– Ты впустишь нас? – перебил его Морган. Слишком быстро перебил, на мой взгляд. – Или будешь держать у ворот до утра? Мы устали с дороги.
Довольно наглое заявление со стороны человека, который всю дорогу проспал на заднем сиденье одного из самых комфортабельных автомобилей моего мира и уж точно самого комфортабельного автомобиля мира этого, хотя бы ввиду своей уникальности, но монаху оно показалось справедливым, и он провел нас внутрь.
Монастырь, как и положено всякому уважающему себя монастырю, в столь поздний час был темен и пуст, так что ему не удалось поразить меня ни обилием верующих, ни особыми архитектурными изысками. Домики, деревья, кустики и гулкое эхо от наших шагов по мощенным камнями дорожкам.
Помещения, которыми одарили на эту ночь каждого из нас, нельзя было назвать кельями, но и до апартаментов они явно недотягивали. Большая полутораспальная деревянная кровать, стол и пара стульев, выцветший и полинявший ковер на полу, изображающий какую-то местную разборку гобелен на стене и добрый десяток воткнутых в стену факелов – вот и все убранство. На столе стояли графин с жидкостью и два стакана. Судя по цвету, в графине была не вода, или же местная вода имеет странный красноватый оттенок.
Братаны оказались парнями понятливыми и, несмотря на поздний час, принесли путникам поесть. Горячего, конечно, не было, но деревенский сыр, свежий хлеб и копченое мясо оказались весьма приятными на вкус и быстро наполнили желудок.
После трапезы я закурил сигарету, скинул куртку и прилег на кровать. Толщина матраса при первом же прикосновении к нему моего тела отрицала все потенциально возможные мысли о присущем членам ордена аскетизме.
Я чувствовал, что пришла пора пошевелить извилинами и осмыслить создавшееся положение.
Мне кажется, у Марка Твена в каком-то из рассказов была фраза: «У меня потрясающие запасы ума. Чтобы ими раскинуть, требуется около двух недель». Это про меня. Я не хочу сказать, что я тугодум, однако к процессу размышления подхожу долго и обстоятельно. В моем мире для того, чтобы сделать правильные выводы, нужно перелопатить чертовски здоровые кучи фактов.
И только я достал из загашника свою виртуальную лопату, как в дверь вежливо, но достаточно громко, чтобы разбудить и Спящую красавицу безо всяких поцелуев, постучали.
– Войдите, – сказал я, и на пороге тут же нарисовался сэр Реджи.
Очевидно, с его точки зрения, в монастыре было достаточно безопасно, ибо он распрощался с доброй половиной своих железок. В зубах у него была трубка.
– Я сяду, с твоего позволения, – сказал он и, не дожидаясь испрошенного позволения, опустился на стул.
Но перед этим тщательно запер дверь на оба имевшихся в наличии засова.
– Садись, – сказал я.
– Меня прислал Морган, – сказал он.
Запах его трубки даже с трех метров перебивал аромат моих сигарет, так что я затушил окурок о деревянный пол, да там и оставил. Пепельниц поблизости все равно не наблюдалось.
– Зачем? – спросил я.
– Для инструктажа, – сказал он. – Сам Морган занят беседой с настоятелем монастыря, а запасы вина в подвалах поистине неисчерпаемы, так что разговор у них затянется. Вот он меня и подрядил.
– О чем будешь инструктировать?
– О разном, – сказал сэр Реджи. – Но сначала позволь сделать замечание от себя. Ты не запер дверь.
– Не запер, – согласился я.
– Это крупная ошибка с точки зрения нашего общего выживания, – сказал сэр Реджи. – Правило номер один гласит: всегда запирай дверь и никогда не садись к ней спиной, даже если ты ее запер.
Сам он сидел боком к двери, и незваный гость, внезапно оказавшийся на пороге, сразу бы попал в зону его периферийного зрения. Другим боком он сидел к окну, тяжелые деревянные ставни которого были закрыты.
– Хорошо, – сказал я.
– Я вовсе не хочу тебя поучать, – сказал сэр Реджи. – Но в нашем мире по-настоящему нет ни одного места, где человек вроде меня или тебя может чувствовать себя в полной безопасности. Мой дядя был убит в собственной спальне горничной, которая прослужила у него два десятка лет.
– А он разве не погиб, разведывая вражеские территории?
– Это был другой мой дядя, – сказал сэр Реджи. – Ладно, к делу. Завтра ты вытащишь меч…
– Прости, я тебя перебью, – сказал я. – Во-первых, еще не факт, что я его вытащу, а во-вторых… Что там говорил привратник по поводу трех других Избранных, которых Морган сюда уже приводил?
– Нас поджимает время, – сказал он, – а эти древние пророчества чертовски запутаны. Подумай сам, легко ли в целом мире найти настоящего Избранного, если о нем известно только то, что на руке у него изображен зверь небес? Что такое зверь небес? Летающих тварей достаточно много, это с равной долей вероятности может быть и дракон, и грифон, и крупный орел, и черт знает что еще. Кроме того, народ об этих древних пророчествах ничего не слышал, и у монастыря отнюдь не выстраивается очередь желающих попробовать вытащить меч из камня и спасти мир. Мы предприняли поиски…
– То есть хватали всех здоровенных мужиков с татуировками на руках и тащили их сюда?
– Можно и так сказать. Но в твоем случае осечки быть не должно, тебя же привел сюда кристалл Радагана.
– Если он был у вас все время, чего же вы его сразу не использовали?
– Мы получили его совсем недавно, – сказал сэр Реджи. – И сумели активировать только сейчас. Это долгая история…
– Которую ты мне когда-нибудь обязательно расскажешь.
– Хорошо, когда-нибудь расскажу, – сказал он. – Так вот, когда ты вытащишь меч, нам сразу же придется отсюда уходить.
– Почему? – спросил я.
– Темный Властелин почувствует, что орудие его погибели обрело своего хозяина. Как ты думаешь, что он предпримет? Что бы ты сам предпринял на его месте? Он попытается тебя убрать.
– А как он почувствует?
– Обретение меча из камня – это магический ритуал, а настоящие волшебники способны чувствовать любое крупное проявление магии.
– Тогда он уже знает, что я здесь.
– Нет, не знает, – сказал сэр Реджи. – Был магический всплеск, сопутствующий открытию Врат между мирами, но это и все. Никто не может знать, кто, где и зачем открыл эти Врата и кто ими воспользовался. Я не хочу сказать, что такое у нас в мире происходит каждый божий день, однако сам факт открытия Врат еще не является прямой угрозой для кого-либо. А вот когда ты обретешь меч, за нашей группой начнется настоящая охота.
Судя по его возбужденному виду, он только и ждал, когда эта охота начнется. А я всегда считал, что великие воины хладнокровны, неторопливы и рассудительны. Все-таки странный он тип, этот сэр Реджи. И странный этот мир. Однако теория моего собственного сумасшествия таяла на глазах. Вряд ли безумие могло быть таким красочным и подробным. И, кроме того, таким логичным и последовательным.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
