Второе, отсюда пока никого забирать не будем. С едой у нас туго. Боюсь — не прокормим всех. Так что с нырянием вы уж тут как-нибудь сами, ладно?
Дима забрал ворох пустых пластиковых бутылок и ушёл к проливу, где его ожидал плот.
Следующие четыре дня Виктор Сергеевич Егоров вкалывал так, как ещё никогда в своей жизни, делая за световой день по шесть-семь 'боевых вылетов' к семьсот тридцать седьмому. Процесс добычи вещичек сильно упростили, соорудив небольшой плотик и скрутив из распущенной на полоски занавески длинную верёвку. Снова, как и в самом начале, грабежом самолёта занимались только Витя и Оля, которая к этому времени обзавелась неплохим комплектом одежды.
Витька нырял, сразу потрошил мешок и пробирался внутрь авиалайнера, таща конец верёвки за собой. Он настолько освоился, что, набравшись наглости, стал забираться в носовую и хвостовую часть салона. Всего и делов то было — привязать очередную сумку или пакет, дёрнуть верёвку и спокойно ехать 'на выход с вещами'. Ольга, при всей её внешней хрупкости, таскала грузы — будь здоров!
Работая в большом коллективе и общаясь с огромным количеством человек, Виктор, чтобы не сойти с ума от переизбытка информации, выработал своеобразный защитный механизм. Он выдавал и получал в ответ информацию только по делу. Витька никогда не трепался с мужиками в курилке (в том числе и потому, что он табак терпеть не мог), не ходил с коллегами на обеденный перерыв и не старался заводить с кем-либо из сотрудников приятельские отношения. Егорова всегда искренне поражало умение охранников, водителей и заядлых курильщиков РАЗГОВАРИВАТЬ. Эти мужики балаболили без остановки, день за днём, месяц за месяцем, год за годом. И ведь они постоянно находили какие-то темы! Каждое утро, проходя мимо курилки к своему офису, Виктор напрягал слух, пытаясь понять, о чём же все эти годы они могут болтать? Несколько раз Егоров предпринимал героические попытки остановиться и принять участие в разговоре, но всякий раз это заканчивалось провалом. То темы были неинтересны, то просто не получалось вставить ни словечка.
Так случилось и здесь.
Витьку приняли. После первого удачного подъёма его социальный статус резко изменился и последние четыре дня Витя был сыт, обут и одет. Но вот влиться в сложившуюся компанию, стать своим, у него не получалось. Егоров молча ел за общим столом, молча вставал и уходил под свой навес, стоявший на отшибе. Так же молча валился на спину и засыпал.
Сегодня Виктору не спалось. Он выбрался из своего укрытия на пляж, постелил под себя свежедобытое одеяло и принялся разглядывать звёзды. Удивительно, но ветра не было — стояла непривычная тишина и от этого особенно хорошо думалось.
'Как там родители? Наверное, с ума сходят'
Настроение из нейтрально-благодушного состояния стремительно покатилось вниз. В…
Затем Витя подумал о том, что уже четыре дня не видел Катю — муж уволок её и сына к мысу, на старую стоянку 'туристов', и помрачнел ещё больше.
'Да и ужин, блин…'
С едой дела действительно обстояли неважно. Сегодня все, включая босса, включая немногочисленных женщин и детей, остались без ужина. Пловцы, пытавшиеся бить острогами рыбу на дальних отмелях, вернулись ни с чем. Правда, удалось поймать трёх ящерок, но таких микроскопических, что их пришлось отпустить, чтобы не дразнить желудки.
'Тьфу ты! Надо думать позитивно. Вот что ты сегодня сделал хорошего?'
Егоров довольно улыбнулся. Сегодня был очень удачный, с точки зрения грабежа, день. Гора чемоданчиков и сумок из ручной клади под пальмами выглядела очень солидно. Собрав за первые два дня всё, что валялось в открытом доступе на креслах и в проходе, Витька принялся потрошить багажные полки. Вот там был просто Клондайк.
Лекарства в герметичных упаковках, крема, мази от загара. Масса одежды, обувь, очки и даже пара зонтиков. Ещё Витя добыл общим счётом пятьдесят три литра крепкого алкоголя и чёртову уйму швейцарского шоколада в герметично запаянной упаковке. Наши туристы, отправляясь на отдых в Турцию, особой фантазией не блистали, активно закупая в дьюти-фри водку (коньяк) и шоколад.
Егоров ободрал все шторы из салона, забрал использованные пластиковые наборы для обеда и выдрал из заднего туалета прекрасное зеркало. В маленьком отсеке позади туалетов, под самым потолком был довольно большой воздушный мешок, который здорово выручил ныряльщика, так что хвостовую часть самолёта Виктор обобрал особенно тщательно.
— Аааааа.
Витька зевнул и посмотрел на часы. Zenith ему вернули, а одежду — нет. Его костюм и рубашка уехали вместе с женщинами на большую землю.
'Полночь, наверное… надо спать. Завтра снова нырять'
Егоров подтянул чужие джинсы, застегнул молнию на спортивной куртке и, завернувшись в одеяло, заснул.
Глава 5
Игорь деловито собирал пожитки и, дурачась, подначивал Антошку. Тот изображал каратиста, хохотал и висел на шее отца, всем своим видом показывая матери, как ему хорошо. Катя через силу сделала вид, что и она тоже счастлива и помахала рукой сыну.
— Пап! Мам! Смотрите, как я могу!
Антон крутанул колёсико по утрамбованному и влажному песку.
— Растёт парень! — Гоша подмигнул жене и по-хозяйски шлёпнул Катю по мягкому месту.
'Животное'
Женщина отвернулась и тихо заплакала. Ночь была долгой, тяжёлой и унизительной. Игорь делал с ней всё что хотел, а она лишь кусала губы и молчала. Молчала, чтобы не разбудить сына.
— Не сиди, Катька, надо идти. Я Ержану обещал вернуться пораньше и за порядком присмотреть.
'Да. Надо идти'
Катя встала и, с трудом переставляя ноги, пошла вслед за мужем и сыном. Идти было больно и неудобно.
'Сама виновата. Дура!'
Вчера вечером она подкараулила возвращавшегося Диму-сана и прямым текстом попросилась уехать с ним на большой остров. Только она и Антошка. Никакого Игоря. Мельников долго молчал, пристально изучая её тело, а потом нехотя напомнил об очевидных фактах, которые Катя как-то упустила из виду.
— Две луны помнишь? Где мы — не забыла?
Мужик перестал пялиться на её грудь и грустно посмотрел ей в глаза.
— Если не считать детей, подростков и людей старше пятидесяти, то у нас уже сейчас женщин на семь душ больше чем мужчин. Подумай. Ты ведь не одна. У тебя же ещё и ребёнок.
Мельников развернулся и ушёл к плоту, оставив Катю в полнейшем остолбенении. Издали за ней угрюмо наблюдал муж, злобно и многообещающе посверкивая глазами.
Утро было всё таким же солнечным и безоблачным. Самым, что ни на есть, обычным. Но, чёрт возьми, оно было другим — воздух был слаще, блики волн — ярче, а солнце не жгло, а лишь мягко согревало. Причём не только тело, но и душу.
'Солнышко'
Витька изо всех сил козырял своими 'новыми' зеркальными очками a-la Сильвестр Сталлоне, 'новым' спортивным костюмом и своим местом у общего стола. В тени, под пальмами, среди других женщин и детей суетилась ОНА.
Катю он заметил издалека. За неделю пребывания на тропическом острове жгучая брюнетка с волшебными зелёными глазами обзавелась восхитительным бронзовым загаром и стала выглядеть, на вкус Виктора, совершенно потрясающе. Сам Витька, будучи по природе своей белобрысым и белокожим, мог пока похвастаться лишь малиновыми ожогами, свисающими там и сям лохмотьями кожи и выгоревшей на солнце пшеничного цвета шевелюрой.
В лагерь женщина пришла, держась поодаль от мужа, и это вселило в сердце Егорова робкую надежду.
'А вдруг?'
Идиллия была недолгой. Сначала увлечённо перематывавший верёвку Витя увидел крепкие кроссовки, затем мускулистые волосатые ноги, а потом…
— Слышь, придурок, — Игорь стоял вполоборота и крутил в руках палку, — в последний раз тебя предупреждаю — отвали. Ныряльщик ты или космонавт — мне без разницы. Удавлю, утоплю и скажу, шо так и було. Понял?
Хотя коленки сами собой и задрожали, а в животе похолодело, Виктор, на самом деле, не испугался. Он крепко накрепко сжал зубы, прищурился и уставился Игорю прямо в глаза.
Это было восхитительно! Голова пьянела от чувства опасности и…
'Да. Да. Да!'
… вызова. Он, Витя Егоров, впервые в своей жизни, САМ (!!!) нарывался на драку! Секунды шли, а палка в руках Игоря так и не пошла в ход.
— Ты это… — Игорь ещё по инерции угрожал, но Витька нутром чуял — сейчас тот в драку не полезет. — Ты понял меня?
