так же угрюмо спросил я.
— Ну вы же их продали! — удивился Эгер — Даю вам два месяца на то, чтобы НАЙТИ их, и переправить мне. И неважно, будут ли на них ваши клейма, красивые ли на них рукояти, есть инкрустация, или не имеется — главное, чтобы передали все по счету.
— И сколько кинжалов, сколько мечей должно быть? — не отставал я.
— Мне все равно. Главное, чтобы счет сошелся. Деньги любят счет, не так ли, уважаемая госпожа? Да, госпожа Марина…вы превзошли все мои ожидания. Хорошая работа…Создателя. Могу вас только поздравить, господин Костин!
— С чем? — не понял я, но мужчина проигнорировал мой вопрос, известив:
— Сейчас мои люди заберут оружие и мы уедем. Два месяца, господин Костин. Договор заключен. Еще вопросы?
— Куда доставить товар? Когда он появится.
— Вот моя визитная карточка. С ней вас пропустят в мой дом, или вы сможете оставить письмо. Когда все будет готово — жду. И вот еще что…мне кажется, что вы умный человек, а умных, я считаю, надо поддерживать. Если понадобится моя помощь — приходите. Если смогу помочь — помогу.
Мужчина положил на прилавок прямоугольник с золотым тиснением, на котором было написано просто, без указания должности и звания: ' Варас Эгер'. Вот так, без особых премудростей. Будто все должны были знать, кто это такой.
Эгер пошел к двери, и уже возле порога обернулся, кивнул стряпчему, и тот достал из портфеля еще один листок. Подошел, положил на прилавок.
— Это лицензия на работу с магией, на ваше имя, господин Костин. Мы хорошо с вами поговорили, вы меня поняли, так что…берите. Вы ведь в курсе, что не имеете права работать с магией без лицензии? Вот теперь вы будете делать это на законных основаниях. Удачи, господин Костин. Надеюсь, наши отношения не испортятся.
Мужчина вышел, и в лавку вошли четверо «эсэсовцев», тащивших деревянные сундуки. Видимо под купленное оружие. Я отомкнул клинки, и скоро они все перекочевали на новое место жительства. Еще через пятнадцать минут в лавке остались только мы с Мариной — она ошеломленная происшедшим, я озадаченный и слегка растерянный. Только что был нищим, и вот — миллионер! Кстати, а чего я сто клинков не заявил? Жадность, конечно, так то ж от чистого сердца!
— Что за Эгер? — спросил я сам себя, разглядывая золотые буквы на визитке. Но Марина услышала, что я бормочу себе под нос, решила, что говорю с ней, ответила:
— Глава Тайной Службы Императора, его двоюродный брат, самый могущественный человек в Империи.
Глава 7
— Здравствуйте, господин! — голос служащего был ласково-вкрадчивым, а на лице расплылась сладкая улыбка. Он любил меня всей своей широкой душой! Ну, так любил, так любил…что улыбка мне напомнила оскал акулы.
Каюсь. Не люблю банкиров. И банки. И всех процентщиков. И не потому, что я истинно верующий, а Создатель не любил богатых и всяких там…хмм…процентщиков. Натерпелся еще в девяностые, когда из-за нищеты повелся, и взял банковскую карту в банке «Русский старт». Они так лихо рассчитывали проценты, что в конце концов ты отдавал многократно больше, чем у них взял. Мало того, в этом воровском мошенническом банке существовала практика, когда ты закрывал кредит, но тебе не давали бумагу, что ты ничего им не должен. Под любым предлогом не давали, вкрадчивым, добрым голосом (как вот у этого банковского работника) рассказывая, что ты можешь быть спокоен — никаких претензий к тебе нет! Все! Навсегда! И оставляли долг рублей в сто пятьдесят. Который за годы с помощью штрафов и пеней превращался в десятки тысяч.
А еще — была у них такая хитрая штука, когда мелким шрифтом в договоре указывалось, что для обслуживания твоего кредита тебе открыли специальный кредитный счет, и за его обслуживание будут снимать деньги на оплату. И вот когда ты закрывал кредит, тебе нужно было вначале подать заявление о закрытии этого счета, а потом получить от них бумагу, что ничего не должен. И только тогда успокаиваться и жить в свое удовольствие — если получится в то время, когда пенсионеры примерзали к полу в своих заледеневших квартирах. (проклятые девяностые!).
Да, я ничего этого не сделал. И через несколько лет через суд этот банк «Русский мошенник» содрал с меня несколько тысяч рублей. Хорошо еще, что я тогда уже лабал по ресторанам, зарабатывал бешбабки, и мне было насрать на поганый «Русский говнюк» с его бандитами-хозяевами, и на эти несколько тысяч, которые я мог заработать за один час (при удаче, конечно).
В общем, осадок остался, и теперь для меня банковский работник суть равнозначен сатанинскому отродью, бесам и глистам вместе взятым. Понимаю, что не все так однозначно, что есть и хорошие банки (наверное, но это не точно), и что всех банкиров сажать на кол нехорошо, но…пусть я буду гореть в аду, но если бы участвовал в массовых беспорядках — тут же бы побежал и сжег какой-нибудь банк. Это как змею убить — нехорошо, ведь тоже живое существо, но это потом я буду страдать и переживать. А вначале убью.
Вот о чем я думал, глядя в ласковое лицо встретившего меня в имперском банке…не знаю, как они тут называются — операторы? Служащие? Да хоть пердимонокли — мне все равно.
— Хочу положить на свой счет некоторую сумму — холодно сказал я, сдержавшись, чтобы не ударить по доброму лицу банкира — такие на меня нахлынули воспоминания. Все помню, суки! Если окажусь в Аду — попрошу Сатану, чтобы он на несколько сотен лет поставил меня к сковороде, на которой жарятся работники «Русского старта»! И вилы мне — погрязнее и поострее, чтобы гонять гадов по раскаленной поверхности, переворачивать, чтобы равномерно поджаривались — до хрустящей корочки.
— Это замечательно, господин! — восхитился служащий, радостно глядя на мою широкую улыбку ( я как раз представил банковского работника, визжащего на сковороде) — Сообщите мне ваше имя, уважаемый господин! Чтобы я мог помочь вам осуществить ваше законное желание!
— Робаг Костин — вздохнул я, чувствуя, как меня отпускает. Может он и не такой гад, этот банкир? Может достаточно ему просто отрубить голову? Не сажать на кол?
— Замечательно! Присядьте, пожалуйста, за столик! И вы, госпожа! Вы так прекрасны! Вы озарили своей красотой этот зал! Я склоняюсь к вашим ногам!
— Принесите мне что-нибудь попить. И даме! — властно приказал я, решительно усаживаясь в кресло — Да побыстрее!
Улыбка служащего чуть притухла, видимо он решил, что я не по чину тут выступаю — по мне никак не видно, что я могу открывать дверь в кабинет директора банка с разгона, вышибая ее ногой. Но ничего не сказал, только коротко поклонился.
Марина тоже села за столик, и наклонившись ко мне, тихо сказала:
— Правда же, милый молодой человек? Такой обходительный…
Я промолчал и только мрачно посмотрел в глаза моей подруге. Видимо это было так страшно, что она вдруг от меня отшатнулась.
Мда…надо сдерживаться, нельзя так явственно выдавать свое отношение к тем, или иным людям. Что-то я расслабился…
Нам принесли что-то вроде компота — девушка с подносиком. К компоту — печенья глазированные чем-то вроде шоколада. Попробовал и то, и другое — решил: ладно, не на кол, просто убить. Быстро и безболезненно. Часть греха замолили.
Мы не успели допить свой компот, когда к нам подошел тот же служащий:
— Я нашел ваши документы, господин Робаг Костин! У вас на счету две серебряных марки. Сколько вы хотели бы положить на счет?
Улыбка была такой же яркой и солнечной, но почему в ней мне виделась издевка? И голос вроде не изменился…а вот поди ж ты — мне кажется, что этот говнюк насмехается. Мол, нищеброд, пришел целых пять серебрушек положить! Да только компот и печенья у нас стоят дороже!
Я демонстративно допил компот, прожевал печеньку так, будто важнее дела у меня не было, потом достал бумагу, выданную мне Эгером и небрежно бросил ее на стол перед банкиром. Тот все еще сладко улыбаясь взял ее в руки, бросил взгляд…и улыбка мгновенно слетела у него с лица. Оно вытянулось, глаза служащего вытаращились, челюсть отпала и брови поднялись эдаким смешным домиком, как на юморной картинке.
— Господин! — служащий вскочил с места, и низко мне поклонился — Вы позволите мне сходить с вашим векселем к директору нашего отделения?
— Конечно — пожал я плечами — Только недолго. Я тороплюсь.
— Конечно! Конечно! Конечно! —
