Загасить переход корабль, похоже, не смог.
– Дарина! – Я потащил ее к экрану.
По кораблю снова прошла дрожь.
В одной из стен появилась дыра, которая стремительно расширялась. За отверстием была Луна – серо-коричневая поверхность, мозаика ярких скал, освещенных солнцем, и непроглядной тьмы там, куда оно не заглядывало.
И это было настоящее отверстие, воздух взвыл, вырываясь в проем. Дарину потащило из моих рук, меня вслед за ней – наружу, в ледяной безвоздушный ад.
Иван даже не обернулся, отступая от наседающих дутиков. Продолжая двумя клинками отбивать их атаки, выбросил руку в сторону проема – и вой ветра стих, будто отверстие закрыла невидимая стена. Прежний взмахнул еще одной рукой (да-да, именно так, четвертой), и нас с Дариной кинуло к экрану. В движении я поймал ее, обнял – и мы вместе пролетели сквозь экран.
Прямо в большой зал ресторана, где на покрытых белоснежными скатертями столах несколько официантов расставляли тарелки и бокалы, зажигали свечи и раскладывали столовые приборы.
Мы прокатились по полу из темного полированного дерева. Милана помогла подняться Дарине, я встал сам.
Судя по силе тяжести, мы были дома.
Широкие окна вдоль двух стен, за ними море, солнце на закате, крики чаек, запах соли и йода…
Да, мы на Земле.
Вначале я подумал, что официанты просто не замечают происходящего – ни шипящих молний, между которыми мерцал экран, ни нашего появления. Потом поймал внимательный взгляд одного из официантов, немолодого, с высокомерным горделивым лицом – он явно был тут старшим. Метрдотель или дворецкий…
О, я знаю этот взгляд!
Один из официантов замешкался, с любопытством глядя на Дарину.
Метрдотель небрежным движением отвесил официанту легкий подзатыльник. Тот сразу же утратил к нам интерес и занялся работой.
Учитывая, что метрдотель стоял метрах в двух от чрезмерно любопытного официанта, сомнений не оставалось.
Слуга!
Метрдотель двинулся к нам. Я видел, что он продолжает контролировать экран, да и за прочим персоналом приглядывает, но сейчас центром его интереса стал я.
Все это напоминало какой-то отвязный боевик, где происходящее живет по своим законам. Какую-то бондиану…
– Bonsoir, Monsieur, – произнес он. – Comment puis-je vous servir?[2]
Из какого-то упрямства я ответил на немецком, общем языке Измененных:
– Champagner für die Damen, Wodka und Martini für mich. Schütteln, nicht mischen[3].
Фильмы про Бонда я любил.
Метрдотель смотрел на меня. Потом ответил на чистом русском языке:
– Я приготовлю вам «Веспер», господин Бонд.
Чувство юмора у Слуги?
Нет, это точно не наша реальность.
Метрдотель неспешно удалился.
– Вечерня? – спросила шепотом Дарина.
– Это такой коктейль, – пояснил я.
Посмотрел на экран. Что там происходит, где Иван?
Я вдруг поймал себя на том, что хочу, чтобы он выжил. В этом неправильном мире даже мерзкий, но знакомый Прежний был хоть каким-то якорем реальности.
Молнии вдруг замерцали, потускнели, начали угасать. И в последний миг перед тем, как они исчезли, из экрана выпрыгнул Иван.
В отличие от нас он не упал, не потерял очки и даже в мокрых плавках выглядел элегантно. Вот он действительно походил на агента ноль-ноль-семь, вернувшегося с миссии – какой-нибудь пустяковой, в самом начале фильма.
К тому же Иван вернулся не пустым.
Он держал в одной руке планшет, на котором я набрасывал план корабля. Вряд ли Прежнего заинтересовали мои каракули, скорее он надеялся выжать какую-то информацию из планшета.
В другой руке у Ивана был кусок дутика размером с маленькую дыньку «колхозница». Именно что кусок, вырванный из тела, кроваво-белый, сочащийся слизью.
Трусы на Прежнем были разодраны на заднице и свисали лоскутом, что его, впрочем, ничуть не смущало.
– Петр! – крикнул он. – На исследование!
И бросил кусок плоти метрдотелю.
Тот с бесстрастным лицом поймал добычу, взял с ближайшего стола тарелку и положил на нее. Спросил:
– Элеоноре?
– Да, пусть поработает. – Иван швырнул метрдотелю и планшет. – И эту хрень пусть считают полностью. Включая удаленное.
Он вытер руки о трусы и повернулся к нам. Облизнул губы. Спросил:
– Кто вы такие? Как ты смог со мной связаться? Что это за твари… Инсеки никогда не использовали подобные биоформы…
– Долгая история, – ответил я. – Можно привести себя в порядок?
Иван кивнул.
– Да, вам не помешает… как и мне…
Он смотрел на меня, и я ощутил неприятный холодок в висках. Прежний вновь пытался меня зондировать, прочитать если не мысли, то хотя бы эмоциональный фон. Он был уверен в себе, очень самонадеян, его одолевало любопытство, но где-то на самом дне сознания – того, верхнего слоя сознания, который я мог ощутить, – плескались напряжение и опаска.
Я подмигнул Ивану.
– Дьявол! – почти весело выругался Прежний. – Давай договоримся так не делать? Взаимно.
Я кивнул. И сказал:
– Мы уже начали волноваться. Вы задержались.
Иван осклабился.
– Это были бельгийцы. Преображенные, но в основе – офицеры SOR[4]. А я не люблю бельгийцев.
– Почему? – удивился я. Мне казалось, что Прежние ко всем людям относятся с одинаковым презрением.
Иван поколебался. Потом сказал:
– Полагаю, ты знаешь достаточно много. Сто тридцать лет назад я… частично… жил в Конго. Страна была бельгийской колонией.
Я кивнул.
Кое-что про бельгийцев в Конго я знал.
Честно говоря, даже Прежние и Слуги так себя с людьми не вели.
Так что же, в Иване есть африканский компонент? Никогда бы не подумал.
– В общем, при случае я не оставляю бельгийцев в живых. – Иван едва заметно улыбнулся. – Но если хочешь, то можешь считать это милосердием.
– Если честно, то мне плевать, – ответил я.
Кажется, Ивана вполне удовлетворил мой ответ. Он махнул рукой:
– Эй, ты… – Метрдотель уже унес трофеи, к Прежнему подбежал молодой официант, тот, что недавно получил подзатыльник. – Леонид, верно? Отведи гостей в каюту… э… шестую. Принеси им три комплекта одежды. Когда приведут себя в порядок – сопроводи ко мне.
Только теперь, услышав про «каюты», я понял, что мы не в приморском ресторане, а на огромной яхте.
Иван коснулся моего плеча и негромко добавил:
– Надеюсь, неожиданностей не будет и я не пожалею о своем решении?
– Это зависит в первую очередь от вас, Иван Андреевич, – неожиданно ответила Милана.
И мы пошли за официантом.
Не знаю, считалась эта яхта большой или так себе, средней. Как по мне – она была огромной, будто круизный лайнер.
Широченные лестницы, полированное дерево, бронзовые перила, настоящий камень, старомодные хрустальные плафоны… Все это напомнило мне дирижабль «Крылья ветра» на Трисгарде. Все-таки мы с розовыми свинками очень близки.
Выделенная нам каюта оказалась столь же роскошной и огромной. Кровать такая широченная, что на ней впору спать втроем или вчетвером. Панель телевизора занимала
