– С удовольствием! – воскликнул Сайлас, но тут же пожалел о своей торопливости и с не меньшим пылом заявил, что, пожалуй, лучше заберет сундук с собой в гостиницу.
Толпа ответила глумливым смехом на его нерешительность, забросав несчастного молодого человека едкими замечаниями, пока он возвращался к карете. Опозоренный и испуганный, Сайлас стал умолять слуг отвезти его в какую-нибудь сносную и тихую гостиницу поблизости.
Экипаж принца доставил Сайласа в гостиницу «Крейвен» на Крейвен-стрит и незамедлительно уехал, оставив его во власти слуг гостиницы. Как оказалось, единственным свободным номером была комнатушка на четвертом этаже с окном, выходящим во двор. Двое дюжих носильщиков, с огромным трудом и беспрестанно жалуясь, втащили сундук в это прибежище. Незачем и говорить, что Сайлас всю дорогу крутился рядом с ними и на каждом повороте душа его уходила в пятки. «Единственный неверный шаг, – думал он, – и сундук свалится через перила, вывалив на всеобщее обозрение свое роковое содержимое прямо посреди вестибюля».
Добравшись наконец до своей комнаты, он присел на край кровати, чтобы прийти в себя от пережитого потрясения, но не успел даже отдышаться, когда сердце его снова сжалось от страха. На этот раз виной тому стал гостиничный чистильщик обуви, который опустился на колени рядом с сундуком и стал бесцеремонно возиться с его застежками.
– Оставьте! – воскликнул Сайлас. – Мне оттуда ничего не понадобится, пока я буду здесь.
– Зачем тогда было тащить эту домину наверх? – проворчал человек. – Оставили бы в вестибюле. И что только такое тяжеленное можно возить с собой, ума не приложу. Если там ваши денежки, то вы богаче меня.
– Денежки? – вскинулся Сайлас. – Какие еще денежки? Нет у меня никаких денег! И хватит глупости молоть!
– Как скажете, капитан, – подмигнув, ответил чистильщик. – Никто тут не притронется к богатствам вашей светлости. У меня все надежно, как в банке, – добавил он. – Но ящик-то тяжеленный, а я бы не прочь выпить чего-нибудь за здоровье вашей светлости.
Сайлас протянул слуге два наполеондора, извиняясь за то, что платит иностранной валютой, и пояснил, что только что приехал в Англию. Человек, ворча пуще прежнего, перевел презрительный взгляд с монет у себя в руке на сундук, потом обратно и наконец покинул комнату.
Почти уже два дня в сундуке Сайласа лежало мертвое тело, и, как только он остался один, несчастный уроженец Новой Англии самым тщательным образом обнюхал все щели и отверстия. Впрочем, погода стояла прохладная и сундук продолжал хранить свою ужасную тайну.
Он подтянул к сундуку стул, сел и, обхватив голову руками, погрузился в глубочайшие раздумья. Если ему в ближайшее время не удастся избавиться от сундука, нет сомнения, что очень скоро он будет разоблачен. Один в чужом городе, без друзей или помощников, если рекомендация доктора не поможет, его можно считать пропащим человеком. Сердце его защемило, когда он вспомнил о своих грандиозных планах на будущее. Никогда ему теперь не стать героем, не быть делегатом от своего родного города Бангор, что в штате Мэн, не переезжать, как ему когда-то мечталось, из кабинета в кабинет, продвигаясь по служебной лестнице. Можно было распрощаться с надеждой стать всенародно любимым президентом Соединенных Штатов, и его безвкуснейший памятник никогда не будет украшать собой вашингтонский Капитолий. Вот его судьба – быть прикованным к мертвому англичанину, согнутому пополам в сундуке, и теперь ему предстоит либо избавиться от него, либо быть навсегда вычеркнутым из летописей его великой родины.
Я побоюсь передавать те слова, которыми этот молодой человек отзывался о докторе, об убитом, о мадам Зефирин, о гостиничном чистильщике обуви, о слугах принца, – короче говоря, обо всех, кто имел хоть какое-то отношение к его страшной беде.
Вечером, часов в семь, он вышел из своего номера и прокрался вниз, чтобы пообедать. Но гостиничный ресторан своими желтыми стенами вызвал у него отвращение. Ему казалось, что все обедающие взирали на него с подозрением, и мысли его опять вернулись к оставшемуся наверху сундуку. Когда к нему подошел официант, чтобы посоветовать отведать сыр, он уже был до того взвинчен, что буквально подпрыгнул на стуле, разлив на скатерть остатки эля.
Когда он покончил с обедом, официант предложил проводить его в курительную, и, хоть Сайлас предпочел бы поскорее вернуться к своему опасному «сокровищу», у него не хватило смелости отказаться, и его провели вниз, в какой-то черный подвал, освещенный газовыми лампами, который служил (а возможно, и до сих пор служит) курительной комнатой гостиницы «Крейвен».
Двое печального вида мужчин играли на бильярде, прислуживал им тощий маркер, весь в чахоточной испарине. Сперва Сайласу показалось, что, кроме них, в этом мрачном помещении никого не было, но потом, когда он еще раз обвел взглядом помещение, взор его упал на какого-то господина, который курил в дальнем углу, опустив глаза с важным и в то же время смиренным видом. Американец сразу же понял, что уже видел это лицо раньше, и, хоть мужчина теперь был одет по-другому, он узнал в нем того человека, который сидел на каменной тумбе у входа в Бокс-корт и потом помогал тащить сундук из кареты и обратно. Уроженец Новой Англии поступил просто: он развернулся и побежал прочь. Не останавливался он до тех пор, пока не закрылся на ключ и задвижку в своей спальне.
Там он всю ночь, не смыкая глаз, преследуемый самыми жуткими фантазиями, таращился на наполненный мертвой плотью сундук. Предположение чистильщика обуви, что его кофр набит золотом, породило в нем целый рой новых страхов, которые оживали, стоило ему закрыть глаза. Присутствие в курительной переодетого зеваки с Бокс-корт еще раз убедило его, что он стал мишенью каких-то тайных махинаций.
Уже после того, как часы пробили полночь, подстегиваемый тревожными подозрениями, Сайлас приоткрыл дверь своего номера и выглянул в коридор. Единственный газовый рожок освещал проход, но это не помешало ему рассмотреть в его дальнем конце человека в костюме гостиничного слуги, который спал прямо на полу. Сайлас подкрался на цыпочках к мужчине. Слуга лежал на боку, прикрыв лицо правым локтем, чтобы его невозможно было узнать. Когда американец склонился над спящим, тот неожиданно убрал руку и открыл глаза, и Сайлас снова узнал зеваку с Бокс-корт.
– Покойной вам ночи, сэр, – с приятной улыбкой произнес мужчина.
Но потрясенный Сайлас не нашелся что ответить и молча вернулся к себе.
Ближе к утру, совершенно измотанный мрачными помыслами, он забылся сном на стуле, положив голову на крышку сундука. Несмотря на неестественную позу и столь жуткую подушку, сон его был крепким и продолжительным. Разбудил его настойчивый стук в дверь.
Поспешив открыть, он увидел чистильщика обуви.
– Вы тот джентльмен, который вчера приезжал в Бокс-корт? – спросил он.
С дрожью в голосе Сайлас признался, что был там вчера.
– Значит, это вам, – сказал слуга и протянул запечатанный конверт.
Сайлас разорвал конверт и обнаружил внутри короткую записку: «В двенадцать часов».
Он был пунктуален. Несколько рослых слуг внесли сундук в дом, а потом и самого его провели в комнату, где у горящего камина спиной к нему сидел в кресле какой-то человек. Ни топот входящих и выходящих слуг, ни скрип голых половиц под тяжестью сундука, похоже, не привлекли внимания человека в кресле, и скованный страхом Сайлас замер, дожидаясь, пока тот соблаговолит заметить его присутствие.
Прошло, наверное, пять минут, прежде чем человек неторопливо повернулся, явив его взору лик принца Флоризеля.
– Так-то вы, сэр, отблагодарили меня за любезность, – сурово произнес он. – Вы втерлись в доверие к людям высокого положения с единственной целью – избегнуть последствий своих преступлений. Теперь мне совершенно ясна причина вашего замешательства вчера, когда я обратился к вам.
– Поверьте, – вскричал Сайлас, – я виновен лишь в том, что злой рок выбрал жертвой именно меня.
И он с бесхитростным видом, сбивчиво и торопливо пересказал принцу все свои беды.
– Вижу, я ошибся, – молвил его высочество, выслушав историю до конца. – Вы не более чем жертва, и, поскольку моя карающая десница не опустится на вас, можете быть уверены, что она протянется к вам рукой помощи. А теперь, – продолжил он, – к делу. Откройте сундук и покажите, что находится внутри.
Сайлас изменился в лице.
– Я не решусь увидеть это! – воскликнул он.
– Почему же? – ответил принц. – Разве вы не видели этого раньше? От такой сентиментальности нужно избавляться. Больной, которому еще можно помочь, должен взывать к чувствам, но никак не труп, которому нельзя ни помочь, ни навредить, которого нельзя ни любить, ни ненавидеть. Возьмите себя в руки, мистер Скэддемор. – Потом, видя, что Сайлас все еще колеблется, он добавил: – Я не намерен повторять свою просьбу.
