– Извините, что беспокою вас дома, доктор. Но нам необходимо поговорить. Я подумала, лучше увидеться здесь, чем у вас в офисе.
– Это связано с тем делом?
Риццоли кивнула. Излишне было уточнять, о каком деле идет речь; они обе знали. Хотя доктор Айлз и Риццоли уважали друг друга как профессионалы, их отношения по-прежнему нельзя было назвать дружескими, и сейчас обе испытывали некоторую неловкость. «Что-то случилось, – подумала Маура. – Она меня в чем-то подозревает».
– Входите, пожалуйста.
Риццоли зашла в дом и остановилась, учуяв ароматы еды:
– Я помешала ужину?
– Нет, мы уже поели.
Слово «мы» не ускользнуло от внимания Риццоли. Она вопросительно посмотрела на Мауру. Услышала шаги и, обернувшись, увидела в коридоре Даниэла, который нес в кухню бокалы.
– Добрый вечер, детектив! – воскликнул он.
Риццоли удивленно заморгала:
– Отец Брофи?
Даниэл продолжил свой путь в кухню, а Риццоли повернулась к Мауре. Хотя Джейн ничего не сказала, было совершенно ясно, о чем она думает. То же самое подумала и прихожанка в церкви. «Да, со стороны это выглядит дурно, но ничего ведь не было. Ничего, кроме ужина и светской беседы. Какого черта ты так на меня смотришь?»
– Что ж, – выдохнула Риццоли.
Слишком большой смысл был вложен в эту скупую реплику. С кухни донеслось позвякивание посуды. Даниэл загружал ее в посудомоечную машину. Священник, который у нее в кухне чувствовал себя как дома.
– Я бы хотела поговорить с вами с глазу на глаз, если это возможно, – добавила Риццоли.
– Это обязательно? Отец Брофи мой друг.
– Разговор будет не из легких, доктор.
– Я же не могу выставить его за дверь. – Маура замолчала, заслышав приближающиеся шаги Даниэла.
– Но мне действительно пора, – сказал он. И, бросив взгляд на портфель Риццоли, добавил: – Тем более что у вас деловой разговор.
– Да, вы правы, – подтвердила Риццоли.
Он улыбнулся Мауре:
– Спасибо за ужин.
– Подожди, – сказала Маура. – Даниэл! – Она вышла вместе с ним на крыльцо и закрыла за собой дверь. – Тебе не нужно уходить.
– Она хочет поговорить с тобой наедине.
– Извини, пожалуйста.
– За что? Вечер был чудесный.
– У меня такое чувство, будто я тебя выгоняю.
Он взял ее руку и сжал в своих теплых ладонях.
– Позвони мне, когда снова захочешь поговорить, – сказал он. – В любое время.
Она взглядом проводила его до машины. Когда Даниэл обернулся, чтобы махнуть ей рукой, в темноте мелькнул его воротник – белая вспышка в ночи.
Маура вернулась в дом. Риццоли все еще стояла в коридоре и наблюдала за ней. Разумеется, гадая об их отношениях с Даниэлом. Она не слепая и прекрасно понимает, что их дружба перерастает в нечто большее.
– Будете что-нибудь пить? – спросила Маура.
– С удовольствием. Только что-нибудь безалкогольное. – Риццоли погладила свой живот. – Малыш еще слишком мал, чтобы пьянствовать.
– Конечно.
Маура провела гостью по коридору, старательно играя роль гостеприимной хозяйки. В кухне она разложила по стаканам лед, налила апельсиновый сок. Себе в стакан плеснула немного водки. Обернувшись к столу, она увидела, что Риццоли выкладывает из портфеля папку.
– Что это? – поинтересовалась Маура.
– Может, сначала присядем, доктор? Потому что мои новости могут огорчить вас.
Маура опустилась на стул возле кухонного стола, Риццоли последовала ее примеру. Они оказались друг против друга, между ними лежала папка. «Ящик Пандоры, – думала Маура, разглядывая ее. – Может, мне лучше не знать, что внутри?»
– Помните, что я говорила вам об Анне Джессоп на прошлой неделе? Что самые ранние сведения о ней – шестимесячной давности и что ее местожительством числится пустая квартира?
– Вы называли ее фантомом.
– В некотором смысле это правда. Анны Джессоп на самом деле не существовало.
– Как это?
– А так. Анны Джессоп не было. Это вымышленное имя. А настоящее – Анна Леони. Примерно полгода назад она поменяла имя. Начала закрывать счета и покинула свой дом. С новыми документами она сняла квартиру в Брайтоне, в которую и не думала вселяться. Это был ложный след на случай, если кому-то удастся узнать ее новое имя. Потом она собрала свои вещи и переехала в штат Мэн. Поселилась в маленьком городке на побережье. Там и прожила последние два месяца.
– Как вам удалось это узнать?
– Я говорила с полицейским, который помог ей это сделать.
– С полицейским?
– Детектив Баллард из Ньютона.
– Выходит, вымышленное имя – не потому, что она скрывалась от правосудия?
– Нет. Наверное, вы и сами догадываетесь, от чего она скрывалась. Это старо как мир.
– Мужчина?
– К сожалению, очень богатый. Доктор Чарльз Касселл.
– Мне незнакомо это имя.
– «Касл фармасьютикалз». Он основал эту компанию. Анна работала у него научным сотрудником. У них началась связь, но спустя три года она попыталась уйти от него.
– А он ее не отпустил.
– Похоже, доктор Касселл не из тех, от кого можно уйти просто так. Однажды она объявилась в ньютонском травмопункте с фингалом под глазом. А потом стало еще страшнее. Началась слежка. Угрозы. В своем почтовом ящике она нашла дохлую канарейку.
– Господи!
– Да, вот такая любовь. Иногда, чтобы остановить мужчину, нужно либо застрелить его, либо сбежать. Может, она бы осталась жива, если бы выбрала первый вариант.
– Он нашел ее.
– Нам остается только доказать это.
– А это возможно?
– Пока нам не удалось встретиться с доктором Касселлом. Естественно, он покинул Бостон наутро после убийства. Всю неделю он находится в командировке, а дома его ожидают не ранее чем завтра.
Риццоли поднесла к губам стакан с соком, и звон ледяных кубиков вызвал у Мауры нервную дрожь. Джейн поставила стакан на стол и какое-то время молчала. Казалось, она тянула время, но для чего? Маура не понимала.
– Вам нужно знать про эту Анну Леони еще кое-что, – сказала Риццоли. И кивнула на папку, лежавшую на столе. – Я принесла это для вас.
Маура раскрыла досье и вновь увидела до боли знакомое лицо. Перед ней была цветная копия с небольшой фотографии – такие обычно носят в бумажнике. Черноволосая девчушка с серьезным взглядом в окружении заботливо обнимающих ее пожилых мужчины и женщины.
– И я могла бы оказаться на ее месте, – тихо произнесла она.
– Фотографию Анна носила в своем портмоне. Мы полагаем, что ей здесь лет десять, а это ее родители, Рут и Уильям Леони. Их обоих уже нет в живых.
– Это ее родители?
– Да.
– Но… они такие старые.
– Да. Матери, Рут, на этой фотографии шестьдесят два года. – Риццоли немного помолчала. – Анна была их единственным ребенком.
Единственный ребенок. Пожилые родители. «Я знаю, к чему она клонит, – подумала Маура. – И боюсь того, что она собирается сказать. Собственно, поэтому она и пришла сегодня. Дело не в Анне Леони и не в ее агрессивном любовнике; боюсь, у нее в запасе более интригующие новости».
Маура взглянула на Риццоли:
– Ее удочерили?
Риццоли кивнула:
– Госпоже Леони исполнилось пятьдесят два, когда родилась Анна.
– Старовата. В агентствах по усыновлению таких обычно не рассматривают.
– Вот поэтому они, вероятно, и организовали частное удочерение, через адвоката.
Маура подумала о своих родителях, уже покойных. Они тоже были немолоды, обоим далеко за сорок.
– Что вы знаете о своем удочерении, доктор?
Маура глубоко вздохнула:
– После смерти отца я нашла документы по удочерению. Все было оформлено через здешнего, бостонского адвоката. Несколько лет назад я позвонила ему, чтобы узнать имя своей биологической матери.
– И он назвал его?
– Нет, он сказал, что мои документы опечатаны. И отказался давать информацию.
– И вы оставили попытки?
– Да.
– Имя адвоката Теренс Ван Гейтс?
Маура лишилась дара речи. Не нужно было отвечать на вопрос; она знала: Риццоли прочтет ответ в ее изумленном взгляде.
