себе.
Корделия как-то резко перехотела плакать. Она представила его и Амелию, лежащих в обнимку, например, и обсуждающих планы на будущее. На душе стало больно и одновременно тепло. Мысль о том, что он больше не принадлежит ей, воодушевила. Теперь её задача выполнена.
— Хорошо. И он ещё поступил в Полицейскую Академию, — весело улыбнулась Мисти.
— Майкл — полицейский? Боже, это правда смешно, — ведьма рассмеялась, радостно, умиротворённо.
После девочки нашли нейтральные темы для обсуждения и принялись весело болтать, хотя Мисти заметила некоторую отстранённость Корделии.
* * *
— Деличка, милая, как ты? — послышался ласковый тон, заставивший ведьму открыть глаза. Она прикимарила немного, потому что голова моментами разбаливалась очень сильно, и сон был единственным спасением. Отрава всё ещё выходила из неё, и иногда приходилось резко подрываться и бежать в туалет. Измученная, но облегчённая, она засыпала уже несколько раз за день. Сейчас ведьма с интересом глядела в его глаза, думая о том, почему из-за двери торчит только его голова.
— Можно сказать, в порядке, — слабо ответила девушка. — Где ты был? Зайди.
— Я тебе за трофеем уходил, — всё так же, не высовываясь, ответил демон. — Сейчас переоденусь и приду. Ты выглядишь уставшей. Давай ещё отвару сделаю?
— Астарот, ну-ка зайди сюда, — прищурилась блондинка.
— Милая, я же сказал — переоденусь и приду.
Он как-то странно выглядел. Его кожа как-то посерела, глаза бегали, он немного вспотел. Пытаясь в своё время изучать каждую его реакцию, Делия научилась быть внимательной к мелочам. Даже если бы они через пару комнат перекрикивались, она заметила бы неладное. Она цокнула для виду, кивнула и прилегла, закрывая глаза. Как только красноглазый закрыл за собой дверь, ворожея поднялась на ноги, останавливаясь и пережидая боль вперемешку с головокружением и потемнением в глазах, и тихонько пошла вперёд босиком.
Увидев впереди его спину, девушка подметила, что брюнет хромает. Делия на цыпочках потопала за ним, держась на расстоянии. Благо, из-за слабости её энергия не ощущалась, и ей удавалось оставаться незамеченной. Астарот пришёл в свою комнату, плотно закрыв дверь, из-за чего ведьма насупилась и чертыхнулась. Она стала прислушиваться к звукам. Хрипит. Надеясь на удачу и хорошо смазанные петли, блондинка приоткрыла деревянную доску совсем чуть-чуть и заглянула. Демон снимал с себя пиджак, медленно, видно, что через силу. Вся белая рубашка в крови.
— Что с тобой произошло? — не выдержав, Корделия стремительно вошла в покои и подбежала к нему, оглядывая с ног до головы. — Чья это кровь?
— Вот ведь любопытная, — с досадой ответил красноглазый, выпрямляясь и делая вид, что он самый здоровый мужчина на свете. — Кровь Барбело. Довольна?
— А ссадина на щеке? — она осторожно, кончиками пальцев, прикоснулась к ране, смотря с каким-то волнением.
— Ну подрались чуть-чуть, с кем не бывает. Делия, хорошая моя, у тебя ручки горячие, иди ложись, — мужчина с не меньшим беспокойством разглядывал ведьму. Ну и что ей вздумалось выяснять его состояние? Он ради неё старался, а то, что Барбело — хитрая сука, это так, мелочи. Он-то всё равно победил. Прежде, чем она что-то ответила, чёртик развернулся, взял с кровати огромный длинный рог и протянул ей. — Это тебе. Вот. Можешь теперь других демонов им резать, он волшебный.
Корделия чуть приоткрыла рот, удивлённая, даже шокированная. Он что…вырвал дьяволице рог? Она рада или напугана? Наверное, первое. Делия подняла растерянный взгляд на мужчину.
— Она теперь…единорог? — всё, что смогла спросить девушка.
— Верно, — мудро ответил Астарот, и они оба рассмеялись. Тогда она заметила следы крови теперь уже спереди, проступающие из-под рубашки. Да и вообще, тяжёлое дыхание собеседника говорило о том, что они не просто помахали руками, а о тяжёлой борьбе.
— Тебе плохо, да? Что она с тобой сделала? — так или иначе, Гуд чувствовала себя виноватой. Демоны имели полное право злиться на неё и не воспринимать, как свою. Ей не хотелось, чтобы из-за её персоны Астарот остался без друзей.
— Мне не может быть плохо, я демон, забыла? — в тон отвечает брюнет, и ворожея поджимает губы.
Делия, игнорируя его показную маскулинность, подходит совсем близко и тянется к пуговичкам на рубашке.
— Воу, котёнок, ты ещё не оправилась? Сейчас не лучший момент, — ухмыляется чёрт и перехватывает её ладони.
— Заткнись, — пыхтит блондиночка и яростно смотрит на него. — И не так уж я к тебе приставала вчера.
— Оу, Вы не приставали, мисс Гуд, — шепчет мужчина, накручивая её кудри на палец и весело заглядывая в её глазки, — Вы меня грязно домогались.
— Прекрати, — отмахивается она и одёргивает руки. — Так, не мешай мне, ясно?! — девушка быстро расстёгивает пуговицы, чувствуя, насколько он холодный, вопреки обыкновению, когда к нему порой страшно прикасаться днём и приятно греться ночью, и осторожно скидывает рубашку с его плеч. Весь в кровоподтёках, она аж кривится, как будто ощущая на себе, как ему больно. — Да ты весь порезанный! — восклицает. — Ложись!
— Куда ложись? — выкрикивает брюнет. — Ты сама-то, хочешь сказать, здорова? Шатаешься тут, как маятник. Иди ты ложись!
Астароту показалось, что они оба сейчас, как капризные дети, спорят, храбрятся, но заботятся друг о друге. Неужели ей не всё равно?
— Со мной всё хорошо, я уже почти отошла. Астарот, — девушка, а точнее сказать, хитрая бестия, слегка обвивает его плечи одной рукой и наступает, другой толкая в грудь. — Давай, милый, послушай меня, — ласково шепчет ворожея, и он вдруг падает на кровать.
— Мне не нужна помощь, Делия. Барбело просто натравила на меня своих шестёрок и какую-то пыль швырнула в меня. Раны затянутся к утру, — он уязвлённо глядит на неё, явно недовольный тем, что его видят слабым. Впервые за не одну сотню лет. Верховная садится рядом, рассматривает его. Ему ведь даже шевелиться больно. Хвалёная реинкарнация сильно замедлена, явно из-за этой пыльцы или как там её. Ледяной. Она тянется к его коротким, слегка растрёпанным волосам и нежно гладит.
— Успокойся. Ты вчера не воспользовался мной, хотя я знаю, что очень хотел, и я ценю это, правда. Не думай, что я не замечаю твоих стараний. И я действительно хочу сейчас о тебе позаботиться.
Так смотрит. С тревогой, беспокойством. Делия и сама не понимала, с чего вдруг ей стало страшно за него. Всё же строить из себя принцессу, когда он такой, она не могла. Он ведь искренне старается ради неё, уже пару лет не обижает, делает так, чтобы здесь у неё было всё и даже больше, жертвует связями. Да и грустно как-то одной. Брюнет тяжело вздохнул и взял её руку, когда та была на его предплечье.
— А ты обещаешь,
