды ухватила сразу шесть банок варенья. Потом посчитала — дешевле самой сварить. Или наберешь всякой посуды. А на ярмарке по средам можно и получше найти.
Она хмуро покачала головой. Хардкасл понял, что вряд ли еще чего-нибудь добьется, и откланялся. Тогда Эрни высказал свое мнение по обсуждавшемуся вопросу:
— Убийство! Вот здорово!
Это восхитительное событие напрочь вытеснило из его головы межпланетные экспедиции.
— Как ты думаешь, это мисс Пебмарш его укокошила? — спросил он с некоторой завистью.
— Не болтай глупостей, — оборвала его мать. Ей пришла в голову новая мысль, — Я вот думаю, надо было все-таки сказать… — Чего, ма?
— Не твое дело, — отмахнулась миссис Куртен, — ничего особенного.
Глава 6
Рассказывает Колин Овн
Когда мы съели по здоровенному бифштексу с кровью и выпили по кружке пива, Дик Хардкасл удовлетворенно вздохнул и объявил, что вот теперь он доволен, после чего потребовал:
— Знаешь что? К черту всяких страховых агентов, бесхозные часы и орущих девиц. Расскажи-ка о себе, Колин. Я уже не надеялся вообще тебя снова увидеть и вдруг встречаю на захолустных улочках Краудина. Между прочим, я твердо уверен, что ихтиологу в Краудине делать нечего.
— Дик, не смей издеваться над ихтиологией. Это очень полезная наука. Одно упоминание о ней наводит на людей такую смертельную скуку, что дальше объяснять уже не приходится.
— Соответственно, меньше шансов себя выдать?
— Прошу не забывать, — отвечал я холодно, — что я действительно ихтиолог. Я окончил курс в Кембридже. Не очень хорошо окончил, но все-таки. Это страшно интересная наука, и я собираюсь когда-нибудь к ней вернуться.
— Я, разумеется, знаю, над чем ты работал, — сказал Хардкасл. — Тебя можно поздравить. Суд над Ларкином состоится через месяц, да?
— Да.
— Просто удивительно, как ему так долго удавалось безнаказанно передавать информацию. Казалось бы, его давно должны были заподозрить.
— Однако не заподозрили. Заподозрить человека, который с виду чист как стеклышко, всегда нелегко.
— Он, наверное, очень умен, — заметил Дик.
Я покачал головой.
— На самом деле скорее всего нет. Он просто делал, что ему говорили. У него был доступ к чрезвычайно важным документам. Он их выносил, документы фотографировали, потом возвращали ему же, и к вечеру все снова оказывалось на месте. Дело было организовано на диво четко. Ларкин каждый раз обедал в новом ресторане. Мы полагаем, что, когда он оставлял плащ на вешалке, рядом всегда висел еще один точно такой же, однако он вряд ли принадлежал одному и тому же человеку. Ларкин и этот другой обменивались плащами, но при этом никогда друг с другом не заговаривали. Впрочем, мы хотели бы знать побольше о механике этого дела. Все было прекрасно продумано и идеально рассчитано. Чувствуется, что за ними стоит чей-то незаурядный ум.
— Поэтому ты до сих пор и околачиваешься возле военно-морской базы в Портлбери?
— Да. Один конец цепочки ведет на морскую базу, другой — в Лондон. Мы знаем, где, когда и как Ларкин получал деньги за свою работу. Но в середине пока обрыв. Где-то там мощный организационный центр. Вот о нем мы и хотели бы знать побольше, потому что мозг скрывается именно там. Это своего рода штаб, и благодаря его существованию вся их работа идеально спланирована, а след запутан даже не в одном, а в семи или восьми местах. — Что Ларкина на это толкнуло? — поинтересовался Дик. — Политический идеализм? Тщеславие? Или просто деньги?
— Нет, идеалистом он не был, — ответил я, — полагаю, просто деньги.
— Но раз так, почему же вы его раньше не вычислили? Он же тратил эти деньги, а не в кубышку складывал?
— Тратил, еще как. Строго говоря, мы вычислили его гораздо раньше, чем может показаться.
Хардкасл понимающе кивнул.
— Ясно. Вы выследили его, а потом стали использовать в своих целях. Так?
— В общем, да. Прежде чем мы до него добрались, он успел переправить туда кое-какие важные сведения, и мы решили: пускай продолжает. Подкинули ему новую информацию, с виду не менее важную. В нашем деле порой приходится разыгрывать из себя дурачков.
— Не хотел бы я, Колин, работать в твоем ведомстве, — проговорил Хардкасл задумчиво.
— Это вовсе не такая занимательная работа, как может показаться, — заметил я, — напротив, как правило, она просто скучна. Впрочем, не это главное. Беда в том, что, как мне кажется, на свете уже давно вообще не осталось никаких секретов. Мы знаем их секреты, а они — наши. Наши агенты зачастую работают и на них. Их агенты сотрудничают с нами. В результате поди разберись,
