Судья Сантини встал, еще раз вытер рот и положил салфетку на стол. Он не торопился: не то чтобы ему не позволял возраст, а просто он не любил суетиться. Он сел за письменный стол, вынул блокнот и ручку и только тогда взял трубку. Это был старинный аппарат с треснутой трубкой, обвязанной изолентой, его провод протерся и разлохматился.
- Сантини слушает. - Пока он. слушал, глаза у него расширялись все больше и больше. - Майк... Большой Майк... Боже!
После этого он сказал немного: какие-то "да" и "нет", а когда повесил трубку, руки у него тряслись
- Большой Майк, - сказал лейтенант Грассиоли улыбаясь; даже очередное обострение язвы не угнетало его, как обычно. - Кто-то хорошо поработал. - На столе перед ним лежала запачканная кровью фомка, и он с восхищением смотрел на нее, как на произведение искусства. - Кто это сделал?
- Похоже, что это была кража со взломом, которая плохо закончилась, ответил Энди.
Он читал записи в блокноте, быстро суммируя все относящиеся к делу подробности. Когда он закончил, Грассиоли хмыкнул и указал на покрытые специальным порошком отпечатки пальцев на конце ломика.
- Как насчет этого? Отпечатки хорошие?
- Очень отчетливые, лейтенант. Большой и еще три пальца правой руки.
- Есть шансы, что телохранитель или девушка убрали старого ублюдка?
- Я бы сказал, один из тысячи, сэр. Вообще никаких мотивов - он их обоих кормил. И они, похоже, действительно удручены - не его смертью, а тем, что потеряли продуктовые карточки.
Грассиоли положил фомку обратно в мешок и передал через стол Энди.
- Хорошо. На следующей неделе мы отправляем посыльного в бюро криминалистики, так что пошлем туда и эти отпечатки, а с ними коротенький рапорт. Умести отчет на обороте перфокарты - еще только десятое число, а у нас уже почти кончился весь запас бумаги на месяц. Надо бы взять отпечатки у этой пташки и у телохранителя... да черт с ними, нет времени. Заведи дело и забудь о нем, возвращайся к своей работе.
Когда Энди делал отметки у себя в блокноте, зазвонил телефон. Трубку взял лейтенант. Энди не прислушивался к разговору и уже пошел к двери, когда Грассиоли прикрыл трубку ладонью и рявкнул:
- Раш, назад!
Затем он опять переключился на разговор по телефону:
- Да, сэр, все в порядке. Нет никаких сомнений, что это кража со взломом. Убийца пользовался фомкой. Заостренный металлический пруток. - Он напряженно слушал, и его лицо Медленно покрывалось краской. - Нет, сэр, мы не могли. Что еще мы могли сделать? Да, все выполнено в соответствии с инструкциями. Нет, сэр. Прямо сейчас, сэр. У меня есть кому этим заняться, сэр.
Сукин сын, - сказал лейтенант, положив трубку. - Ты паршиво сделал это дело, Раш. Возвращайся к нему и посмотри, можно ли это как-нибудь исправить. Выясни, как убийца выбрался из здания, - если это действительно кража со взломом. Возьми отпечатки пальцев у двоих подозреваемых. Отправь посыльного с отпечатками в бюро криминалистики, пусть проверят. Мне нужно досье на убийцу, - если он у них зарегистрирован. Шевелись.
- Я и не знал, что у Большого Майка были друзья.
- Друзья или враги - один черт. Но кое-кто давит на нас, требуя результатов. Поэтому обернись как можно скорее.
- В одиночку, лейтенант?
Грассиоли жевал кончик ручки.
- Нет, рапорт мне нужен как можно быстрее. Возьми Кулозика.
Он рыгнул, болезненно поморщился и полез в стол за таблетками.
Пальцы у детектива Кулозика были короткие и толстые, с виду неловкие, но на самом деле очень проворные. Он схватил большой палец правой руки Ширли и крепко прижал его к глянцевой белой пластинке, оставив отчетливый, несмазанный отпечаток в квадратике с пометкой "П I". Затем один за другим он прижимал ее пальцы к пропитанной чернилами подушечке, а потом к пластинке, пока все квадратики не заполнились.
- Могу ли я узнать ваше имя, мисс?
- Ширли Грин. - Она тупо уставилась на испачканные чернилами кончики пальцев. - Теперь я преступница, на меня заведут досье?
- Ничего подобного, мисс Грин. - Кулозик аккуратно печатными буквами написал ее имя толстым жировым карандашом в нижней части пластинки. - Эти отпечатки будут использованы лишь для сопоставления. Могу ли я узнать дату вашего рождения?
- 12 октября 1977 года.
- Думаю, это все, что нам сейчас нужно. - Он положил пластинку в пластмассовую коробочку вместе с подушечкой.
Ширли пошла мыть руки, а Стив складывал свои принадлежности когда раздался сигнал входной двери.
- Взял у нее отпечатки? - спросил входя Энди.
- Все уже сделано.
- Замечательно. Тогда осталось заполучить отпечатки пальцев телохранителя. Он ждет внизу, в вестибюле. А я нашел окно в подвале, которое, по-видимому, взломали. Его тоже надо проверить на предмет отпечатков. Лифтер тебе покажет, где оно находится.
- Уже иду, - сказал Стив, закидывая сумку на плечо.
Когда Стив удалился, в комнату вошла Ширли.
- У нас есть зацепка, мисс Грин, - сказал ей Энди. - Я нашел окно в подвале, которое было взломано. Если найдутся отпечатки пальцев на стекле или раме, и они совпадут с отпечатками на фомке, то станет ясно, как убийца попал в здание. И мы сравним отпечатки на фомке с отпечатками на двери. Вы не будете возражать, если я сяду?
- Что вы, - сказала она. - Конечно, садитесь. Кресло было мягкое, а бормотание кондиционера делало комнату островком уюта в потоке жары. Он откинулся на спинку, и часть напряжения и усталости улетучилась. Раздался сигнал входной двери.
- Извините, - сказала Ширли и пошла открывать. В коридоре послышались приглушенные голоса, но он не обращал на них внимания, листая странички своего блокнота. Пластиковое покрытие на одной из них покоробилось, и буквы потускнели, он еще раз обвел их ручкой, нажимая как можно сильнее.
- Выметайся отсюда, грязная шлюха! Слова были выкрикнуты хриплым визгливым голосом, словно ногтем провели по стеклу. Энди встал с кресла и засунул блокнот в карман.
- Что там происходит? - спросил он. В комнату вошла Ширли, раскрасневшаяся и злая, а за ней худая седая женщина. Увидев Энди, женщина остановилась и указала на него трясущимся пальцем.
- Мой брат умер и еще не похоронен, а эта тварь уже связалась с другим мужиком...
- Я - офицер полиции, - сказал Энди, показывая свою бляху. - А вы кто такая?
Она выпрямилась, но это не прибавило ей роста: у нее были покатые плечи и впалая грудь. Костлявые руки торчали из рукавов заношенного, какого-то грязного цвета платья. Ее лицо, блестящее от пота, было серым - кожа типичного горожанина-фотофоба; единственный оттенок ему, похоже, придавала уличная пыль. Когда она говорила, губы превращались в узкую щель, выкидывавшую слова, словно детали из-под пресса, а затем плотно закрывались, чтобы, не дай Бог, не выдать на одну деталь больше, чем нужно. Водянистые голубые глаза светились злобой.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
