«Вот ты и ты, идите сюда, пишите ему рекомендации. Кстати, как тебя зовут?» Написали мне. Я стал членом шахматной секции. И какие связи у меня появились! Посол, отставной генерал, личный друг главы государства (они с ним воевали вместе). Он каждый день к нему приходил чай пить. Знал все: что делается в семье, как старик себя чувствует (он болел же серьезно), что будет потом… Все он знал.
Были еще бизнесмены крупные, которые знали всю подоплеку. Вот мы после шахматных баталий за чашкой коньяка или рюмкой кофе собирались вместе и обсуждали с ними уже политические вопросы. Великолепный был контакт – крупнейший журналист-международник, освещавший тогда совещание в Хельсинки глав государств по безопасности в Европе (когда Брежнев поехал туда, он уже знал от Центра все сведения. И вот тут пошла информация. Центр пишет: «Одобряем Вашу работу, все нормально, проявляйте осторожность в работе со связями…» Ну, что они могут написать? Информация пошла из первых рук абсолютно секретная, и она о главном – что сейчас происходит в стране, какое будет будущее.
– Сильно! А расскажите еще какой-то эпизод с выполнением спецзадания…
– Для читателей – все, что угодно. (Смеется.)
Приходит задание из Центра: «Сообщите, каково будущее натовской базы в пригороде столицы. Будет ли продление аренды этой базы на будущее? Каковы условия возможного продления?» И перечень других вопросов. Тогда вся пресса писала, что глава государства против того, чтобы продлить аренду этой натовской базы.
Непростое задание. Художник к натовской базе, ясное дело, никакого отношения иметь не может. Я побежал на нее посмотреть хотя бы для начала. Охраняемый объект. Видны за огромными заборами только хвосты военных американских самолетов, и все.
А мне надо туда проникнуть, выйти на американцев, которые служат на этой базе. Вопрос поставлен, как решать?
– И как Вы решили?
– Военные ходят в увольнение в субботу и в воскресенье. Я проследил путь – идут по центру столицы, по улице, там с одной стороны Министерство иностранных дел, с другой – местный КГБ. И там великолепные ресторанчики с хорошим вином. И я решил – буду стоять со своим мольбертом на этой улице. Так и сделал. Американцы сразу: «Хау мач?» Сколько стоит, то есть. У меня хорошие этюды получались, поскольку завкафедрой в Москве у нас был академик Александр Дейнека. Он очень строгий был профессор, а не только великий художник. И он ставил отличную оценку очень неохотно, только если ты действительно умеешь рисовать, если ты настоящий художник. Поэтому мне было легче, чем Абелю! Он был самоучка, он тоже рисовал. А я примерно как Ле Корбюзье (французский архитектор и художник).
Я называю заоблачную цену. А он: «Что так дорого?» Я: «Мой друг Пикассо не разрешает мне дешевле продавать свои работы». Это была вечная моя шутка. Я: «Мужики, вам действительно это нравится? Ну ладно, я вам дарю». Они: «Серьезно?». Я: «Серьезно, вот вам подарок от меня – нашим братьям американцам». Они: «Слушай, а мы идем сейчас попить винца в такой-то кабачок». А я знал этот кабачок и точно знал, что именно туда они пойдут. Стол уже накрыт, красное вино и орешки. И больше ничего нет. Фишка этого ресторана – великолепная местная музыка и хорошее вино. Посидели, перезнакомились. Они рассказали, что действительно с этой базы. Я думаю: ну теперь, ребята, вы от меня никуда не денетесь, теперь мы будем дружить с вами очень долго и счастливо. Это я всегда себя так уговаривал.
Я им рассказал о себе: где я учился, чем я здесь занимаюсь (научной работой). А в столице есть памятник, там базилика, окошко. Оно было еще в ХIV веке построено, первые элементы мавританского декора в архитектуре. Я начинаю им рассказывать историю этого памятника. Так что у них сомнений нет. Про базу ни одного слова, меня это вроде как не интересует. Пока мы говорили, смеркаться начало, я предложил: «А не пойти ли нам потанцевать? Дамы скучают». Мы были с дамами – трое на трое. В общем, вернулся домой в 12 часов следующего дня. Хорошо, что моей жены не было со мной, она бы с ума сошла. Но ничего плохого не было. Перезнакомились, передружились, съездили в какой-то другой город, познакомились на танцплощадке с миллионером, кубинцем-эмигрантом, который нас позвал в свой ресторан… Короче говоря, знакомство на всю жизнь.
В следующий раз собираемся за столом, говорим о Веласкесе, о Гойе – это уже художники. «Ну, тупые америкосы», – как говорил Задорнов. Ничего же не знают, им все интересно было!
Думаю, я их укатаю, и наступит день, когда они мне скажут: «Слушай, а не поехать ли тебе с нами на базу? Вот ты нам все рассказываешь, показываешь, а нам тебе нечего показать, кроме того, как мы живем».
– Так и случилось?
– Не сомневайтесь! Я понимал, что влетит же мне от Центра. Нельзя нелегалу на военные объекты ехать. А поехать мне, сами понимаете, хочется. Мы посмотрим (это я планирую наперед), как они живут, сядем там за столик (наверняка у них на базе есть ресторанчики). Потом я им скажу: ну, хорошо живете, а жизнь ваша здесь кончается. И что они мне на это ответят? Либо это действительно так, либо не так. Пусть они докажут конкретно, почему это не так и какие основания у них есть на это.
Это все было продумано мной заранее детально. Вот наступает день, все так и случается. Слово в слово.
– Да ладно?!
– Абсолютно! Я у них спросил, надо ли мне взять с собой паспорт, написать заявление с просьбой разрешения проезда на вашу базу? «Ерунда, – отвечает один из них. – Нас с Джоном пропускают по номерам автомобилей, нас же знают как облупленных. Мы туда-сюда ездим каждый день через КПП. Когда будем подъезжать к шлагбауму, его поднимут, я тебя шинелью прикрою, ты пригнешься на переднем сиденье, и все». Я говорю: «Нет, ребята, все-таки не надо». «Нет, поехали». Я: «А представляете, вдруг я шпион?».
– Очень смешно.
– Это точно. Они: «Где ты видал таких шпионов?» Я: «Да я знаю, что таких шпионов не бывает. Вроде на китайца я не похож. А вдруг я русский шпион? Представляете?» Они: «Ну ладно, пошутили и хватит». Я: «А зачем мы туда вообще поедем? Вы же можете мне рассказать, как живете». Они: «Вот ты заказал бутылку виски, сколько ты за нее заплатил? Маленькая пол-литровая бутылка «Джонни Уокер» 8 долларов. А у нас на базе такая же бутылка лучшего качества стоит 80 центов!»
