прекрасно осознал нашу общую ошибку. Сказал, что его зовут Джейми и… и чтоб я отдала жетон его отцу.
С каждой фразой мне всё труднее выдавливать из себя слова. Прокручивая всю ситуацию заново становится настолько больно, что хочется скрутиться в клубочек и спрятаться от всего мира. Но не замолкаю.
— Затем он спросил есть ли у меня оружие, и я передала ему найденный ранее бластер. Мальчишка сказал, что его Рина убили и… и съели на его глазах. А он его любил. Всем сердцем. Без него Джейми не хотел жить.
Моё горло перехватило судорогой, но я заставляю себя договорить:
— Ещё он просил передать, что вас простил. Потом он сказал мне не плакать… и быстро выбежал через эвакуационный шлюз. А я начала взлёт. Практически сразу набежали пханы, но он открыл по ним огонь и отвлекал их на себя. Я до последнего следила за вспышками от бластера…
Переживая всю ситуацию снова, я даже не замечаю, как начинаю рыдать. Осознала себя в крепких объятиях собеседника, который тоже вздрагивал вместе со мной.
— Вы можете меня презирать, но я очень благодарна вашему сыну. Благодаря ему мы все живы. И мне правда жаль, что всё так обернулась.
— Я так ненавидел его… — мужчина почти шепчет и каждое слово даётся ему с трудом. — Он влюбился в парня, а это совсем недостойно мужчины нашего круга. Я думал эта блажь пройдёт со временем, но он упрямо продолжал любить того мальчишку. Мы даже не общались последние несколько месяцев.
Он горько усмехается и неверяще качает головой.
— Последние слова, которые он слышал от меня, были о том, чтобы он навсегда забыл дорогу в отчий дом. Если бы я знал… Если бы мог даже представить, что все так обернётся. Пусть бы любил того Рина… Только был бы жив.
Трясущимися руками лезу в карман. Этот жетон я хранила отдельно от остальных, из-за тремора едва смогла достать.
— Это вам. Он просил передать. — вкладываю жетон в такую же дрожащую руку и сжала чужие пальцы в кулак, так, как делал это Джейми. — Мне жаль.
Резким движением вытерла слёзы с щёк, размашисто подхожу к капитану-лейтенанту и выкладываю на стол три снятых ранее жетона. С неприкрытой злостью смотрю в удивлённые глаза этого наделённого властью мужчины.
— Эти жетоны я сняла с мёртвых детей, которых обнаружила во время своего бегства. Я подумала, что для близких будет лучше иметь хоть что-то от погибших.
С каждым словом голос становится всё твёрже.
— И я очень надеюсь, что вы разберётесь с причиной, побудившей отправить на смерть семьдесят два существа, не озаботившись даже амуницией и связью с остальным миром. В живых осталась горстка мальчишек, которые уже полностью смирились со своей гибелью, вплоть до того момента, как появилась слабая надежда на спасение. — упрямо смотрю в поражённые глаза, ни на секунду не отводя взгляд в сторону. — А сейчас я могу отправится в каюту? Или у вас ещё есть какие-либо вопросы?
— Отправляйтесь. Я вас не задерживаю. — если судить по интонации, то этот вояка явно растерян, но это меня больше не волнует. Всё, свою миссию в этом кабинете я выполнила.
Подхватываю неуверенно мнущуюся девчонку на руки, практически привычно поддерживая под попу, и отправилась в каюту. Нужно срочно доделать все бумажные дела и наконец выдохнуть. Стоило бы принять душ, но если у меня комплект сменной одежды есть, то малышка была совершенно не подготовлена. Меняю направление — надо найти ей что-нибудь подходящее.
Отправляюсь на поклон к мессе Дафне, которая добровольно выступает для меня путеводителем в этом военном мире.
— Добрый день, не могли бы вы нам снова помочь? Я бы хотела уточнить как тут можно приобрести одежду. Магазинов я, к сожалению, не заметила, но с удовольствием приобрету вещи в указанном вами месте.
— Ой, даже не знаю… Дело в том, что магазинов тут вы и не найдёте, как-никак военный шаттл. Но идите за мной, постараемся выжать что-то из нашего кладовщика. Не уверена, что получится, но попытаться стоит.
И вот идём мы в неведомые дали, вернее глубины этого летательного аппарата. Такое ощущение, что тут сплошной лабиринт. Как они вообще ориентируются? Путь не может длиться вечность, в конце концов мы остановились перед совершенно обычной дверью без каких-либо опознавательных знаков.
— Месс Ринат, вы тут? — несмело постучав и отварив двери, наша провожатая неуверенно заглядывает внутрь. Подозрительно. Что-то не горю я желанием встречаться с этим устрашающим мессом.
— Чего тут шастаешь? Новый халат не дам, в том месяце всё выдал. Брысь отсюда. — врач гулко сглотнула и отшатнулась назад под этим недружелюбным воплем.
— Эм, тут такое дело… в общем…
— Доброго дня, месс Ринат, — пора брать ситуацию в свои руки, иначе, чувствую, нас просто вышвырнут. — Мне необходим комплект детских вещей. Любой. Куплю за любую сумму.
— Это почто тебе нужно детское шмотьё? А ну поди сюдой.
— Мы тут сами справимся. Подождёте нас снаружи? — шёпотом добавляю побледневшей женщине, которая явно чувствует себя не в своей тарелке.
Как только Дафна с облегчением исчезла за дверью, я углубляясь в склад с бесконечными стеллажами. Иду, пока не упираюсь в стол, за которым сидит низкий пожилой фокс.
— Здравствуйте.
— Эвана как. Твой лисёнок, девка?
— Мой.
— Откуда ж ты к нам попала? На военный шаттл-то? Тут все девки без малых.
— Во время эвакуации вовремя не улетела, нас потом ваш корабль подобрал.
— Ааа, так ты та пигалица, что детишек спасла? Которые на полёвке были?
— Ммм, скорее всего я.
— И дитё своё вытянула вместе с псиной? — я киваю, а вот Окси недружелюбно ворчит. — Погодь рычать, ишь обидчивая. Сразу видно, что девка. Покажь лисёнка.
— Ну, она немного стесняется.
— Ишь какая! А ну к деду мордашку поверни, а то в мамку вцепилась, что света белого не видишь.
Кучеряшка с достоинством разворачивается, громко цокает языком и награждает этого шумного деда полным презрения взглядом.
— Ого, краса какая кароокая. Нука, спустись на пол, погляжу на тебя.
Рыжик закатывает глаза. Нда. Надеюсь, эти привычки у неё и до этого были, а не появились за последние дни, потому что больно уж мне сие поведение кого-то напоминает. Пока я раздумывала, малышка сползла с рук и ни капли не волнуясь покрутилась, мол, смотри, какая я.
— Ох, ничего себе, какая взрослая месса. А на руках, вроде, такая мелкая была. — дедок это поведение расценил правильно, видимо опыт в общении с детьми у него богатый. — На, пока яблоко пожуй, да тут посиди, за псиной своей пригляди, а мы
