вполне по силам вылетать по утрам вместе с Аю, как много лет назад. Не каждый день, только когда она говорила, что сегодня мне ничто не грозит, но показалось, что неделя за неделей опасных дней становилось все меньше, словно… Словно своими крыльями я рвал стянувшуюся над Адмаром колдовскую сеть!
Рыбаки, которых я изредка видел на базаре, кланялись мне, как рашудану, и молчали. Я с ними тоже не заговаривал, незачем было. Тем утром, когда я с трудом догреб до берега и выволок из лодки Фергию – ее шатало на ходу, – они ни о чем не спросили. Только старший осведомился, все ли в порядке с почтенной Данна Арой, а когда я опустил голову, только кивнул. Другие помрачнели – наверняка подумали, что теперь, когда видящей духов нет больше, искать рыбу станет сложнее, но тоже промолчали.
Увы, в ловле я им помочь никак не мог… Вернее, так я думал до тех пор, покуда не разглядел с высоты большой косяк рыбы и не последовал за ним. Попытался даже поймать хоть рыбешку, но не вышло – они были мелковаты для моих когтей. С тех пор я выискивал добычу намеренно, и, похоже, рыбаки сообразили, что я не просто так кружусь над одним местом, а время от времени еще изображаю охотящуюся чайку. Конечно, от этого было больше брызг, чем толку, но, главное, они поняли мое послание: я не раз видел, как лодки движутся к тому месту, над которым я выписываю круги с самого рассвета.
Фергия объявлялась время от времени, чтобы воздать должное стряпне Фиридиз, пошептаться о чем-то с Аю, побывать в моей амме и воспользоваться услугами Бушана, великого умельца размять усталое тело и слепить заново, как новенькое, потом беззлобно обзывала меня бездельником и снова исчезала. Чем занималась, сказать сложно, я не слышал о новых свершениях Белой ведьмы. Разговоры о том, как она расчистила горло залива, посрамив чародеев рашудана, и даже, на радость владельцам, подняла галеры почти не пострадавшими, понемногу утихали. Если кто и ходил в Проклятый оазис за помощью, то помалкивал, а Фергия о клиентах не распространялась.
Так все и шло до того дня, когда Ариш, мой слуга, не явился со словами:
– Шодан, там у ворот какой-то бродяга, говорит, ты его знаешь. Просит впустить скорее – у него важная новость, но он готов доверить ее только твоим ушам!
– А имени он не назвал? – поинтересовался я.
– Нет, шодан.
– Ну хоть опиши его!
– Что там описывать, шодан? – поразился Ариш. – Бродяга как бродяга. Маленький, тощий, кожа цвета красной меди… правда, вот одет, хоть и бедно, но чисто. Не в рванине, словом. И пальцы в чернилах, я удивился еще. Но, может, это болезнь какая или он морского гада на базаре стибрил и разделывал неумеючи…
– И еще у него на редкость противный резкий голос, – добавил я, опознав по этому скудному описанию уличного поэта Чайку, который стараниями Фергии и старого книготорговца Хаксюта поумерил пыл и принялся обучаться грамоте. Интересно, что ему от меня-то понадобилось?
– Точно так, шодан.
– Зови его сюда, – вздохнул я. – И вели принести закуски – он наверняка голодный, как всегда…
Что верно, то верно: Чайка оправдывал свое прозвище (настоящего имени я так и не узнал) и мог есть сколько угодно в любое время суток, а что не мог в себя впихнуть, то хоть надкусывал и выпрашивал с собой – для жены.
На этот раз, однако, он не начал шарить взглядом по сторонам в поисках чего-нибудь съедобного, а сразу кинулся ко мне с воплем:
– Вейриш-шодан, он меня убьет!
– Кто? – опешил я. – Даллаль? Так он на тебя не гневается. И не ищет толком, делать ему больше нечего…
– Нет же, шодан! Я про главного советника… – Чайка огляделся, словно ожидал, что из-под каждого куста в моем внутреннем дворике торчат чужие уши. – Он узнал, где я, он сам едет…
– Куда едет? – окончательно потерял я нить мысли. – Скажи толком! К Хаксюту, что ли?
– Да нет! Я ведь не там живу, я только учиться прихожу… – Он растопырил перед моим носом щедро заляпанные чернилами пальцы.
– Домой к тебе? Но ты живешь в Нижнем городе, главный советник рашудана точно к тебе не потащится.
– Шодан, ну почему ты такой недогадливый?! – возопил Чайка, схватившись за голову. – Я говорю о Проклятом оазисе!
– Я опять ничего не понял, – честно сказал я. – Во-первых, откуда ты узнал, что этот… как его?
– Ларсий!
– Да, Ларсий едет в оазис?
– В городе сказали, и я сразу побежал прятаться, – ответил он.
– И кто же ему донес, что ты частенько бываешь в оазисе?
– Откуда мне знать, шодан? Может, кто-то что-то заметил, слухи и пошли…
– Но согласись, глупо отправляться в оазис со всей свитой, рассчитывая застать тебя там! Фергия-шади – колдунья, она бы превратила тебя во что-нибудь или просто сделала невидимым, и ищи хоть до скончания века!
– Так у Ларсия тоже чародеи есть, – Чайка шмыгнул носом. – Ищейки. Найдут, хоть на дне морском спрячься…
– Все равно – глупо, – покачал я головой. – Брать тебя удобнее у Хаксюта или дома. И уж точно Ларсий лично не отправится по такому делу, им занимается Даллаль, пускай и спустя рукава. И почему ты решил, что советник явился за тобой, а не к Фергии-шади? Мало ли, по какому делу! И почему ты так ухмыляешься, мерзавец?..
Чайка захохотал и сел на пятки, хотя до того все норовил стукнуться лбом оземь.
– Конечно, Ларсий едет не за мной, шодан, – проговорил он, хихикая. – Но Фергия-шади сказала, что обмануть тебя легче легкого, вот я и решил попробовать…
Я вдохнул поглубже, выдохнул и сказал:
– Ты мог бы придумать историю получше, сочинитель. А теперь не тяни время, выкладывай, что случилось, и почему Фергия-шади прислала тебя, а не волшебную птицу?
– Ну так я тоже птица, – Чайка помахал руками и ухмыльнулся, показав выбитый передний зуб, – пускай и неволшебная. Только кто меня выследит? А вот ее посланников – могут, потому что, говорю же, у Ларсия в свите много чародеев, и они живо заметят, что шади кому-то послала весточку! И еще…
– Хорошо, с этим все ясно, – остановил я его словоизвержение. – Очевидно, ты просто прохлаждался в оазисе, вот тебя и отправили с посланием? Почему не Ургуша?
– А кто будет встречать гостей, подавать на стол и все такое прочее? – резонно ответил Чайка.
– И ты что же, бежал сюда на своих двоих? Если даже птицы-наблюдатели заметили Ларсия от самого города, он давно уже прибыл!
– Вообще-то, все было
