Советским войскам противостояла оборонительная группировка, насчитывающая около миллиона человек. До конца апреля она постоянно увеличивалась за счет отступающих к городу войск и привлечения к обороне молодежи из нацистской организации гитлерюгенд. В фольксштурм (народное ополчение) широко привлекалось гражданское население в возрасте до 60 лет и старше.
И это ополчение не было добровольным, как в городах Советского Союза. Туда призывали, не спрашивая согласия, а уклоняющиеся попадали под действие военного суда. Приговор, как правило, был один — смертная казнь.
На вооружении обороняющихся состояли 11 тысяч орудий и минометов, полторы тысячи танков и штурмовых орудий, 3300 боевых самолетов, в том числе значительное количество реактивных истребителей-бомбардировщиков «Мессершмитт-262».
В распоряжении Берлинского гарнизона имелись подземные арсеналы, набитые оружием и боеприпасами. В том числе самыми современными.
Так, например, к концу войны уже были выпущены 400 тысяч автоматических штурмовых винтовок «МП-43» с прицельной дальностью стрельбы восемьсот метров, под уменьшенный винтовочный патрон калибра 7,92 миллиметра. Это оружие по-внешнему виду напоминало появившийся позже советский автомат Калашникова и превосходило все остальные образцы автоматического оружия.
Для борьбы против советских танков были внедрены новые усиленные «фаустпатроны», пробивающие любую броню на расстоянии 100–150 метров. Хотя следует сразу отметить, что специалистов-гранатометчиков не хватало, готовить их просто не успевали.
Корпус в течение пяти дней пополняли людьми и техникой. Штурмовая группа, которую возглавлял Ольхов, понесла такие потери, что капитан ожидал — ее расформируют.
Война вступила в заключительную фазу, предстоял штурм Берлина. Какие там штурмовые группы, когда сосредоточена огромная масса войск, артиллерии, бронетехники! Василий Ольхов готовился возглавить обычную стрелковую роту. В душе рассчитывал на батальон. Но особых иллюзий не питал.
Неизвестно, как оценивало его действия начальство. Не слитком гладко получалось. Видать по всему, придется заканчивать войну ротным командиром.
Однако Ольхова вызвали в штаб полка и сообщили, что в предстоящих боях в Берлине планируется широко использовать штурмовые группы, которые неплохо показали себя в предыдущих боях.
— Неплохо, — с долей сарказма подтвердил капитан. — Только от моей группы почти ничего не осталось. Единственный танк уцелел, не говоря про людские потери.
— Дивизия потеряла бы в несколько раз больше, — заметил начальник штаба. — Если бы не имела впереди такой штурмовой группы. Лобовые удары обходятся слитком дорого. Кстати, тебя представили к ордену Отечественной войны.
Награда считалась престижной. Награждали этим орденом немногих. За конкретные боевые операции и личную храбрость. Этой конкретностью он отличался от других орденов, которые зачастую правдами и неправдами получали тыловики.
— Меня за Днепр к Красному Знамени представляли. И к Отечественной войне за Карпаты. До сих пор идут…
— Придут, — спокойно заметил начштаба, а командир полка, более молодой и резкий, осадил капитана. — Мы тебя не торговаться вызвали. Поступаешь в распоряжение штаба дивизии. Забирай свою роту и завтра к девяти ноль-ноль быть на месте. Вопросы есть?
— Людей одеть бы надо. Форма поистрепалась. Да и обувку, по горам лазая, разбили.
— Это мы решим. Зам по тылу уже в курсе.
— И еще… Я тут список приготовил. Хочу забрать десятка полтора ребят из четвертой и шестой роты. Имеют опыт уличных боев в Сталинграде и Познани.
Командир полка Щербаков был выдвинут на эту должность в двадцать девять лет. Тогда же получил и звание подполковника. В нем уживалась властность большого командира и простота молодости. Нахмурил брови, покосился на красивую радистку в углу комнаты.
— Почти всех сержантов забираешь. Ротные бунт поднимут.
— Утверждай список, Анатолий Семенович, — подтолкнул бумагу поближе начштаба, по возрасту в полтора раза старше командира полка. — Не чужим отдаем.
К ночи все вопросы были решены, а утром следующего дня Василий Ольхов уже докладывал о прибытии в штабе дивизии. Предыдущий приказ оставался в действии, и это облегчило переформировку.
Не хотели отпускать командира разведвзвода Савелия Грача, но Ольхов настоял на своем, тем более планировал его снова назначить своим заместителем. Грач получил третью звездочку на погоны и орден Красной Звезды.
— Это за прошлые дела, — поспешил сообщить он. — Приказ о награждении нашей группы еще не утвержден.
Петр Петрович Шевченко, командир саперного взвода, обнял Василия, хотя не виделись всего несколько дней.
— Снова вместе? — хлопал он по спине капитана. — Дошли ведь до Берлина, а? Дошли!
Танкист Борис Антипов радости не проявлял. Он рассчитывал на повышение. Однако начальство мудрить не стало. Если включен в список штурмовой группы, значит, в ней и оставайся. Взвод старшего лейтенанта был увеличен до четырех танков. Антипов хмуро отрапортовал Ольхову:
— Товарищ капитан, взвод из четырех танков «Т-34-85» прибыл в ваше распоряжение.
— Чего кислый такой?
— Чему радоваться? Если танки в город вводят — жди мясорубки. Пожгут нас, к чертовой матери, «фаустники»!
— Давай не помирать раньше времени.
Вечером собрались, выпили, немного оживились.
Грач хохотал над собственным анекдотом, когда в дом, отведенный под штаб группы, вошел лейтенант Малкин. Политработнику налили штрафную, заставили закусить, затем поинтересовались:
— А ты в каком качестве назначен?
— Следить за моральным духом личного состава. И чтобы немок не обижали.
— Не обижали, это как? — с любопытством поинтересовался Савелий.
— Ну, чтобы…
— Как монахи себя вели?
— Чтобы без взаимного согласия не лезли, — ответил быстро хмелевший лейтенант, считавший себя уже бывалым воякой.
— Ха-ха-ха, нуты даешь! Это что, указание политотдела?
— Мое личное мнение, — стучал себя кулаком в грудь Яша Малкин.
К медали «За боевые заслуги» прибавился орден Отечественной войны. Тот самый, который обещали Василию Ольхову.
— С наградой вас, — покосившись на своего командира, сказал старшина Калинчук. — За рейд удостоились?
Раньше он был с Малкиным на «ты», а сейчас обращался с преувеличенным почтением.
— За рейд, — подтвердил Малкин. — Начальник политотдела так и сказал. Те, кто Берлин брать будет, должны быть с орденами.
— Берлин не баба, чтобы ее брать да хватать, — мрачно заметил Савелий Грач. — За этот городишко драться в полную силу придется.
— Где ордена выписывают, там их и получают, — рассудительно изрек Тимофей Калинчук. — Служил бы я при штабе, тоже бы с таким блестящим орденом ходил.
Посидел еще немного, и разошлись. По слухам, через день выступать, а завтра дел еще по горло.
Согласно официальным документам Генерального штаба Красной Армии, Берлинская стратегическая операция началась 16 апреля 1945 года. Именно в этот день войска 1-го Белорусского и 1-го Украинского фронтов начали наступление на Берлин. Войска довольно успешно преодолели первую оборонительную линию противника.
Однако на пути встали хорошо укрепленные Зееловские высоты, за которые развернулись упорные и кровопролитные бои. Гористая местность с крутыми склонами была труднопроходима и для техники, и для пехоты. Здесь наши части понесли большие потери.
Спустя годы некоторые историки и крупные военачальники высказывали мнение, что маршал Жуков действовал при взятии высот тактически неправильно. Следует отметить, что «ошибки» вскрывали в то время, когда прославленный полководец был уже снят со всех постов и отправлен Хрущевым на пенсию, более напоминающую ссылку.
Сейчас трудно судить те или иные эпизоды той далекой битвы. К сожалению, людей не щадили и другие полководцы, проламывая лобовыми ударами самые мощные укрепления, чтобы первыми выйти вперед.
В киноэпопее Юрия Озерова «Освобождение» показан характерный эпизод. Маршал Жуков принял решение начать наступление ночью при свете зенитных прожекторов. Этот замысел большинством военачальников был принят недоверчиво. Тогда Жуков назначил следующее совещание ночью на полигоне, где собралась большая группа высших офицеров.
Они негромко переговаривались, курили. Вдруг в глаза им ударил мощный свет нескольких десятков прожекторов. Они были буквально ослеплены, растеряны, закрывая глаза руками и отворачиваясь от яркого света. По замыслу Жукова так же предполагалось ослепить и ошеломить немцев, а затем стремительной танковой атакой прорвать оборону.
К сожалению, этот ход не сработал. Густая пыль, поднятая гусеницами танков, и дым от взрывов заволокли окрестности сплошной пеленой, сквозь которую с трудом пробивались лучи прожекторов.
