с идеей перекусить и ушла в свою комнату.
Перезванивать маме мне не хотелось, но внутри безумно противный голос твердил: «а вдруг что-то случилось?». Хотя что могло случиться? В таких стенаниях я провела минут двадцать, но все-таки не выдержав напряжения, взяла телефон и набрала маму.
— Здравствуй, солнышко! — бодро ответила она, и я поняла, что ничего не произошло.
— Привет. Что случилось?
— Вера, ну неужели мы никогда не вернемся к прежним отношениям? — спрашивает она грустным голосом. Внутри у меня что-то екает. Мне очень хочется общаться с мамой как раньше, я люблю ее и хочу, чтобы она была рядом, но только без своего Толи. Именно эту мысль я ей и озвучила.
— Солнышко, разве я не имею права на счастье?
— Имеешь, — легко отвечаю я, — а я имею право относиться к людям так, как считаю нужным. Толю я не приму. Хочешь жить с ним — живи, но ко мне не лезь.
— Вера, я хотела у тебя спросить, — тихо говорит мама, и в ее голосе сквозит неуверенность, — ты не переменишь решения вернуться к нам? Твердо решила остаться с папой?
— Однозначно! Только если Толик исчезнет.
— Тогда мы переделаем твою комнату под кабинет? — я едва не поперхнулась от ее вопроса.
— Зачем тебе кабинет? — спрашиваю из любопытства. Мне не нужна комната в их квартире, я не планирую туда даже в гости заезжать, и я не против, чтобы ее переделали, но мне по-детски любопытно к чему маме нужен кабинет.
— Не мне, Толе, — от одного его имени я начинаю закипать, — ему нужно рабочее пространство.
— И этим пространством должна стать моя комната? Того, что он выгнал меня из собственной квартиры уже недостаточно? — во мне взорвался вулкан и теперь огненная ярость лавиной накрывает маму.
— Вера, тебя никто не выгонял…
— Нужен кабинет? Пусть купит себе гараж и сидит там!
— Вера, когда ты будешь приезжать, будешь ночевать в зале…
— Ноги моей не будет в доме, где живет этот нахлебник!
— Солнышко, не нужно так реагировать. Если бы я не сказала, что комната нужна Толе, ты бы была против?
— Да делай ты что хочешь, мне все равно! — кричу я в трубку и сбрасываю вызов.
Господи, как же меня злит мамина слепота в отношении ее нового мужа. Любовным зельем он ее что ли опоил? Я даже в страшном сне представить не могла, что какой-то чужой мужик встанет между нами, и, что хуже — мама займет его сторону. Чувствую себя преданной, как будто нож в спину вогнали.
— Вера? — я резко разворачиваюсь на папин голос. Папа стоит за дверью, несмело приоткрыв дверь, и заглядывает в комнату.
От охватившей меня злости даже забываю, что он дома, что мог слышать наш разговор, и теперь гоняю в голове всевозможные объяснения. Но папа меня опережает:
— Не хочешь посидеть, фильмец посмотреть? — у меня сердце отпустило от его слов, еще бы чуть и точно из груди вышло, — как в старые добрые? — добавляет он, видимо, ошибочно толкую мое молчание.
— Ну конечно!
Я действительно рада возможности провести вечер с папой так, как мы делали это раньше: он искал для нас с мамой какой-нибудь интересный фильм, мама готовила перекус из бутербродов и газировки, а я натаскивала в зал подушек и одеял. И вот так по-семейному, втроем, закутанные в одеяла и с сухомяткой в руках мы проводили по два часа у экрана. Теперь вот только мы с папой можем возобновить нашу давнюю традицию, пока мама ублажает Толика.
Мы смотрели новую комедию, много смеялись, болтали обо всем подряд. Я вдруг осознала, что впервые с момента, когда Толик переступил порог нашей квартиры, чувствую себя счастливой. К концу фильма я едва держалась, чтобы не заснуть у папы на плече — сказалась учебная неделя и усталость.
Уже вернувшись в свою комнату и лежа в прохладной кровати, я в полудреме улыбалась небывалой легкости разума. Оказывается, все, что нужно человеку для расслабления — провести уютный вечер со своими родными.
Когда на следующий день я собираюсь на встречу с одногруппниками, папа не устает отпускать шутки в мой адрес — так он радуется, что я привыкаю к новой жизни и начинаю развлекаться. Для такого обыденного события я выбираю обычное платье с пышной короткой юбкой. Ничем непримечательное кроме своего красного оттенка. И когда мы с Ирой входим в кафе, где договорились встретиться с остальными, понимаю, что не прогадала.
Компания собирается быстро — присутствуют почти все, кроме, естественно, тройки спорстменов во главе с Радецким, но я этому только рада, ведь у меня есть возможность вести себя обычно, расслабиться и не выдумывать никакие колкие ответы. Мы заказываем еду и алкоголь, и я, скрепя сердцем, позволяю себе съесть не только овощной салат, но и пару кусков пиццы. Пью, правда, мало и только легкие коктейли, чем переодически привлекаю к себе общее внимание.
— Вера, ты не поддержишь? — кричит мне староста с другого конца стола, поднимая в воздух очередную рюмку.
— Ну давай, расслабься, — вторит ей паренек в очках, чье имя я подзабыла.
— Вер, ну правда, так знакомство лучше пойдет, — поддакивает еще одна темноволосая девчушка с забавным ежиком на голове.
— Я с вами, — улыбаюсь, но тянусь к своему коктейлю, из-за чего ребята начинают завывать, но все же мы чокаемся и пьем за очередной тост «за знакомство».
— Вера, мне конец! — Ира, до этого веселая и расслабленная, вдруг вцепляется в мое плечо.
— Чего? — в общем веселье, да и под действием алкоголя даже не понимаю, о чем она говорит, пока не указывает в сторону входа, где стоит собственной персоной компания Радецкого в сопровождении трех девушек, которых будто только что из копировального аппарата достали, в одной из которых узнаю Диану — ту самую, с которой меня Димка знакомил. Господи, да где они таких находят — одинаковых, будто сошедших с билборда с рекламой клиники пластической хирургии? Ну только у Дианы цвет волос светлый, а две другие явные шатенки.
Начинаю припоминать, что Ирка променяла белобрысого придурка на нашу компанию, перевожу взгляд в его сторону — он нас заметил, как, впрочем, и все остальные. Будь я на месте Иры — бежала бы, сверкая пятками, на Мартынова ведь смотреть страшно — можно окаменеть, как от взгляда медузы Горгоны. Он явно зол и явно на Иру, учитывая, как прожигает беднягу взглядом. Но я ведь не Ира?
— Успокойся, — шепчу я ей, — он нашел себе развлечение на вечер.
— Вер, он сюда смотрит, ой мамочки!
Я еще раз перевожу
