Но тиф уже вселился в наш дом. Заболели все взрослые. На ногах осталась я одна, да еще на руках у меня Лиза и больной Абрам.
В это тяжелое для меня время моя лучшая подруга Руся не оставила меня одну. Здесь надо отдать должное ее родителям, позволившим ей быть со мной и помогать мне. Через две недели, после смерти дедушки, умерла бабушка Эстер, а неделю спустя – папа. У папы было слабое сердце, и он не выдержал кризиса, а Цанк не сделал ему необходимого укола, чтобы поддержать сердце. В то время такие уколы были дорогостоящими.
За день до смерти папа попросил, чтобы к нему пришел Шлема Грабовский, но когда тот пришел, было уже поздно.
Умер отец у меня на ногах. Это произошло так.
Оба больных мама и папа лежали в одной комнате на разных кроватях. Мы с Русей спали на полу в другой комнате. Очевидно, отцу стало ночью совсем плохо, он поднялся, пошел за чем-то и, не выдержав, свалился мне на ноги и умер. Среди ночи я почувствовала тяжесть в ногах. Проснулась и увидела, о ужас, лежащего на мне отца. Разбудила Русю (что бы я без нее делала) и стали поднимать папу, а он уже был мертв. Как тяжело это вспоминать и писать.
О том, что отец умер, мама не знала, потому что была без сознания. Если бы у Цанка не заговорила совесть и мама тоже бы умерла. (В этом месте у меня снова неразрешимая загадка. Мы с вами и раньше читали, – во время гражданской войны, и при бандитах, и позже, – откуда у местного фельдшера Цанка, обратим внимание только фельдшера, даже не врача, были лекарства, да еще дорогостоящие? Ведь в стране разруха, власть переходила поочередно то к белым, то к петлюровцам, то к красным. Неужели все лекарства у фельдшера были дома и была ли в местечке аптека? Из дальнейшего будет видно, что вряд ли). Он стал спасать маму. Стал часто к нам приходить и делать ей уколы, пока не миновал кризис.
За это время к нам никто не приходил, кроме моей дорогой, незабвенной Руси. Все боялись заразиться, включая тетю Бобу. Ей, очевидно, не разрешала свекровь. Чтобы облегчить мое положение, Боба забрала к себе шестилетнюю Лизу.
Пропала кормилица корова
И вот, когда мама еще была в опасности и без сознания, и еще у меня на руках был больной трехлетний Абрам, на меня свалилось еще одно несчастье. Пропала наша кормилица-корова. Рано утром моя дорогая и единственная помощница Руся выгнала, как всегда, корову в общее стадо, которое собиралось в центре местечка. А оттуда пастух уже гнал стадо на пастбище. Но в этот злополучный вечер корова, к моему ужасу, не вернулась домой. До поздней ночи я, без всякого страха, бегала по посадкам и оврагам с одной вожделенной мечтой увидеть нашу кормилицу. Мои поиски оказались тщетными. Домой я вернулась поздно ночью с выплаканными глазами. И здесь мне еще пришлось успокаивать Русю, казнившую себя за то, что она ведь вывела корову в стадо. А я как-то окаменела. Столько напастей за три недели и еще мама на грани жизни и смерти. Что будет с нами? И все же всяким несчастьям приходит конец.
Только с мамой
Как только после кризиса мама пришла в сознание, она поняла весь трагизм случившегося. После того, как мы с ней вдоволь наплакались, мама говорит мне: «Посмотри, хватит ли пшеницы на одну выпечку?»
Откуда у нас была пшеница? Когда мы с отцом ходили по селам и продавали галантерею вразнос, то многие крестьяне платили за товар пшеницей, а многие, в знак уважения к отцу, давали нам понемногу пшеницы в качестве подарка. Когда выяснилось, что пшеницы оказалось достаточно, мама велела ее смолоть и из всей муки испечь хлеб. Ее расчет был следующим. Испеченный хлеб нарезать кусочками и продать на базаре с таким расчетом, чтобы на вырученные деньги купить снова муки для следующей выпечки, так, чтобы и себе хлеб остался. На мельнице работал рабочим бывший ученик отца Аврум Бахмуцкий. Из уважения к покойному отцу он, втайне от хозяина, пшеницу смолол, а так называемый «размер» (часть смолотой муки в оплату за помол) не взял.
Раньше я много чего делала по хозяйству, но тесто я не выделывала. До этого я и хлеб не выпекала. Мама из постели инструктировала меня, как делать закваску, как месить тесто – до тех пор, пока рука из теста не вынимается чистой. Потом выделанное тесто разделить на части и выработать их в виде шаров. Затем следовало хорошо истопить печь. Как истопить печь, у меня был опыт. Я уже и раньше топила печь соломой, кизяком, шелухой от семечек подсолнуха и проса. Несмотря на то, что я пекла впервые, хлеб у меня получился хороший.
Теперь задача была хлеб продать. Нарезав хлеб на ломтики, беру табурет, белое полотенце и иду на базар. Я быстро свой товар распродала. На вырученные деньги снова купила пшеницу. И все тот же Абрам, без ведома хозяина мельницы, мелет мне муку без размера и даже разрешает мне набрать шелуху для топки. Я становлюсь заправским хлебопеком. Так, с помощью друзей, мы боролись за выживание.
Как только свекровь тети Бобы увидела, что мама уже на ногах, она велела Лизе возвратиться домой. Вот и разница в сочувствии некоторых родственников и друзей. Здесь и Велв, и Руся, и Аврум Ройдич, и Кривонос и Аврум Бахмуцкий и его мать, Мойше Спектор и много- много других друзей.
На хуторе
Мне запомнился светлый случай тех времен. Недалеко от местечка был хутор богатого крестьянина по фамилии Жирный. (Хутор это обособленное от деревни крестьянское хозяйство). Во время сбора урожая к нам под вечер приехал Жирный на арбе и стал набирать желающих поработать на поле. (Арба в Украине это четырехколесная длинная повозка с решетчатыми из реек бортами). Нас набралось довольно много, в том числе и я. Ужин, которым нас накормили, мне не забыть никогда. Это были галушки, хорошо перемасленные пережаренным луком и, что очень важно, – ешь, сколько хочешь. (Галушки – это украинское национальное блюдо. Они изготавливаются из вареных кусочков специального теста. Их часто ели со сметаной).
Но этой вкуснятины много не съешь – четыре-пять и больше не лезет. На закуску дали без ограничения дынь и арбузов. Вот где была Божья благодать. Спали мы в клуне (высокий сарай, где хранилось сено и другие сельхозпродукты). Ночью и днем шел дождь. На поле работать было нельзя, а нас хорошо кормят, так, что мы даже поправляться стали. И еще – неописуемая тишина. Назавтра дождь прекратился, и мы хорошо отработали, так, что хозяин остался нами доволен. По домам нас развозили с заработанной нами пшеницей. У нас была большая металлическая ванна (о ее назначении я писала раньше), и мы ее заполнили пшеницей до верху. Так что хлеб у нас был, но к хлебу еще кое-что нужно. Что-то нам доставалось от сдачи дедушкиного дома, однако этого было недостаточно для содержания семьи из четырех человек.
Невозможность продолжать учебу
Мама была вынуждена идти по пути копеечного производства бабушки Эстер и наладила производство жидких дрожжей. Надо подчеркнуть, что женское общество местечка входило в бедственное положение мамы, оставшейся одной, без мужа и близких родственников, с тремя детьми в такое тяжелое время. Если бабушка делала дрожжи только для двух соседних улиц, то совершенно чужая женщина, мать Аврума Бахмуцкого, жившая в другом конце местечка, собирала баночки у своих соседей, приходила к маме с большой корзиной и брала дрожжи для своих соседей. Так она, чем могла, помогала маме. К сожалению, я забыла ее имя, так как все окружающие звали ее «де Бахмучехе». У нее, кроме Аврума, было еще трое детей. Моя ровесница Брана, младший сын Янкеле (прямая противоположность своему старшему брату Авруму) и самая младшая Сарра. И этого заработка не хватало. Мама кое-кому шила детские вещи, но всего этого было мало. Я уже закончила школу. Получила аттестат с оценкой «Успешно» по всем предметам и даже репетировала двух учеников.
Время поступать в медицинский институт в Одессе. Многие желающие и даже сироты уехали учиться. При царе для еврейских детей это было невозможно, а я этого сделать не смогла, потому, что только-только умер отец, да и мама с двумя маленькими детьми. Так мое образование на этом и закончилось. А тут еще зима приближается. Нужно топливо, обувь, теплая одежда детям.
Оттепель
И вот в таком безвыходном положении, появилась надежда в виде молодой девушки по имени Ханка Шифрин. Кто она? Откуда взялась? А взялась она из деревни, из которой ее семья была вынуждена уехать во время бандитизма. Ханка была лет на пять старше меня. Она была уже современной девушкой. Культурная, начитанная, скромная – прямая противоположность своей матери.
Ханка предложила маме совместно гнать самогон. (Самогон – это кустарная водка, не очищенная от сивушных масел). Она просветила маму, что этим многие промышляют, включая и ее маму. Но со своей мамой она дела не хочет иметь и хочет жить самостоятельно. Для производства самогона нужен был аппарат, главной частью которого являлся металлический змеевик, в котором конденсируется выделяемый закваской алкоголь. И еще следует отметить, что это была запрещенная деятельность, но блюстители власти в это время смотрели на нее сквозь пальцы. Некоторые из них брали небольшую взятку. По совету Ханки мама решила поговорить с Кривоносом. Кривонос это мероприятие одобрил и даже вызвался достать необходимый змеевик. Через очень короткое время он принес прекрасный медный змеевик. Маме он сказал, что сделал этот змеевик его знакомый русский ювелир, который сделал это из сострадания к маме и не хочет, чтобы кто-нибудь об этом знал. Мне кажется, что он боялся преследования властей.
