Кристиан X высказывал недовольство по поводу поведения сына великой княгини Ксении Александровны — князя Василия Александровича, который находился в дружбе со священником Русской церкви в Копенгагене Л. Колчевым и дьяконом Шумовым. Кристиан X требовал отъезда великого князя Василия Александровича в Англию.
В литературе сохранилось немало историй о постоянных стычках короля с императрицей. Одна из них произошла из-за счета за электричество. Однажды вечером к Марии Федоровне явился слуга короля и от его имени попросил погасить часть ламп, так как последний счет за электричество оказался слишком высок. В ответ Мария Федоровна вызвала собственного камердинера и велела зажечь все лампы на своей половине.
В одном из своих писем из Дании к своей сестре Александре Мария Федоровна критически оценивала поведение своего племянника, указывая на его тяжелый характер и неумение поддерживать дружеские отношения со своими родственниками. «Вчера Кристиан и Адини давали музыкальный вечер во дворце Кристиана VII, после чего ужинали в нашем милом дворце, и я, никем не замеченная, наблюдала за ними из-за гардин, когда они спускались мимо меня по лестнице. Члены семьи снова приглашены не были, что мне совершенно непонятно. Кристиан посетил меня около 5 часов, и я сказала ему, что нахожу в высшей степени прискорбным тот факт, [что] его собственные братья и сестры не присутствовали там, на что он довольно-таки глупо отвечал: „Они слишком много едят, а нам следует экономить!“ Вальдемар, Густав и дежурный капитан Понтоппидан также в этот момент были у меня и слышали этот неумный ответ, чрезвычайно меня раздосадовавший. Однако еще больше меня огорчило, когда он сказал капитану, что было бы неплохо, если бы он выпил чаю и съел несколько бутербродов и пирожных у меня с тем, чтобы быть сытым, когда он к 7 часам отправится к королю на обед! Это должно было быть смешным, однако прозвучало поистине ужасно, и мне стало стыдно за то, что другие могут о нем подумать! Это так бестактно и просто-напросто грубо и пошло. Вальдемар рассмеялся и сказал, что он всего лишь хотел поддразнить меня, но я знаю, что это совсем не так, ибо он говорит то же самое и другим, тем, кто не в состоянии ответить, когда он высказывает им подобные неприятные вещи, которые часто могут быть весьма оскорбительными. Это поистине меня удручает, ибо в сущности он человек добрый, однако его глупый язык весьма несдержан, да и сам он лишен тонкости в обращении». Кристиан X неоднократно предлагал Марии Федоровне продать или заложить драгоценности, привезенные ею из России. Однако Мария Федоровна упорно отказывалась это сделать и вплоть до своей смерти хранила драгоценности в шкатулке под кроватью.
Марию Федоровну материально поддерживал английский королевский дом: по указанию Георга V вдовствующая императрица получала ежегодную пенсию в десять тысяч фунтов стерлингов. Но она продолжала испытывать серьезные материальные затруднения. 8 июня 1921 года она писала своей сестре Александре в Лондон: «Я сижу после чая на большом балконе возле твоей комнаты, на улице прекраснейшая погода. Я одна дома, так как я с мальчиками (внуки Тихон и Гурий. — Ю. К.) иду на ужин в 7 ½ в Бернсторф, а Ольга, пользуясь свободным вечером, выехала с мужем, так как они оба не хотят участвовать в большом обеде, что мне кажется глупым, но у нее нет платья, а заказывать она не хочет. У меня же есть платье, которое я купила в Лондоне в 1914 г.: светло-фиолетовое, оно сохранилось еще с Петербурга. Другого у меня нет, да и не так это важно — днем я ношу с благодарностью ту кофточку в черно-белую полоску, которую ты мне любезно прислала зимой, — она такая чудная, легкая и прохладная…»
В 1920 году Мария Федоровна переехала в замок Видёре, к северу от Копенгагена, который был куплен ею и сестрой Александрой в 1907 году после смерти их отца. Здесь английская королева часто гостила вплоть до своей смерти в 1925 году.
Русская эмигрантская колония в Дании в 1922 году насчитывала три с половиной тысячи человек, из которых две тысячи жили в Копенгагене. Цезарь Гейн, представитель Советской России в Дании, в письме Г. В. Чичерину 8 сентября 1923 года отмечал: «Русская колония здесь, очевидно, имеет достаточно прочное гнездо. Это было явно во время приезда Марии Федоровны, которая, как говорят, приехала сюда, обратно, для постоянного жительства».
Центром объединения русских эмигрантов была Русская церковь Благоверного Александра Невского, построенная в 1883 году на средства императорской семьи и государства Российского.
В Дании в эти годы продолжала действовать российская царская миссия во главе с бароном Мейендорфом, которая оставалась на позициях непризнания большевистской власти. Вместе с тем действовала и большевистская миссия Ц. Гейна.
Датскому правительству в течение некоторого времени приходилось иметь дело с двумя миссиями одновременно. В 1920 году советское правительство выступило с требованием передачи Советской России здания храма Александра Невского и немедленного выселения причта из здания церкви, помещавшегося в нижнем этаже.
Дело было передано на рассмотрение в датский суд. Суд прошел несколько инстанций. Первое решение суда признавало, что большевики не являются собственниками здания. Вторая судебная инстанция — окружной суд — вынесла постановление, что так как церковь является казенным имуществом, то собственником его является советское правительство. Третья инстанция — Верховный суд Дании — вынесла окончательное решение, согласно которому законным владельцем церкви является церковная община. Решение датского Верховного суда под председательством господина Тролле было основано на том, что в свое время храм строился не только на государственные деньги, но и на личные деньги императорской семьи.
Большевикам в те годы, видимо, было известно, что в храме Александра Невского в Копенгагене находились тогда великие святыни Русского государства — Десная рука и часть Древа Иоанна Предтечи, спасенные и вывезенные из гатчинской церкви Святого Павла настоятелем собора протоиереем Иоанном Богоявленским 13 октября 1920 года.
Святыни были сначала доставлены в Таллин, а затем переданы законной владелице — императрице Марии Федоровне, супруге Александра III и матери Николая II.
Документы, хранящиеся в архивах ФСБ, свидетельствуют о том, что большевистская агентура Дании регулярно направляла в ИНО ГПУ секретные сообщения о настроениях русских эмигрантов и лиц, находящихся, в частности, в окружении императрицы Марии Федоровны, ее ближайших родственников, служителей церкви. Так, в одной из депеш, датируемой 28 сентября 1923 года и содержащей адресные пометки: «1) Пиляру — Арбузову; 2) Ягоде — Менжинскому; 3) Вележеву», говорилось: «Из русской эмиграции в Дании, образующей местное ядро монархической организации (и деятельность которых подлежит обследованию), обращают на себя внимание следующие: Барон фон Мейендорф (бывший полномочный представитель); Генерал Потоцкий (военный атташе); секретарь миссии Папаригопуло; великая княгиня Ольга; Полковник Куликовский; Барон фон Герсдорф; Генерал Лазарев; Адмирал Григорьев; Две грузинские княгини; Князь Мышецкий; полковник Котляревский; Генерал Безобразов; Обер-лейтенант Ногаец; Графиня Менгден; Священник Попов; Консул Эрнфельд; Полковник Катляцевский».
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
