Она прошмыгнула мимо меня и осторожно приподняла крышку, заглянув внутрь, где все было покрыто паутиной.
— Он идеален.
Ее глаза пробежались по всему двору, словно ища чего-то.
— Можешь очистить его от паутины, а я пока пробегусь по улице, подберу пару брусков?
— Да, мэм, — ответил я, довольный тем, что мне поручили какое-то дело. В последнее время наблюдение за тем, как она готовит, сводило меня с ума. Мне приходилось прикладывать максимум усилий, чтобы не преследовать ее по всей кухне, обхватив ее бедра.
— Я скоро.
Я смотрел на удаляющийся силуэт, который вышел через дверь и скрылся с поля зрения. Мой взгляд задержался на ее длинных, загорелых ногах.
К ее возвращению с другой холщовой сумкой в руках гриль был вычищен и готов. Я улыбнулся, услышав, как открылась и закрылась дверца. Мне так нравилось та легкость, с которой она перемещалась по моему дому. Я встретил ее внизу лестницы, взяв у нее сумку.
— Принесешь сюда еще какое-нибудь добро, и можно выделить в ванной местечко для твоей зубной щетки.
Она улыбнулась и прервала зрительный контакт, когда ее щеки зарделись.
— Прости, — пробормотала она, убрав за ухо непослушную прядь. — Я в последнее время вроде как оккупировала твою кухню, да?
— Нора, — сказал я, повернув ее лицо к себе и подняв ее подбородок. — Я пошутил. Мне нравится видеть твои девчачьи цветастые миски в своей раковине.
Она хлопнула меня по плечу и вручила мне пакет с древесным углем.
— Ну ладно, мужицкий мужик. Разведи для женщины огонь.
Мы сидели вдвоем на шероховатых деревянных ступеньках с бокалами вина в руках. Ее бедра были так близко от меня. Я чувствовал ее жар даже на позднем послеобеденном солнце. Тунцовые стейки, которые она принесла на обед, мариновались в холодильнике, а мы наблюдали, как угли меняют цвет от черного к серому и почти белому.
— Вон там, – сказала она шепотом, перемещая взгляд от тлеющих брусков к моему жалкому — но чистому — двору. — Ты действительно над многим здесь поработал.
Она повернулась ко мне с довольной улыбкой.
— Тебе не все равно. Это заметно.
— Я прибрался, — сказал я, пытаясь посмотреть на свой двор ее глазами. — Предыдущие жители реально запустили его.
Она кивнула, соглашаясь с ним, и продолжила созерцать пустынное пространство.
Я не мог не почувствовать себя каким-то профаном, когда представил разницу между воображаемым мной видом ее дворика и моего. Мое уважение к ней окрепло, когда я прикинул, сколько времени и сил должно было отнять у женщины самостоятельное проживание и содержание хозяйства.
— Немного сумасшедшая соседка… — проговорил я, продолжая изучать глазами бокал. — Мне нравятся наши ужины.
Я схожу по тебе с ума, не сказал я.
Она кивнула и сделала еще один глоток вина. Солнце отражалось от хрустальной ножки бокала и от рыжих и золотых отсветов ее волос. Раньше я не замечал их: они были похожи на пламя. Внезапно я осознал значения всех метафор о поглощении пламенем, и каждая из них подходила.
— Мне тоже.
Потом она вдруг тихо усмехнулась, и я ждал, что она скажет еще что-то.
— Вообще, это очень мило, — начала она, толкая маленький камешек по потрескавшемуся цементу носком своего ботинка. — Мне не хватает этих мелочей.
Я внимал тону ее голоса, отрешенному и мягкому. Интересно, чего еще ей не хватало.
— Ты имеешь в виду готовить для кого-то? — уточнил я.
— Конечно, — кивнула она. — Или просто компании. С бывшим мне было… хорошо. Это единственное, что я могу сказать. Но нам не было восхитительно.
Настал мой черед кивать. Я понимал, о чем она, — получать удовольствие от общения с человеком, но не ощущать принадлежности друг другу.
—Мне не хватает именно глупостей, — начала она, качая головой. — Чтобы кто-то косил траву на лужайке, доставал с полки что-то тяжелое… — Она улыбнулась, и я слегка подтолкнул ее локтем. Тогда она продолжила самым нежным голосом.
— Мне бы не помешало дружеское плечо… — она замолкла, а затем облизнула губы и подняла бровь. — Хотя с некоторыми вещами я и сама могу справиться.
Румянец исчез, и она сделала большой глоток. Моей коже было слишком жарко, а рукам — слишком пусто.
— А сейчас сможешь? — поддразнил я ее.
— Определенно.
Ее губы преобразились в хитрой улыбке, и затем она отвернулась, но я успел ее увидеть.
— Я был бы не против услышать об этом больше.
Нора взглянула на меня изучающим взглядом.
— Думаю, это будет проблематично.
— Да?
Только тогда я осознал, как близко мы были друг к другу. Мне нужно было только чуть-чуть наклониться, и я мог поцеловать ее.
— Да, — прошептала она, улыбаясь загадочной легкой улыбкой. — Думаю, пора достать рыбу.
Она встала и пошла в дом, вернувшись через пару мгновений с большой тарелкой с тунцовыми стейками и нарезанными овощами.
Когда она разложила рыбу на раскаленной металлической сетке, та зашипела, и богатый аромат дыма и кунжута напомнил о многих прошлых ужинах — ужинах, которые были менее интимными, менее домашними, менее… всякими.
В этот вечер я не хотел о них думать.
Ужин приготовился быстро, и мы снова сидели друг напротив друга за моим избитым кофейным столиком. Я откусил большой кусочек и закрыл глаза от того, как рыба таяла во рту. Я мурлыкал, продолжая жевать, и совсем не удивился, когда увидел, что она смотрит на меня.
— Сколько у тебя татуировок? — спросила она, рассматривая мои руки, плечи и шею.
