— К моему дяде?
— Нет необходимости подчеркивать родственные связи, — холодно напомнила Торелли.
— И что вы сделали? — поинтересовалась Никола.
— Избавилась от нее, — ответила Торелли так просто, что Никола чуть не спросила, уж не закопала ли она труп в саду.
— Потом она сделала карьеру, — задумчиво добавила Торелли. — Но уже без всякой помощи моего мужа.
Никола громко рассмеялась и заметила:
— Иногда мне кажется, что вы замечательны не только на сцене, но и в жизни.
— Как мило! — обрадовалась и одновременно удивилась Торелли. — Не знаю, почему ты вдруг так сказала, но согласна. Пойдешь сегодня со мной ужинать в «Максим»?
— С радостью!
— Отлично, — весело отозвалась Торелли. Вероятно, она была рада, что Мишель Ларо оказалась именно такой, как она и хотела.
Вечер удался на славу. Тетя была само очарование. Ее замечания о проходивших мимо известных людях были точными и зачастую слишком колкими. Некоторые из знаменитостей останавливались у ее столика, и каждый раз Торелли снисходительно представляла им Николу, как «моего юного друга». Она по-прежнему отказывалась называть себя тетей. Но, по крайней мере, она подчеркивала, что ее спутница не просто секретарша, и Никола изумленно и растроганно приняла эту ситуацию.
На следующее утро Никола была очень занята. Однако после обеда тетя собралась навестить друзей, живущих за городом, и собиралась вернуться поздно.
— Боюсь, ты опять останешься одна. — Впервые Торелли высказала заботу о Николе. — Надеюсь, тебе будет не очень скучно и одиноко.
— Вовсе нет! — возразила Никола. — Я радуюсь каждой минуте. — А затем, охваченная внезапным желанием быть искренней, она добавила: — Днем я собираюсь встретиться за чашкой кофе с Мишель Ларо. Надеюсь, вы не возражаете?
Торелли высоко подняла брови, словно собираясь возразить, но потом снисходительно ответила:
— Не возражаю, если только ты не внушишь ей мыслей о ее значимости и слишком радужных надежд на будущее.
— Обещаю.
— Почему ты хочешь встретиться с ней? — с любопытством спросила Торелли. — Чтобы расспросить ее о Джулиане Эветте?
— Конечно, нет! Меня это вовсе не интересует. Просто Мишель знала Брайана. Она сказала, что они говорили обо мне. Мне захотелось узнать, что он ей говорил.
— Что ж… — Торелли благодушно посмотрела на племянницу, — делай, как знаешь. Но только не цепляйся за прошлое, Никола. Ностальгия — это своего рода потворство своим желаниям. Не следует этим чересчур увлекаться, иначе это станет наркотиком. Ты еще так молода, дитя мое, у тебя вся жизнь впереди. Не стоит слишком часто оглядываться назад.
— Не буду, — ответила Никола, пораженная словами тети.
Она отправилась на встречу с Мишель Ларо. Ей казалось, что в этот день Париж был удивительно хорош. Великолепные Елисейские Поля никогда еще не выглядели так прекрасно. Деревья, солнечный свет, сверкающие стекла витрин — все говорило о настоящем. Никола подумала, что даже проходящие мимо люди имеют какое-то особое значение для нее. Девушка в наглаженном бело-голубом платье, улыбающийся младенец в коляске, хорошо сложенный, изящный мужчина…
Внезапно Никола вздрогнула, инстинктивно замедлила шаг и чуть не свернула в переулок, чтобы не поравняться с Джулианом Эветтом, который шел впереди. Но она сдержалась, пошла еще медленнее, решившись во что бы то ни стало не отказаться от своих планов из-за него. Что ему нужно в Париже? До этого момента город принадлежал исключительно ей! Правда, известные люди могут появиться повсюду. Для них Париж, Вена, Рим — все равно, что Пикадилли или Стрэнд[1] для других. Но именно здесь и именно в этот день!
Они приближались к «Фуке», улица была заполнена сидящими за маленькими столиками людьми, которые пили кофе и шоколад, и Николе показалось, что она уже видит ярко-зеленое платье, в котором Мишель была вчера. Остается надеяться, что Джулиан ее не заметит! И вот когда он уже поравнялся со знаменитым кафе, девушка в зеленом платье поднялась с места, словно нарочно привлекая к себе внимание. Издали Никола не могла видеть, машет ли она рукой. Но Джулиан Эветт обернулся, внезапно остановился и медленно пошел между столиками к девушке в зеленом.
Никола осталась стоять на месте. Она сделала вид, что разглядывает витрину, но на самом деле заметила, что эти двое сели за столик и оживленно беседуют. Она удостоверилась, что девушка в зеленом действительно Мишель Ларо. После этого она повернулась и медленно пошла прочь.
В их встрече больше не было смысла. Странный разговор в присутствии третьего лица невозможен. Если она не появится, Мишель просто решит, что она не смогла прийти. Но, несмотря на все убеждения, Николу неодолимо тянуло к этому месту. Только усилием воли она сумела заставить себя уйти. Ей очень хотелось узнать, что делают и говорят эти двое.
Тут не было ничего общего с привычным, легким любопытством Торелли. Это было страстное, почти свирепое желание знать. Никола убеждала себя не быть смешной, шагая по улицам в лучах солнца, которое перестало быть ярким, среди людей, утративших для нее всякий интерес. Но через несколько минут Никола уже думала о другом. Если она пойдет по одной из узких улочек к авеню Марко, а затем обойдет квартал кругом, то, возможно, за это время Джулиан Эветт уже уйдет. Тогда она подойдет к Мишель, извинится за опоздание и, может быть, узнает еще кое-что и про Эветта. Приняв это решение, Никола немедленно повернула в направлении авеню Марко. Она дала себе обещание не торопиться. Оказавшись рядом с кафе, она тут же увидела, что девушки в зеленом платье нет. Столик, за которым они сидели, был пуст, и Никола не могла сказать, обрадовало это или разочаровало ее. В любом случае день снова принадлежит ей, даже если теперь ей и некуда идти. Она может погулять по Елисейским Полям или выпить кофе в одиночестве.
И вдруг в смятении Никола поняла, что поравнялась с Джулианом Эветтом. Он шел прямо к столику и смотрел на нее. Он молчал, очевидно, ожидая, что она заговорит первой. Только сейчас Никола вспомнила, при каких обстоятельствах они расстались, и вновь представила себя в квартире Торелли, когда он разорвал ее фотографию.
Но к своему удивлению, Никола произнесла:
— Простите.
— За что? — Он с непониманием глядел на нее.
— За то, что я сказала вам в последний раз.
— Вы просто процитировали письмо Брайана, — холодно возразил он.
Это было правдой. Но Никола знала, что если бы не хотела специально задеть его, то скрыла бы это полушутливое замечание Брайана, которое позже приобрело столь жестокое значение.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
