Конечно, почему бы и нет. С утра ведь с больной головой на пробежку. Вечером кутить, а с утра оздоравливать свой организм пробежкой и утренней зарядкой — не жизнь, а сказка. Нет, спасибо, я пока к такому не готова. Тут нужно выбрать что-нибудь одно. Моя внутренняя львица обойдётся чем-нибудь одним. И это будет трезвый и здоровый образ жизни. Впридачу к нему я могу раскошелиться только на какой-нибудь салон красоты, чтобы немного закрепить этот образ.
Глава 13.1
Моё следующее утро началось всё-таки с пробежки. Здравый смысл оказался куда сильнее и спор изначально был обречён на провал. Попытки моего второго я отправить меня в пивбар и как следует напоить оказались безуспешны. Так низко опуститься я не готова.
А вот здоровый образ жизни оказался очень даже приятной штукой. Даже подготовка к нему была настолько изматывающей, что я уснула раньше обычного и проспала, что называется, без задних ног до самого утра. Я даже не помню, что мне снилось. И снилось ли. А впрочем, лучше бы мне ничего не снилось совсем.
Какие-то обрывки сна ко мне начали приходить уже на втором круге ближайшего к моему дому стадиона. Самые нелицеприятные обрывки. Те самые о которых не хочется вспоминать, а если и хочется, то не посреди стадиона, на котором тебя видят ещё и другие бегуны (или как там они себя ещё называют). Это должно было произойти дома, там, где я могу с головой накрыться мягким пледом и с удовольствием предаваться своим мечтам, ни капли не стесняясь своих желаний.
Но сейчас я не дома, не в постели и даже не сижу, хотя как иногда говорится “вам стоит присесть”. Наверное, это как раз тот случай, потому что мои ноги уже не хотели меня слушаться. Не из-за бега, не от усталости, а от внезапно нахлынувших воспоминаний о совсем ещё свежем сне.
Ноги подкосились на ближайшем же повороте и я споткнулась и упала на одно колено. Тут же почувствовала жжение в ладонях и неприятную боль в лодыжке. Мысленно пожелав новому костюму боевого крещения, я с трудом поднялась, кое-как отряхнулась и отправилась на ближайшую к дорожке лавочку. Только бухнувшись на неё, я наконец-то смогла вернуться к своим мыслям.
Хотелось разреветься от боли и от безысходности. Причём, если на боль я ещё могла не обращать внимание, то безысходность буквально сдавливала мои виски тяжёлым металлическим обручем. Ведь этот сон, он прекрасно дал мне понять, что я всё ещё хочу его, очень сильно хочу. Но в то же время, эта крепость была неприступной.
Мы сразу приступили к самой интересной части марлезонского балета, версии восемнадцать плюс. Никаких прелюдий, никаких поцелуйчиков и прочей ненужной ерунды. Мы сразу накинулись друг на друга, снимая одежду. Точнее, это я с него снимала, а он с меня срывал, причём буквально. Я ясно слышала треск рвущейся ткани, ощущала, как то, что ещё минуту назад было одним из моих любимых вечерних платьев, превращается в ненужную тряпку. Меня уже не удивляло, с каких это пор я ношу платье, а не джинсы, было совершенно не до этого. Я хотела как можно быстрее попасть в его объятия, жаждала целиком и полностью, несмотря ни на что.
В одно мгновение я оказалась под ним, придавленная его весом, но чувствовала я не тяжесть, а жар его тела. Саша не прекращал жадно изучать губами каждый сантиметр моей кожи, хотя и ему явно хотелось поскорее проникнуть в меня. Овладеть мной.
Саша не стал медлить и одним метким толчком вошёл в меня. Я не смогла сдержать громкий стон, вырывающийся наружу. И уж тем более, не смогла сдержать приятную дрожь, молнией пронзившее моё тело.
Я отдавала ему всю себя, до самой последней капельки, всю свою душу. Душу, которая была ему не нужна. Он хотел лишь моё нежное, совсем ещё молодое тело. А вот его он хотел получить полностью, без остатка.
Моя внутренняя дикая львица грозилась выйти наружу, мечтала выпустить свои длинные коготочки, впиться ими в спину этого безумного самца, оставить на нём свои отметины, как знак того, что это добыча теперь моя. И ведь были у меня такие коготочки, нарощенные и явно недешевые, но я не спешила пускать их в дело. Решила оставить на потом, на самый ответственный момент. На самый финальный экстаз.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Наша игра продолжалась, но теперь сверху оказалась я. Совсем внезапно, в новом порыве страсти Саша с лёгкостью перевернул меня, по-прежнему оставаясь внутри. Для удобства, а может в качестве эксперимента, я выпрямила спину и села. Именно села, опустив руки за спину, опираясь на его бёдра.
Я чувствовала, как его член полностью заполняет меня, вызывая очередную волну дрожи во всём теле. Я не могла не двигаться в собственном ритме, и хоть он пытался помогать мне бёдрами, я старалась не позволять ему сильно шевелиться. Сегодня балом правлю я. Здесь я королева.
Саша сразу понял мою игру и скоро позволил мне спокойно руководить процессом. Правда, недолго. Очень скоро он снова перевернул меня на спину и подтянул ближе к краю кровати.
От неожиданности я вцепилась в простынь, которая едва не соскользнула вместе со мной, но всё же умудрилась не свалиться с кровати. К тому же Саша явно знал что делает. Его движения были чёткими, выверенными, опытными, толчки глубокими, ритмичными, такими глубокими.
Мой крик вырвался одновременно с его рычанием, после которого Саша тут же повалился на постель рядом со мной, тяжело дыша.
И вот тут произошло то, чего я бы никогда не хотела увидеть наяву. В комнату внезапно зашла его жена. Та самая нежная девушка с фотографии на его рабочем столе. Девушка не выглядела расстроенной или изумлённой, вовсе нет. На ней была маска полного безразличия, будто она видела это слишком часто.
Глава 13.2
О прошедшем сне напоминала только коленка, на которой всё же осталась небольшая ссадина, ну, может быть, ещё немного болели ладони. Конечно же, это никак не было связано, но мой мозг почему-то выбрал именно эту ассоциацию. Нет ничего проще. Я упала именно тогда, когда внезапно вспомнила этот злосчастный сон так отчётливо, будто это был и не сон вовсе. Теперь, когда у меня снова начинали саднить свежие царапины, я вспоминала тот сон. Вспоминала о том, что я до сих пор хочу его, но тут же эти воспоминания заканчивались осознанием того, что это просто невозможно. Каждый раз я была на шаг ближе к непоправимой глупости — уже начала задумываться о том, чтобы отобрать его. Увести из семьи. Нет, надо заканчивать с этим как можно скорее.
После очередной пробежки я лишь на мгновение заскочила домой, чтобы забрать папку с готовой редактурой и переодеться в чистую и более цивилизованную одежду, и тут же направилась в офис.
Несмотря ни на что, я настолько увлеклась историей, что даже не заметила, что управилась за два дня едва ли не с половиной рукописи. Я очень сильно надеялась, что даже после четвертого прочтения я не пропустила ничего, потому что каждый раз интерес к произведению не угасал, а только подогревался.
И вот я стою у офисного здания и смотрю вверх, пытаясь найти окна, которые, как я уже знала, смотрят именно в эту сторону. Понятия не имею зачем мне это всё нужно, но я продолжаю стоять и пялиться вместо того, чтобы зайти внутрь и заняться своей работой.
Очнулась только после того, как почувствовала лёгкий толчок в спину. Кто-то прошёл мимо, настолько увлеченный чем-то своим, что даже не подумал обратить на меня своё внимание.
Только тогда я осознала, что всё ещё стою на месте и украшаю двор офисного здания, как какая-нибудь статуя. А тем временем время идёт и это моё рабочее время. Зарплата моя зависит от сделанной работы, а не от количества часов, которые я провела на рабочем месте. А впрочем, я даже не на рабочем месте. И даже ещё пока не в здании.
Я набралась смелости и зашла внутрь. Здесь я наконец смогла взять себя в руки и вернуться к своему рабочему состоянию, и этому по большей части способствовала обстановка.
В издательстве сегодня был какой-то странный ажиотаж. Мне казалось суетились все, даже самый мелкий офисный планктон. То есть, даже такие, как я. Лица у всех были довольные, но я их ажиотаж не разделяла. В основном потому что не понимала с чего это вдруг такой праздник.
