Чёрт возьми, член аж подрагивает, когда я вспоминаю её тело под шелковым халатиком. Розовые соски, гладкую промежность, красивую линию ключицы, которую так и тянет поцеловать и провести по ней языком, лизнуть пухлые губы...
Блядь. Это фиаско.
Я хочу заучку. Нину хочу.
Я сошёл с ума.
Мне нужен психиатр.
— Извини, — отобрал я у неё свой член, который выскочил из губ блондинки с характерным звуком. — Мне надо... Надо срочно уехать.
— Что? — обалдело уставилась на меня полуголая, настроенная на бешеный секс, девчонка. — Куда? Ну Яр...
— Извини, вспомнил кое-что срочное! — сказал, пытаясь запихать каменный стояк в джинсы. — Сорри.
Когда мне удалось справиться со своей одеждой, я вышел за дверь, оставив Линду недоумевать по ту сторону.
Приехал домой и залез под холодный душ.
Что за хрень со мной творится?
Вспомнил Нину в её любимом джинсовом сарафане и тонкой косичкой и даже засмеялся сам над собой.
Как я мог подумать, что она мне... Что хочу её. Это же бред. Наверное, я чем-то отравился. Вчера на ужин были грибы... Может, богатые балуются "весёлыми" грибами? Или просто ядовитые попались, и повар накрошил в картошку мухоморов?
Не может мне нравиться Нина. НЕ МОЖЕТ. НИКАК. ВООБЩЕ. СОВСЕМ.
Щедро полил холодненькой водичкой на свой настырный стояк.
На образ Нинки в сарафане он стал довольно быстро вянуть.
Ну все, вроде легче стало.
Вытерся полотенцем и пошёл к себе. Время только девять. Спать вроде бы ещё рано, а что делать, не знаю. В душе все равно муторно почему-то, занять себя ничем не получалось. Решил выпить чая, чтобы хоть как-то убить время до отхода ко сну.
К моей "радости", в гостиной, через которую пролегал путь к кухне, на диване перед телевизором сидела Нина. Вздохнул про себя. Что ж такое-то? Куда ни плюнь в этом доме — везде в сводную сестру попадёшь!
Даже не взглянул на неё — ещё чего, не достойна! — прошёл к барной стойке и намеренно встал к ней спиной. Принялся наливать себе чай с лимоном и сахаром. Люблю послаще и погорячее.
Отвернуться-то я отвернулся, да только навязчивый образ словно преследовал меня и задался целью довести до сумасшествия. Ужасно хотелось обернуться и посмотреть на неё. Я точно сошёл с ума...
— Горячий ещё? — услышал я и вздрогнул от неожиданности.
— Кто? — Офигел немного. Она что — в мысли проникать научилась?
— Чайник, — пожала плечами Нина и села с другой стороны. — Чая хочется.
— Горячий, — ответил равнодушно. — Пей.
Голубые глаза уставились с недоумением. Мой резкий тон ей не понравился. Она вздохнула и принялась наливать чай и себе.
— А можно у тебя лимон взять? — Потянулась она к блюдцу с нарезанными ломтиками лимона.
— Возьми из холодильника, — мягко шлёпнул её по руке.
— Тебе жалко? — взметнула она брови.
— Да. Для тебя — жалко.
— Разве ты съешь все сам?
— Нет. Но я хочу посмотреть, как лимон себе ты нарезаешь сама.
Нина хмыкнула и пошла к холодильнику. Отрезала себе лимона и вернулась. Бросила в чашку с чаем и подняла глаза на меня.
— Тебя жадиной-говядиной в детстве не называли? — спросила она, помешивая сахар в чашке.
— Нина, блин, — закатил я глаза. — Какая ещё говядина? Детский сад. Отстань. Тебе чё от меня надо?
— Ничего, — насупилась она. — От тебя дольки лимона не дождёшься.
— Ты со мной не разговариваешь уже неделю, а потом садишься и пьёшь чай как ни в чем не бывало. Тебе не кажется это странным?
— Просто пыталась наладить общение после.... Той глупости, — Нина залилась густой краской до корней волос.
Она покраснела, а меня опять штормить начало. Я тоже вспомнил ТУ ГЛУПОСТЬ, в мельчайших подробностях, и мне снова привиделось, что обнажённая Нина сидит здесь, в этой комнате. О да, такой Нине я бы дал лимон, все лимоны бы ей отдал...
Потряс головой. Да что за чертовщина происходит? Посмотрел на неё и убедился, что она одетая. Не в свой нелепый сарафан, кстати. Её домашние шмотки даже... Милые. Похоже, что гадости с лейблом она носит исключительно в универ. Дома она выглядит обычной девчонкой. Даже симпатичной, в простых футболках и леггинсах.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Вот ещё одна странность.... Сколько же в ней загадок? Не Нина, а шарада ходячая.
— Не опаздывай завтра утром, — вскочил я на ноги. — Ненавижу ждать! Иначе пешком потопаешь.
— Да я же... Не опаздываю... — услышал я уже в спину.
Спустя ещё несколько дней папаша Нины куда-то уехал, и не только она одна вздохнула по этому поводу свободно.
За утренним чаем, пока зазнайки тут не было, я снова завёл разговор с мамой.
— Ма, — говорил я, хмуро размешивая сахар в своей чашке.
— Что, сын? — отвечала она, листая что-то в своём смартфоне.
— Ты уверена насчёт этого мужчины?
— А что такое?
— Мне кажется, он не очень хороший человек.
— Ярик, — оторвала она глаза от телефона и отложила его в сторону. — Ты опять начинаешь? Что он тебе сделал, не понимаю? Хорошо к тебе отнёсся, даже пожить пригласил. А ты так о нем отзываешься. Не стыдно тебе?
Вспомнил наши с ним разговоры тет-а-тет – и аж перекосило. Очень хорошо относится, я просто в восторге! Но не говорить же, о чем мы беседовали только вдвоём, матери? Будет выглядеть, словно я маленький мальчик и ябедничаю. Никто ведь больше не слышал темы диалога. Геннадий может и солгать, сказав, что ничего такого он не говорил. И, видя, что мама настроена защищать его, не уверен, что она поверит мне. Впервые я оказался в такой ситуации, что не чувствую мамы на своей стороне. Мы словно разделились с ней после знакомства с этим мужчиной. Очень странное ощущение, и оно мне не нравится.
— Мне есть с чего так говорить, — довольно резко ответил я. — Ты словно ничего не замечаешь. Как будто ослепла. Ты видела, как он общается со своей дочерью?
— Ярик, — сказала она звенящим от возмущения голосом, поднимаясь со стула. — В таком тоне мы с тобой говорить не будем. Не забывайся, пожалуйста. Я твоя мама, а не подружка. Я взрослая женщина, и сама в состоянии разобраться, за кого идти замуж. А отношения Гены и Нины меня не должны касаться. Она уже взрослая девушка, ей восемнадцать исполнилось, и они разберутся с её воспитанием без нас с тобой. Влезать в это я не собираюсь и тебе не советую. Всё, я на работу.
Развернулась и покинула кухню, даже не поцеловал меня на прощание, как делала это всегда. Мне только и оставалось, что смотреть ей вслед и удивляться. Неприятно удивляться её резким переменам. Или они не резкие, просто я не замечал по каким-то причинам?
— Поругались? — услышал я голос Нины возле себя.
Пока я размышлял, не сделал ли на неё приворот Геннадий, моя сводная сестра успела спуститься в кухню и налить себе молока в шоколадные шарики. Посмотрел в её тарелку и сморщился. Как она их ест? Сладкие же. Попа-то не слипнется?
— Тебе какая разница? — наехал на неё.
— Да никакой, — вскинула она брови. — Тебя ни о чем нельзя спросить. Злой какой-то.
— Вот и не спрашивай. Молча ешь!
С грохотом бросил свою чашку и вышел из-за стола. Подожду заучку в гостиной. Рядом с ней даже есть не хочется.
* * *
Пятница тянулась как резина, и я жил предвкушением вечера. Сегодня гонки, где я должен победить ещё раз и уже не омрачить свою победу разбитой машиной. Если мне удастся победить — ещё часть долга Алекса я смогу погасить.
Вспомнил друга, и сердце снова кольнуло. Я скучал по нему, очень. Мне не хватало его шуток, наших дней в гараже за разбором машин или беседами о девчонках. Как глупо я потерял друга, да ещё вместо него обрёл врага. Я понимаю, что виноват, но ведь нельзя же так. В кинотеатре он очень зацепил меня – и сделал это специально. То ли он всегда был такой, и я просто этого не понимал, то ли все гадости вскрылись, едва мне удалось задеть его за живое. Мне было бы легче, если бы он мне ещё раз морду набил, чем вот так...
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
