бы и нам, но Грэйнджер — очень независимая и самостоятельная особа.
— Кого вы опять бить собрались? — с подозрением спросила она вполголоса.
— Опять? Парни, вы уже кого-то избили? Когда? Почему меня не позвали?
— Не ёрничай. Ты прекрасно понял суть вопроса.
— С костями всё, я на варку. Засекай время.
Я встряхнул натруженные руки, вдохнул-выдохнул пару раз, успокоил магию и начал засыпать костяной порошок, постоянно помешивая мутнеющее варево и чуть-чуть корректируя аспекты. Вода и немного Смерти. Куда проще постоянно корректировать магический спектр во время варки, нежели при финализации, единым рывком.
— Я им боксёрские груши подарил, — продолжил я разговор, войдя в нужный поток отрешённости. — И перчатки. И зачаровал так, что порвать их нелегко. А это вызов. Они обдумывают тактику поиска уязвимых мест.
— Именно так, мисс Грэйнджер, — негромко согласился Гойл. — Кстати, прекрасные серёжки.
Грэйнджер раздражённо фыркнула.
— Он прав, Грэйнджер, — вступил молчавший до этого Малфой. — Эти серьги тебе идут.
Сказал он это равнодушно, не поворачивая головы и не отвлекаясь от созерцания котла. Вероятно, именно это безразличие убедило Гермиону, что коварные змеи в настоящий момент ей не врут. Дипломаты, однако.
Грэйнджер покосилась на меня, но внезапно вспомнила что-то такое, отчего аж работать ножом прекратила.
— Кстати говоря, Гарольд Поттер, — воскликнула она едва ли не на весь класс. — Что за хамящую сову ты мне прислал?
Я чуть не уронил мешалку. Судорожно выдернул заусенец Жизни, просочившийся в котёл. Буквально кожей почувствовал, что вознамерившийся было одёрнуть забывшуюся гриффиндорку Снейп решил отложить расправу и послушать интересный сюжет.
— Гермиона, не ори. Тебе баллов не жалко, что ли? И нарезку не прерывай, пожалуйста.
Аргумент про баллы подействовал безотказно. Тон был снижен до приемлемого, шинкование продолжилось.
— Что ещё за хамящая сова? — спросил я. — Как и кому может нахамить сова? Собственному хвосту?
— Ну… не совсем так, — неуверенно сказала Грэйнджер, но внезапно опять нахмурилась. — Не делай из меня дурочку. Я сама видела!
— Видела или слышала? Гермиона, ты можешь внятно объяснить, что у тебя случилось? Что натворила эта зарвавшаяся птица?
— Не смей делать из меня… Ладно, слушай. Она прилетела, принесла посылку. Отказалась от печенья. Я была немного… — Гермиона неосознанно поправила мантию, словно хотела в неё закутаться. С вызовом посмотрела на меня. — Неважно!
— Ага. Сова прилетела, принесла посылку, от перекуса отказалась. Это и было хамство?
— Да! То есть, не только. Она его ногой отодвинула! Печенье, то есть.
— Вот же тварь! Рук не имеет, ногами пользуется.
— Ты не понял. Слушай дальше. Я начала сочинять ответное поздравление. Книгу приготовила.
— Ответное — это мне? Книга не дошла, кстати.
— Верно. Я потом книгу Невиллу подарила. Мама… посоветовала.
— Ага. Была ещё и мама. Время засыпать смесь номер три, давай траву. И что дальше? Ты дописала открытку?
— Нет. Я захотела ещё и Рону отправить. И Невиллу.
Я вздохнул.
— Где это было?
— В отеле, в Париже, я же тебе говорила.
— Я запамятовал. Наверное, и тариф заплатил не международный. И ты несчастной птице ещё и три письма в ответ хотела навесить. А у неё переносимый объём не резиновый.
— Она и отказалась нести письмо Невиллу, — Гермиона ткнула в меня обвиняющим жестом. — Мне сразу показалось подозрительным, что сова слишком умная.
— Пока что ты не рассказала ничего, несвойственного почтовым совам. Они действительно умнеют после приручения друидами. Или кто их там сегодня приручает. Хорошо, но что там с хамством?
— Вот! Пишу я, значит, открытки, и тут она… — Грэйнджер опять запнулась и раздраженно сказала: — Неважно! Я убежала в… А она наговорила гадостей моей маме!
— Ты просто мастер обстоятельного рассказа… Стоп! Наговорила?
— Да! Мне мама потом такого нарассказывала…
Я лихорадочно перебирал варианты. Или мамаша ей наврала, или…
— Ты, случайно, не угощала родителей чем-то, привезённым из Хогвартса? — спросил я обеспокоенно. — Сладостями там, печеньями…
— А при чём тут… Ты за кого меня…
— Гермиона, не кипятись, вопрос серьёзный. Совы не разговаривают. Но зато тут есть любители подмешать лишнего в конфеты, не спрашивая хозяев.
— Да она не голосом разговаривала! Она на пергаменте писала.
Я облегчённо выдохнул.
— А… это нормально. Это другое.
— Что? Разговаривать птицам нельзя, а писать на пергаменте — нормально?
Я хотел было ответить, но внезапно в беседу вмешался доселе молчавший участник.
— Пятая сова… — задумчиво произнесла в пространство перед собой Дафна Гринграсс, тоже прекратившая нарезку.
Я безуспешно попытался задавить наползающую на лицо улыбку. И в таком виде был пойман Малфоем, который, почуяв действительно интересную тему, оторвался от перемешивания и быстро нас оглядел.
— Понимаешь, — начал я, всё ещё борясь с улыбкой, но меня опять прервали.
Позади раздалось знакомое шипение, сегодня для разнообразия переходящее в свист сильно перегретого чайника. Я досадливо отпустил мешалку, чтобы не загрязнять зелье Пустотой, и молча выставил за спиной щит, закрывающий наш ряд. Предупреждать окружающих уже давно не было нужды, народ уверенно отточил требуемые для выживания навыки. Крэбб скастовал купол, Грэйнджер развернулась и достала палочку, позади послышалась разбегающаяся возня… Я просто пережидал этот плановый катаклизм, досадуя, что меня оторвали от работы, но не собираясь оборачиваться. Зря.
Грохнуло так, что заложило уши. Я втянул голову в плечи и усилил щит. Сквозь звон в ушах послышался какой-то влажный удар, через секунду — смачный плеск, и лишь после этого — вопли боли.
Взорвался котёл Лонгботтома. Уизли сегодня задержался: Снейп запретил ему набирать воду, пока тот полностью не разотрёт в ступке все рыбные хребты. Разумеется, рыжий не спешил и всячески филонил, что полностью устраивало Снейпа: ему тоже не нужны претензии коллег, встречающих Рона во время уроков шляющимся по замку вместо пребывания в больнице. Но от обязательного пиро-шоу нас это не спасло. Его исполнил Лонгботтом.
Что он намешал в паре с Финниганом, остаётся неясным. В какой-то момент началась аномальная полимеризация рыбного клейстера. Костяной взвар всплыл, загустел и превратился в твёрдую прочную крышку, армированную кусочками
