Не случайно в «Ответе сестры милосердия» (1915) Гумилёв использует именно русские фольклорные мотивы и обращается к образу Ярославны. Современная гумилёвская Ярославна также ждет своего возлюбленного с победой и выхаживает раненого:
Так позвольте теми руками,Что любили вы целовать,Перевязывать ваши раны,Воспаленный лоб освежать.
В лазарете Гумилёв познакомился с племянником будущего известного исследователя литературы Петра Бернгардовича Струве — редактором-издателем журнала «Русская мысль» Михаилом Александровичем Струве, который тоже попал на излечение.
Гумилёву приходят письма от поэтов с новостями.
22 марта вышла статья друга Гумилёва Сергея Ауслендера «Литературные заметки. Книга злости» в газете «День» о выпаде Б. Садовского против Гумилёва. В книге «Озимь» Б. Садовской писал: «…Как Вильгельм, создал Брюсов по образу и подобию своему целую армию лейтенантов и фельдфебелей поэзии, от Волошина и Лифшица, с кронпринцем Гумилёвым во главе. Как пушки у Круппа, отливаются по заказу современные стихи и даже целые сборники стихотворений». Сергей Ауслендер высказывает критику жесткую отповедь: «Валерий Брюсов не нуждается в моей защите. Его значение для поэзии русской слишком общепризнано, чтобы злобные выпады недавнего почитателя могли что-нибудь изменить. Но как близкий друг Гумилёва, я не могу не протестовать, не могу не крикнуть: „Стыдно, позорно то, что вы говорите, Садовской!“ Я не знаю, может быть, слова „Вильгельм“, „кронпринц“ произносит Садовской только с милой шутливостью, но для меня, для миллионов людей, для Гумилёва — это символы всего самого злого, что только существует. Николай Степанович Гумилёв в качестве добровольца нижнего чина в рядах российской армии борется с этим злом, угрожающим нашей жизни, свободе, культуре, борется со всем тем, что олицетворяется для нас в Вильгельме и его бесславном кронпринце. И как раз в эти дни, когда появилась „Озимь“, где так походя ненавистным сравнением оскорбляется Гумилёв (тоже сотрудник Садовского по „Весам“), мы, друзья Гумилёва, с тревогой ждали от него известий, зная, что он участвует в самых жарких, кровопролитных сражениях, отражая врагов у Восточно-Прусской границы…Как русский литератор, как русский гражданин, он поступил плохо, выпустив в эти дни, когда нужно так много любви друг к другу, к России, к культуре, к литературе нашей, столько обличителей уже имевших, в эти великие дни мирового напряжения, выпустив книгу мелкой, нехорошей злости».
Гумилёв не мог не прочитать этой статьи. На Пасху Николай Степанович, видимо, сбежал из лазарета домой в Царское Село. В эти дни туда же попал и Ауслендер. Сергей Абрамович вспоминал потом о встрече с другом: «…на второй день Пасхи я решил поехать в Царское и неожиданно застал там Гумилёва. Он лежал в кровати весь белый, в белой рубашке, под белой простыней. Он приехал из-за болезни… Я очень обрадовался, но он был холоднее, чем соответствовало его стилю. Может быть, не хотел показаться слишком трогательным. Чувствовался какой-то разлад его с Анной Андреевной, как будто оборвались какие-то нити…» Верный друг Гумилёва сразу же уловил разлад. Как раз в это время Ахматова переживала сильное влечение к художнику Борису Анрепу, служившему тогда офицером. С ним Анну Андреевну познакомил все тот же недоброжелатель Гумилёва Н. В. Недоброво. 15 марта Ахматова пишет стихотворение «Сон», обращенное к Анрепу:
Я знала, я снюсь тебе.Оттого не могла заснуть.Мутный фонарь голубелИ мне указывал путь…
Тем не менее внешне Анна Андреевна казалась заботливой женой. Она навещала мужа в лазарете с первых дней.
В третьем номере «Аполлона» появляется поэма Ахматовой «У самого моря», обращенная к Н. Гумилёву и написанная в 1914 году. Анна Андреевна неоднократно признавалась впоследствии, что эта поэма — история их любви. В стихах она безжалостно умерщвляет своего мальчика — сероглазого царевича:
…«Он никогда не придет за мною,Он никогда не вернется, Лена.Умер сегодня мой царевич»…
28 марта Анна Андреевна была на благотворительном вечере «Поэты — воинам» вместе с А. А. Блоком, Ф. К. Сологубом, С. Есениным, И. Северяниным, М. Кузминым и С. Городецким в Зале армии и флота в Петрограде на Литейном. Ей очень шло белое платье со стюартовским воротником, она читала стихотворение «Вестей от него не получишь больше…». Остается только гадать, от кого: Анрепа или Гумилёва?
3 апреля свой день рождения Николай Степанович отметил в кругу семьи. Вместе с женой и сыном Львом они отправились в фотоателье и снялись все вместе на память. На снимке Гумилёв в унтер-офицерской форме с Георгиевским крестом. В этот же день он пишет стихотворение:
Я не прожил, я протомилсяПоловину жизни земной,И, Господь, вот Ты мне явилсяНевозможной такой мечтой.
Поэту исполнилось всего двадцать девять лет: отчего же так мрачны его мысли и почему он отмерял себе срок жизни в пятьдесят восемь лет?! Этого мы уже не узнаем…
На другой день Анна Андреевна пишет довольно мрачное стихотворение «Из памяти твоей я выну этот день…». Видимо, и в день рождения поэта между супругами произошла какая-то размолвка.
А еще через день Николай Степанович подписал семейную фотографию своей матери, зная, как она любит внука Льва: «Дорогой мамочке от Коли, Ани и Левы. Царское Село. 5 апреля 1915».
12 апреля Анна Андреевна по дороге в лазарет, на Троицком мосту, написала стихотворный отрывок «Думали, нищие мы, нету у нас ничего…». Придя к мужу, она все-таки решилась его прочитать. Николай Степанович одобрил и посоветовал печатать в таком виде, сказав, что это не отрывок, а законченное стихотворение.
15 апреля Гумилёв написал в госпитале две канцоны: «Словно ветер страны счастливо…» и «Об Адонисе с лунной красотой…». Эти канцоны свидетельствуют о душевном одиночестве поэта в это время. Никакие любовницы и случайные знакомые не могли ему заменить ту главную любовь, которая так долго и трудно умирала в его груди много лет.
Во второй канцоне Гумилёв приходит к печальному выводу:
Правдива смерть, а жизнь бормочет ложь.И ты, о нежная, чье имя — пенье,Чье тело — музыка, и ты идешьНа беспощадное исчезновенье…
Тут явная перекличка с поэмой Ахматовой «У синего моря». Поэт говорит о том же: любовь умерла. И кто в этом виноват, ему уже не важно. Но если Ахматова отпевает сероглазого царевича, то Гумилёв благословляет свою любовь на иную жизнь:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
