– Ну, не стоит так убиваться, мой лорд, – покачал головой милорд Квентин. – Я уверен, что леди Товуэлл согласилась на ваш брак, испытывая к вам настоящую любовь, и ваше общее горе лишь укрепит ваш союз.
Честно сказать, в своих словах милорд Квентин был совсем не уверен. Леди Филония Товуэлл происходила из знатного, но пришедшего в упадок эльфийского рода Лайесов, и была младше своего супруга на добрых три сотни лет. С точки зрения милорда Квентина, несколько циничной, надо признать, их брак походил больше всего на брак по расчету, во всяком случае, со стороны леди. Конечно, после свадебной церемонии добрачные чувства супругов друг к другу имели мало значения – любовный напиток[14] действовал всегда безотказно, но, тем не менее, милорду Квентину сложно было представить, что нашла молодая (по эльфийским меркам, конечно) девушка в таком перезрелом и ничем, кроме значительного состояния, не примечательным женихе, каким был лорд Товуэлл.
– Однако же, даже если предположить, что вариант с подсвечниками для вас будет недоступен, ведь есть же и другие пути, – заметил милорд Квентин. – Можно обратиться в Главную алхимическую лабораторию, к примеру. Сейчас алхимики научились творить настоящие чудеса, как я слышал.
Про чудеса, которые научились творить алхимики, милорд Квентин не только слышал, но одно такое чудо имел возможность наблюдать по несколько раз в неделю. Это чудо звали Лучией, она была дочерью Уиннифред Цельсио и милорда Льюра Лавадера и частенько заходила за мамой на работу в конце дня. В сопровождении отца, конечно. Строго говоря, Лучия была лишь химерой, которую Вэнди создала из собственного генетического материала, смешав его с генетическим материалом милорда Льюра, но они оба относились к девочке как к самой настоящей дочери. Что касается милорда Льюра, то тот решительно отказывался понимать, чем его маленькая Чии хуже детей, которые приходят в этот мир более традиционным способом, и в этом его поддержали его родители, а также родня из самого крупного эльфийского клана Силоринов, что было равнозначно общему признанию. Однако дальнейшие слова лорда Товуэлла показали, что равенство между химерой, созданной в инкубаторе, с ребенком, рожденным естественным способом, спешили признать не все.
– Увы, милорд Квентин, к сожалению, если подсвечники будут утеряны, нам останется лишь одно – поручить алхимикам создать искусственную химеру, поскольку более традиционный путь с контролируемым зачатием для нас закрыт. Возможно, вы не знаете, но мы уже обращались в Лабораторию. Более того, вначале алхимики внушили нам надежду на удачный исход; искусственное зачатие состоялось, а леди Филония уже готовилась принять в себя нашего ребенка. Но он погиб буквально накануне операции. Нам объяснили, что так бывает, особенно в таком тяжелом случае, как наш и снова обнадежили, предложив повторить процедуру. Но, увы, повторные попытки не привели к успеху. Алхимики бились с этим почти год, и, в конечном итоге, развели руками, предложив нам химеризацию. Мы же решили сначала пойти в Храм Плодородия, и госпожа старшая жрица подарила нам новую надежду. Увы…
Лорд вздохнул, взял со столика свой бокал и в три глотка осушил его.
– Странно, – сказал милорд Квентин, снова наполнив бокал лорда. – Чаще сначала обращаются в храм, а после – к алхимикам. Вы же, наоборот, решили сначала довериться науке, а уж после – Великой Матери.
– Ну, в этом ничего удивительного нет, – сказал лорд Товуэлл. – Все просто: мы с Филонией какое-то время надеялись справиться своими силами. После пяти лет бесплодных попыток, мы решились узнать, в чем именно состоит наша проблема. Разумеется, никто лучше алхимиков не мог бы ответить нам на этот вопрос. Оказалось, что с моей супругой все в порядке, а что касается меня, то, несмотря на то, что внешне у меня никаких проблем с мужской точки зрения нет, стать отцом мне довольно затруднительно – возраст почти лишил меня такой возможности. Но алхимики сразу предложили нам свою помощь, и даже, как я уже сказал, внушили надежду. К сожалению, пустую. Ах, подумать только, если бы мы сразу решили пойти в Храм Плодородия! Возможно, у нас уже был бы ребенок, а может быть, и не один!
– Кстати говоря, а не думаете ли вы, что подсвечники похитили для того, чтобы помешать вашим планам стать родителями? – спросил милорд Квентин.
– Как? Вы так считаете? – ужаснулся лорд Товуэлл.
– Ну, гипотетически, – пояснил милорд Квентин.
– Вы говорите ужасные вещи, Квентин, – сказал лорд Товуэлл. – Кому могло понадобиться такое?
– Ну, об этом я как раз и хотел спросить вас, мой лорд. Быть может, у вас есть недоброжелатели или даже враги? Или, может быть, у вашей супруги?
– Нет, нет, что вы, – замахал руками эльф, едва не пролив вино из своего бокала. – Наоборот. Мое... наше несчастье нашло такое сочувствие у окружающих! Никогда еще я не получал столько участия со стороны родных и друзей. К примеру, мой кузен Алеф ежедневно посещал Лабораторию для того, чтобы узнать, как там идут дела. Он так за меня переживал! Оно и понятно – он вполне счастлив в браке, у него трое детей и ему горько видеть мои страдания. Я даже сначала не стал говорить ему, что мы обратились в Храм Плодородия, чтобы не волновать его. А родственники Филонии! Они окружили ее заботой и состраданием, они так поддерживали ее, когда стало известно, что операция откладывается. А наши друзья! Я уверен, не держи мы в тайне, что собираемся пройти ритуал Зарождения, они бы уже заполнили наш дом со словами соболезнования и поддержки.
Лорд Товуэлл так разгорячился, что у него пересохло во рту, но ицкаронское вино вполне помогло ему справиться с этой небольшой бедой.
– Вам очень повезло с окружением, – кивнул милорд Квентин. – А, кстати говоря… я уже спрашивал, но вы не ответили. Кто вам сказал, что мы уже арестовали вора и что подсвечники пошли в переплавку?
– Ах, простите, моя вина, – извинился лорд Товуэлл. – После того, как нам стало известно, что подсвечники похищены, я не смог не подлиться своей печалью с Алефом. Он решил мне помочь, и сегодня отправился наводить справки в Храм Плодородия и ваше Управление. Он-то и принес мне этот слух, уж не знаю, от кого он его услышал. Впрочем, за его достоверность он не ручался, и как видимо – не напрасно. Обязательно скажу ему, что тому, от кого он получил эти сведения, доверять не стоит.
Лорд сделал паузу, чтобы снова избавиться от сухости во рту.
– Ах, Квентин, – сказал он. – Семья – это очень важно. Ее роль начинаешь понимать особо остро, когда вас постигает несчастье вроде моего. Без семьи мы почти что как без… без… без чего-то очень важного. А дети, Квентин, вы понимаете?! Квентин, вы пока слишком молоды, чтобы уразуметь, сколько это для меня, для нас значит! На вашем месте я бы уже сейчас побеспокоился о своем потомстве, ведь время летит быстро – оглянуться не успеете, как молодое крепкое дерево превратится в старый дуб, крепкий снаружи, но с червоточиной изнутри и без всякого намека на желуди.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
