Кашингу все это очень не понравилось, но ничего не оставалось, как продолжать начатое. Он не должен показывать страха. В конце концов, это мог быть почетный эскорт, высланный навстречу, чтобы проводить его в лагерь.
Он не спеша шагал вперед, стараясь не обращать внимания на окружавших его людей. Он чувствовал, как взмокло у него под мышками и пот тек по телу. Ему захотелось вытереть лицо, но он удержался.
Они приблизились к лагерю, и Кашинг разглядел широкие проходы-улицы между рядами типи. Он увидел женщин и детей с такими же бесстрастными лицами, как у сопровождавших его мужчин. Мальчишки с воплями носились среди палаток.
Большинство женщин были настоящие ведьмы — в потрепанных шерстяных халатах, с косматыми грязными волосами и лицами, задубевшими от солнца и ветра. Большинство из них были босы, а их руки огрубели от работы. Старухи разевали беззубые рты и гоготали, лица других женщин не выражали ничего, кроме осуждения.
На краю лагеря стояли несколько мужчин и молча глядели на гостя. Когда Кашинг приблизился, от них отделился согбенный старик и, хромая, подошел к нему. На нем были кожаные штаны, через плечо был переброшен плащ из шкуры пумы. Его снежно-белые волосы, вероятно обрезанные тупым ножом, свисали до плеч.
В нескольких шагах от него Кашинг остановился. Старик рассматривал его холодными синими глазами. Наконец он сказал Кашингу:
— Иди за мной, — повернулся и зашагал по «улице».
Кашинг медленно пошел следом.
До него донесся запах приготовляемой пищи, который перебивала вонь отбросов, разлагавшихся под жарким солнцем. У входа в некоторые типи были привязаны лошади — военные трофеи или боевые друзья своих владельцев. Кто-то швырнул палкой в крутившихся вокруг собак — те истерически завыли. Жара становилась невыносимой, раскалилась даже дорожная пыль. Тем не менее все говорило о приближавшемся урагане.
Когда старик подошел к группе воинов, они расступились, пропуская его и Кашинга. «Эскорт» ускакал. Кашинг не смотрел по сторонам, но знал, что лица людей вокруг такие же каменные, как и у всадников.
Кашинг и старик вошли в круг стоявших людей. Перед ними в тяжелом кресле, покрытом шкурой антилопы, сидел человек. Старик отстал, а Кашинг прошел еще несколько шагов и приблизился к человеку в кресле.
— Я — Бешеный Волк, — произнес человек и сделал паузу, очевидно рассчитывая на эффект, который должно было произвести его имя.
Это был огромный, но не неуклюжий мужчина. В его лице присутствовала даже некоторая утонченность. Окладистая черная борода контрастировала с бритым черепом. Меховая куртка, украшенная волчьими хвостами, распахнулась, обнажая бронзовую мускулистую грудь. Мощные руки упирались в подлокотники кресла.
— Меня зовут Томас Кашинг, — сказал Кашинг. Он был неприятно удивлен, заметив стоявшего за креслом человека со шрамом — давешнего предводителя стражников.
— Ты пришел с Громового утеса, — прорычал Бешеный Волк, — Ты из той шайки, которая с помощью волшбы прошла сквозь Деревья. Вы потревожили Спящих.
— Там нет Спящих, — возразил Кашинг. — На Громовом утесе находится Звездный Город. Там — будущее человеческой расы. Я пришел к вам за помощью.
— Что значит «за помощью»?!
— Нам нужны ваши сенситивы.
— Сенситивы? Что ты имеешь в виду? Выражайся яснее.
— Ваши ведьмы и предсказатели, знахари, если у вас есть таковые. Люди, которые могут говорить с Деревьями, заманивать дичь, предсказывать погоду, гадать, подбрасывая резные кости.
Бешеный Волк ухмыльнулся:
— А вам они на что? У нас их и так мало. С чего это мы должны отдавать их вам, нарушителям покоя Спящих?
— Говорю вам, нет там никаких Спящих. Нет и никогда не было.
— Один из них нам так же говорил, — подал голос стражник, — Высокая женщина с пустыми глазами и ужасным лицом. «Вы ошибаетесь, — сказала она нам, — там нет никаких Спящих».
— Где эта женщина, — спросил Бешеный Волк Кашинга, — с пустыми глазами и ужасным лицом?
— Она осталась там, на горе, — ответил Кашинг.
— Будит Спящих…
— Проклятье! Вы что, не понимаете, что я вам говорю? Там нет Спящих.
— А еще с вами был железный человек, вы называли его роботом, очень древним словом, которое нынче редко употребляется.
— Этот железный человек, — вставил стражник, — убил медведя. Вот этот, который стоит здесь, пускал в медведя стрелы, но убил его железный человек. Он пронзил ему грудь копьем.
— Это так, — подтвердил Кашинг. — От моих стрел было мало проку.
— Значит, ты признаешь, что с вами был железный человек.
— Да. Он последний из своего рода. И он мой друг.
— Друг?
Кашинг кивнул.
— Ты что, не знаешь, что робот — если это он — порождение зла, пережиток тех дней, когда человек был в рабстве у чудовищных машин? — спросил Бешеный Волк, — Что это преступление — укрывать такую машину и быть ее другом?
— Все было совсем иначе, — возразил Кашинг, — Я имею в виду, что до Крушения не машины использовали людей, а люди машины. Мы связали свою жизнь с ними. В том, что произошло, была наша вина, а не их.
— Так ты утверждаешь, что древние легенды лгут?
— Ну да, — сказал Кашинг. — Я читал «Историю».
Наверное, подумал он, просто нелепо приводить это в качестве доказательства человеку, сидящему в кресле. И так открыто противоречить всему, что он говорит. И в то же время еще хуже было бы гнуть перед ним спину или как-то иначе проявлять признаки малодушия. Может быть, попрепиравшись, Бешеный Волк захочет наконец выслушать его.
— «Историю»? — вкрадчиво переспросил Бешеный Волк, — О какой такой «Истории» ты говоришь?
— «Историю» написал человек по имени Уилсон, тысячу лет назад. Она есть в университете.
— A-а, университет на берегу Миссисипи! Так вот откуда ты взялся — жалкий трусливый яйцеголовый, из тех, кто возится на своих картофельных пятачках и суетится за стенами! Ты явился сюда, как будто имел на это право, и требуешь наших, как ты там выразился, «сенситивов»?..
— И это еще не все, — сказал Кашинг, стараясь, чтобы его голос звучал как можно увереннее, — Мне нужны ваши кузнецы и оружейники. И все мозговые кожухи роботов, какие у вас есть.
— Ах вон оно что, — все еще мягко сказал Бешеный Волк, — И только-то? Ты уверен, что это все, чего ты хочешь?
Легкое оживление промелькнуло на лицах его соплеменников. Они знали манеры своего вождя.
— Это все, что мне нужно, — кивнул Кашинг. — Имея все это, мы сможем найти путь к новой жизни.
— А что же плохого в том, как мы живем? — спросил Бешеный Волк, — У нас достаточно еды, чтобы набить брюхо, и много земли для кочевки. Мы не должны работать. А в старые времена, говорят, все люди должны были работать. Они просыпались и завтракали, готовясь к работе. Они работали целый день, а потом приходили домой и сразу ложились спать, чтобы рано встать и снова идти на работу. У них не было свободного времени. И вместе с тем они не жили лучше нас. За свой труд они имели только пищу и сон. Это-то и у нас есть, да побольше, чем у них, и для этого нам не надо работать. Ты явился из этой цитадели яйцеголовых, чтобы все изменить, чтобы вернуть прошлое, когда надо было от зари до зари надрываться на работе. Мы столько веков охраняли Спящих, чтобы они не проснулись и не сожрали нас, а ты пришел, чтобы разбудить их.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
