– Благодарю вас, миссис Росси, большое спасибо. Как вы думаете, Джейми согласится поговорить со мной?
– Да что вы, упаси Бог, знаете, как он разозлится, если узнает, что я с вами разоткровенничалась? Хотя сколько уж лет прошло. Он держит рот на замке – никогда на эту тему не заговаривает. Знаете, иногда я задаюсь вопросом: а ну как что-нибудь случалось еще до его поступления в универ? Слишком уж Бригсток обхаживал Джейми.
– Что вы имеете в виду? У вас что, возникали какие-то подозрения, когда сын еще учился в школе?
– Не знаю… просто не знаю. Впрочем, нет, ничего определенного. Джейми доверял мистеру Бригстоку. Это ведь мистер Бригсток подготовил его к экзаменам. Они много времени проводили вместе.
– Знаете что, позвольте мне оставить номер моего телефона, и если вам покажется, что Джейми все же мог бы поговорить, позвоните мне, пожалуйста. Вполне возможно, ваш сын – не единственный, к кому Стивен Бригсток проявлял внимание.
За сегодняшний день удалось сделать немало. Продуктивно поработалось. У Кэтрин в сознании начал постепенно составляться портрет Стивена Бригстока, и симпатии он не вызывал. От этого самочувствие у нее улучшилось, ощущала она себя увереннее. Она – не единственная, кому приходится что-то скрывать. Кэтрин уже собралась уходить с работы, когда подошла Ким и протянула ей клочок бумаги с адресом и номером телефона, которых она так ждала.
Домой она не торопилась. Роберт предупредил, что будет поздно, потому она вышла из метро за остановку до дома и остаток пути прошла пешком. Славный сегодня вечер. Она прошла мимо книжного магазина, остановилась, бросила взгляд на витрину. Там была масса соблазнов, даже на вкус хотелось попробовать, нёбо чесалось. Она переступила через порог и услышала, как кто-то окликнул ее по имени с противоположной стороны улицы. Оборачиваться не было никакого желания – она чувствовала, что магазин буквально затягивает ее внутрь, влечет к полкам, – но голос прозвучал вновь, на сей раз ближе, прямо из-за плеча.
– Кэтрин!
Она обернулась и увидела улыбающееся лицо приятельницы, с которой довольно давно не виделась.
– Ты как?
– Да все хорошо. А ты?
– Все нормально, нормально. Ты как сейчас, занята?
– Да вот, собралась книгу купить – подарок на день рождения. – И зачем ей понадобилась эта ложь?
– Да ладно, пошли лучше выпьем. Пошли, по-быстрому, по бокалу вина…
Провести время с подружкой занятно. Вечер обещал быть приятным. Роберт будет поздно. Можно посидеть в открытом кафе, выпить по бокалу вина, выкурить сигарету. Она согласилась, позволила увести себя.
Домой она попала еще засветло. И все равно задернула шторы и включила свет. Роберт вернется только через час. Тишина в доме позволила вновь задуматься о Стивене Бригстоке. Какое-то время он словно оставался на привязи – общество подруги и бокал вина позволили на время избавиться от него, – но теперь снова выскользнул на свободу. В сумочке у нее был листок бумаги с номером его телефона. Она достала его, вгляделась в номер и забила в мобильный. Палец повис над словом «вызов». Что она скажет? Во рту пересохло. Что, если от звонка станет только хуже? Она не знала, что сказать. Что ему от нее нужно? Почему сам не позвонил? Может, не был в той квартире с тех пор, как она просунула записку сквозь щель в почтовом ящике? Может, просто у него нет ее номера? А может, есть, но он не хочет звонить? Он послал ей книгу – он написал ее, – стало быть, она должна прочитать. И прочитала. И теперь должна дать ему знать. Но ведь он и Николасу послал экземпляр. Зачем? Чтобы таким образом до нее добраться? К книге, полученной Николасом, могла бы быть приложена записка, которая все проясняла. Но записки не было. Стало быть, это ей предупреждение: пусть знает, что ему известно, кто ее сын и где он живет. Это угроза. Ему надо знать, что она прочитала книгу. И она может пойти ему навстречу. Но, возможно, ему нужно еще и извинение? Нужно, чтобы она извинилась? Признала свою вину? Но это уж слишком. Положим, кое на что она пойти готова. Например – протянуть руку, при том условии, что он оставит ее в покое. Да, шаг навстречу она сделать готова. Лучше написать, чем сказать на словах. Телефонному разговору доверять нельзя. Он в любом случае ей не поверит, так что лучше написать несколько слов и отправить ему. Она стерла его номер из памяти мобильного и вернула листок бумаги в сумку.
Кэтрин откинула крышку ноутбука и открыла сайт под названием «Идеальный незнакомец». Не перечесть сколько раз она заходила на эту страницу. И ничего не менялось. Она выбрала раздел «отклики». Внимание и еще раз внимание. Его жена говорила ей, что он умер. Родная жена отрицала его существование на этом свете. Она не доверяла ему. Внимание. Этот человек болен. Он уже продемонстрировал, насколько помрачено его сознание. Кэтрин медленно, подбирая слова, вывела фразу: «Бесспорно, в самой основе этой книги есть что-то глубоко болезненное. Нечасто произведения литературы пробуждают у читателя столь мощные чувства». Подписаться своим именем? Нет, это было бы слишком рискованно. Никому не следует знать о том, что она имеет хоть какое-то отношение к этой книге, а если кто-нибудь начнет копаться в Интернете, эта связь может выйти наружу. С другой стороны, ему следует знать, что написала это она, вот Кэтрин и подписалась именем «Шарлотта» – тем самым, под которым фигурирует в книге, подписалась и нажала на кнопку «отправить».
Глава 18
2013, начало лета
Теперь я спал днем, а ночью бодрствовал. Мне нравилась темнота. Я был не один. Со мной Нэнси и еще ноутбук. Это мой любимец, я посылал его за покупками, как за газетами посылают собаку: еду доставляли к самому порогу дома. До чего же толковый малый. Еда – главным образом консервы. Как во время войны – мясо в консервных банках. Впрочем, то, что я ел, значения не имело, на вкус все едино, потому что в любом случае господствовал один и тот же запах, даже если почистить зубы до крови в деснах. Я никак не мог избавиться от него. От этого запаха все становилось кислым. А сегодня он был особенно пронзителен.
Я прочитал отклик. Это что, наживка? Сейчас она, должно быть, уже знает, что Нэнси умерла, так что разговор идет со мной. Я чувствовал, как натягивалась моя леска. «Бесспорно, в самой основе этой книги есть что-то глубоко болезненное. Нечасто произведения литературы пробуждают у читателя столь мощные чувства». Она назвалась Шарлоттой. Что это – признание вины? Но чем больше я вчитывался в эти строки, тем отчетливее понимал, что за ними стоит. «Столь мощные чувства» – она не уточнила, какие именно «чувства». Мощное отталкивание? Мощное отвращение? Мне нужна определенность, а не какие-то смутные чувства. Мне нужен стыд, страх, ужас, раскаяние, признание.
Неужели я слишком многого требую? Этот короткий отклик потряс меня до глубины души. Он был так аккуратно написан – ни намека на извинение, ни намека на признание своей ответственности. Мне с самого начала следовало бы знать, что она попытается каким-то образом ускользнуть от меня. Как она смеет хотя бы надеяться, что всех этих пустых слов, пусть даже так умело выстроенных в ряд, будет достаточно? Даже по прошествии столь многих лет миссис Кэтрин Равенскрофт, кинодокументалист-лауреат, мать Николаса – продавца пылесосов, продолжала поигрывать ножиком, крутя его в своих наманикюренных пальцах и сочиняя хитроумные отклики. Только она ошиблась, решив, что ее лаконичное послание удовлетворит меня. Оно меня подстегнуло. Это оскорбление. Наплевать мне на ее сочувствие моей боли. Для таких признаний уже слишком поздно. Пусть сама почувствует, каково это. Лишь тогда мы поквитаемся. Пусть ей будет так же больно, как мне.
Глава 19
2013, начало лета
Кэтрин проснулась. Она не помнила, как засыпала, но сознание подсказывало, что какое-то время она спала. Глаза слиплись. Кровать пуста, через шторы снизу пробивался свет. Она откинулась на подушку. Солнечные лучи согревали комнату. Славный, похоже, денек ожидается. Время – десять с небольшим утра. Роберта давно нет дома. Вот, должно быть, обрадовался, подумала она, увидев ее крепко спящей.
Вчера вечером он сказал ей, что должен будет уйти на работу рано утром. За последние годы он в первый раз вообще заговорил о работе. Она была слишком поглощена собой, но вчера его словно прорвало: накопилась масса дел, завалило буквально с ног до головы. Кэтрин знала, как он ненавидел попадать в такое положение – Роберт всегда хотел быть хоть на шаг впереди, чтобы контролировать ход событий. А иначе… ну, не то чтобы впадал в панику, но начинал нервничать. Он адвокат, и люди доверяют ему свои дела.
Они засиделись допоздна вчера вечером, беседуя о его заботах, и впервые за долгие годы Кэтрин почувствовала себя на своем месте. Ее поразило, когда он сказал, что благотворительная организация, на которую он работает, оказалась в центре внимания парламентского комитета по финансам. Парламентарии заподозрили, что бюджетные средства, выделяемые на некоторые ее проекты, расходуются не должным образом.
