глазами и добрейшей улыбкой.
Зная босса, на всякий случай, попросила у неё разрешения сфотографироваться вместе.
Она охотно согласилась и мы сделали очень хорошую фотографию - светящаяся благодушием бабуля, намеренно грозно нахмуренная я и лукошко, которое мы держим вдвоем посередине.
Отправляю боссу, он тут же просматривает, но не комментирует.
Выхожу с крытой части рынка и бегу к остановке, чтобы там ,под крышей, вызвать такси и поехать в офис. В одной руке держу лукошко с малиной, в другой - телефон, который прижимаю к груди, пряча от дождя.
Подбегаю, становлюсь под крышу и тут вижу знакомую машину....
Сердце судорожно сжимается, по телу проходит сильный разряд - меня в этот момент словно током ударило.
Вижу Виталика....
Он подбегает к своей машине, распахивает дверь и в салон, громко смеясь, залетает девушка.
В его машину...
Потом, словно чувствуя на себе взгляд, Виталик оборачивается на меня и, даже на кивнув, тут же садится в машину и трогается с места.
Слезы набегают на глаза, телефон падает из моих рук прямо в лужу у остановки, а я стою и просто смотрю ему вслед даже тогда, когда машина уже окончательно скрывается из вида.
Так становится больно, так обидно...
Понимаю, что все это время жила в своем мирке, где мы вот-вот должны помириться. В мирке, в котором у нас кроме друг друга никого просто не может быть...
В каком-то оцепенении поднимаю телефон из лужи.
Конечно, он теперь уже не включится.
Такси вызвать не могу, наличных уже нет, зонтика тоже нет, зато я с малиной, чтоб её!
Шагаю по тротуару, реву от злости и обиды, держу в руках лукошко и представляю, как надеваю его на голову босса.
Нет.
Не просто надеваю, как придавливаю это лукошко рукой, так, чтобы ягодки все о его голову размозжились и сок потек по лицу.
Красный такой. Густой. Подозрительно похожий на кровь.
Наконец дохожу до офиса, захожу внутрь и смотрю на часы. Опоздала на двадцать минут.
Прохожу в лифт.
Все сотрудники от меня просто шарахаются, как от прокаженной.
Еще бы. Мокрые волосы прилипли к лицу, тушь растеклась, вся одежда промокла и облепила тело.
Стою в лифте с лукошком малины и мрачно смотрю строго перед собой, пока с меня капает, как с грозового облачка....
Боковым зрением замечаю на себе взгляд слева и медленно, как в фильме ужасов, поворачиваю голову и исподлобья смотрю на миловидную блондинку.
Чувствую себя сейчас той самой злой героиней, у которой была предыстория, в которой ей разбили сердце и обрезали крылья.
Малефисента, кажется, так ее звали...
Девушка в ужасе. Отлично.
Выхожу на двадцать шестом этаже, решительно подхожу к кабинету босса и резко распахиваю дверь.
Вздрогнул.
- Аня? Что с тобой?
Больным он совсем не выглядит, да и голос теперь вполне нормальный.
Наврал. А голос был хриплый, потому что только проснулся.
На вопрос не отвечаю.
Глядя ему прямо в глаза, кладу лукошко на стол, разворачиваюсь и уже собираюсь гордо покинуть кабинет, чтобы пойти и немного развеяться в туалете, предаваясь рыданиям, но нет…
- Стоять - командует босс.
Останавливаюсь.
- Я задал вопрос.
Резко разворачиваюсь. Вот уж не сегодня, босс. Сегодня в ярости я.
- А что, сами не видите?
Азамат приподнимает бровь. Я испытующе смотрю на него. Раздражает просто до невозможного.
- Вопросы задаю я, ты на них отвечаешь, Аня. И, советую, чтобы в конце твоих ответов вопросительного знака не стояло. Это ясно?
Поджав губы, киваю.
Низ живота в этот момент начинает неприятно тянуть.
Черт! Неужели и это тоже сегодня? Два дня же еще...
- А теперь четко и по делу.
Ну я тебе сейчас скажу все четко и по делу.
- На улице дождь, как из ведра, зонтик забыла дома, телефон уронила в лужу, так что даже такси вызвать не смогла. Наличку всю на малину потратила! Натуральное, видите ли, любите! С другого конца города! Вы вообще....
Босс, до этого внимательно слушавший мою гневную триаду, тут же бросил предупреждающий взгляд и я заткнулась.
Кажется, немного переборщила.
- Снимай одежду, ты вся мокрая, заболеешь.
- А в чем мне здесь сидеть прикажете?
Босс встает с кресла, открывает небольшой шкаф, достает оттуда свою черную рубашку и протягивает её мне.
- Приказываю сидеть в этом, пока в прачечной не высушат твою одежду. Приемную пока закроем, будешь принимать звонки и работать с почтой.
Складываю руки на груди. Делать мне нечего, его рубашки таскать.
- Нет, спасибо, похожу мокр...
У босса дернулась щека.
- Снимешь сама или с моей помощью. Я тут с тобой не в песочнице в игры играю.
Вырываю рубашку из рук, смотрю на него сжав кулаки, а сказать-то ничего и не рискую.
Даже сейчас чувствую тонкую грань, через которую лучше не переступать.
Босс вообще в последнее время какой-то нервный. Смотрит странно, ведет себя подозрительно, командует даже тогда, когда работы это не касается, звонит по выходным , как будто я у него в рабстве....
А еще часто злится, заводится просто с полуоборота!
- Душ там - кивает в сторону двери слева и тут же разворачивается. - Иди грейся.
Подхожу к двери, распахиваю её и громко хлопнув, скрываюсь в комнате.
Разделась.
Предположение оказалось верным - сегодня первый день. Я даже не взяла с собой прокладки.
Осталось теперь только рубашку босса кровью измазать...Финальный штрих, так сказать.
Просто замечательно.
Сейчас я чувствую каждый свой нерв, натянутый до предела.
Все люди как люди, а я - сплошная катастрофа. И мало что сплошная, так вдобавок еще фригидная.
Конечно, такая как я и даром Виталику не сдалась.
Он себе уже давно другую нашёл. Еще тогда, наверное, когда ко мне в последний раз приходил. Вот почему он так холодно себя вёл.
Я то думала, что на работе устает, старалась его подбодрить, разговорить, понять, а оно вот оно как оказалось...
И так вдруг мне стало себя жалко, просто до невозможного.
Неожиданно для себя, громко разрыдалась. Из-за Виталика, из-за этой его новой девушки, из-за месячных, из-за малины.
Спохватилась, включила воду, чтобы заглушить рыдания, но оказалось слишком поздно. Босс услышал и уже вовсю тарабанит в дверь.
- Ань?
Не откликаюсь, но понимаю - открыть мне всё-таки придётся.
Хотя бы потому, что пачкать кровью рубашку босса я не намерена. Без его помощи мне не обойтись.
Обматываюсь полотенцем и распахиваю дверь.
Набираю в грудь побольше воздуха, пытаясь сдержать слезы, которые снова предательски
