и потенциал торговли. В этой сфере наблюдается потрясающая преемственность как минимум с XV века до, как мы увидим, правления Петра I. В этом мое понимание расходится со взглядом Майкла Ходарковского, считающего, что «в отличие от средневековой Европы… или более поздних европейских колониальных проектов в Америке и Азии, главным двигателем которых были меркантилистские интересы, российская экспансия на юг на протяжении всего этого периода объяснялась в первую очередь геополитическими соображениями и лишь во вторую очередь интересами экономики и торговли»176.
Московское государство видело себя в двойной роли регулятора экономики и ее активного участника. Государство сигнализировало о том, что признает важность торговли, разнообразными способами: поддержкой международных торговых связей, налоговой политикой, субсидированием торговой деятельности и учреждением привилегированных купеческих групп, что позволяло государству мобилизовать специалистов в торговом деле на повышение государственных доходов. Наконец, государство признало важность торговли тем, что само приняло участие в различных рынках, используя привилегированных купцов (а иногда и других) в качестве торговых агентов и вводя различные монополии.
Ученые признали коммерческую активность ранних Романовых177. Историк П. П. Смирнов писал, что «радикализм» мероприятий, осуществлявшихся в их эпоху, «ширина и объем действительно захватывали все внимание наблюдателя общественной жизни половины XVII века и заставляли думать, что все постановления страны в это время были направлены на коммерцию и торги»178. Историк времен империи Н. И. Костомаров, советский историк О. Н. Вилков и американский историк Дженет Мартин отметили усилия государства по развитию торговли с Центральной Азией, а Клиффорд Фоуст и Марк Бассин обратили внимание на энтузиазм, с которым наращивалась торговля с Китаем179. Ярмо Котиляйне зафиксировал усилия российского руководства по развитию торговли на Балтике, а также в Смоленской земле (поставлявшей на Балтику пеньку и лес) в конце XVII века180. Кэрол Стивенс описала политику Москвы по инструментализации украинского зерна во второй половине XVII века181. Джон Ледонн отметил важнейшую роль коммерческих устремлений в политике Петра I182. Как будет показано во второй и третьей главах, государство испытывало глубочайший интерес к развитию торговли в Сибири. В обязанности воевод входил сбор дани, но государство создало целую сеть таможен для получения коммерческого дохода.
РОССИЙСКИЕ ДОХОДЫ
Значительная часть зарождающегося чиновничества занималась максимизацией доходов государства с целью оплатить растущее войско – феномен, связанный с тем, что называют подъемом военно-фискального государства. Административная инфраструктура была необходима для сбора таможенных пошлин (и иных налогов) и регулирования различных отраслей. Приоритеты были ясны. Канцелярские документы неутомимо подчеркивают важность повышения доходов царской казны. Подданные хорошо понимали задачи государства. Когда служилые люди желали выдвинуть обвинение, которое привлечет к себе внимание, они обвиняли друг друга в нанесении ущерба доходам царя. Как мы увидим, авторы челобитных к царю регулярно использовали этот способ, чтобы добиться собственных целей. Когда в Верхотурье чиновник посадил в тюрьму местного крестьянина за сопротивление изъятию коня – то ли для законной службы, то ли для личных нужд чиновника, по этому вопросу возникла полемика, – крестьянин оформил свою апелляцию именно с точки зрения царских доходов. Проведя в тюрьме время сбора урожая в 1655 году, он не мог собрать со своих полей столько, сколько собрал бы, будучи на свободе; таким образом, его тюремное заключение не позволило ему заплатить больше денег царю183.
В стандартном словоупотреблении тех дней доход в идеале означал драгоценные металлы – золото или серебро184. Подобно руководителям всех меркантилистских государств раннего Нового времени, российские управленцы считали, что именно твердая валюта может обеспечить богатство страны, и принимали меры, чтобы драгоценные металлы приходили в страну – и не покидали ее. С точки зрения некоторых авторов, в этом была заключена сама сущность меркантилизма185. Законы о валюте были стандартной формой вмешательства государства. Эдуард IV сделал экспорт золотых и серебряных слитков из Англии уголовным преступлением186. Франция в XV веке запретила вывоз денег в Рим. Даже голландские власти в 1690‐х годах запретили экспорт серебра, из чего мы можем видеть, что и торговая республика, построенная на принципе laissez-faire, реагировала на протекционистские импульсы187. Российское государство тоже делало что могло, чтобы завладеть драгоценными металлами, и не нуждалось в теоретических оправданиях, чтобы следовать этой политике. Государству были нужны деньги, кровь войны. Некоторые законы имели целью помешать оттоку драгоценных металлов из России. Например, в 1660‐х годах бухарцам было дозволено торговать за звонкую монету, но запрещено вывозить ее с собою из страны. Драгоценные металлы важны в нашем обсуждении русских купцов потому, что ради них государство могло даже отступить от своего намерения обеспечивать благополучие купцов. В определенные моменты XVII и начала XVIII века российское руководство продавало западноевропейцам откупа и предоставляло монополии – и делало это, как правило, потому, что иностранцы могли заплатить за это твердой валютой188. Другими словами, желание немедленно получить драгоценные металлы могло побороть стремление к протекционизму. Например, в 1658 году царь Алексей Михайлович, сознававший важность итальянского рынка, отправил к великому герцогу Тосканскому специального посланника, чтобы заключить соглашение, по которому Тоскана получала монополию на импорт икры в обмен на ежегодную выплату определенной денежной суммы. Но великий герцог согласился выплачивать лишь половину запрошенной суммы наличными, а вторую половину – шелком (распространенная практика в Архангельске)189. В поисках более выгодных условий жадная до звонкой монеты Москва начала переговоры с английским консулом в Ливорно, и он создал акционерную компанию с участием голландских и итальянских купцов, которая обладала монополией на икру до 1667 года190. Впрочем, фискальная политика была лишь одним из способов, которым государство влияло на трансграничную торговлю.
В подобном внимании к торговым вопросам нет ничего удивительного, если вспомнить, что существенная доля государственных доходов происходила от непрямых налогов, то есть налоговых доходов, полученных с торговли. В то время как главным занятием подавляющего большинства населения всегда было сельское хозяйство, в XVII веке главнейшими источниками государственных доходов были торговля и промыслы191. Бюджетов у государств XVII века не было, поэтому доходы сложно подсчитать. Тем не менее специалисты по экономической истории предполагают, что значительная часть государственного бюджета России происходила от таможенных доходов192. К примеру, Новгород и Нижний Новгород в 1610‐х и 1620‐х годах получали благодаря таможне от одной до двух третей своих доходов. Если добавить сюда пошлины на государственную продажу алкоголя, общая цифра будет уже между двумя третями и девятью десятыми193. В 1680 году более половины государственного бюджета
