медленно, делая большие паузы, начал говорить:
— Способность продемонстрировать больше, чем от вас ожидают, в принципе, очень хорошая черта характера — а я лично считаю это именно чертой характера. Но более всего она актуальна в бою. Очень хорошо, когда противник считает вас маленьким и слабым, но лишь в том случае, когда у вас в рукаве действительно есть пара тузов. А лучше — больше. Есть всего два точки на шкале профессионализма, где вы находитесь в относительной безопасности: матерый профи и зеленый новичок. В первую вам еще только предстоит попасть. И не у всех получится. А в первой вы уже находитесь. Воспользуйтесь же всеми преимуществами своего положения… — Он немного помолчал, а затем очень тихо добавил:
— Хотя вряд ли вы сумеете… Юность не длится долго, но все, почему-то, уверенны, что в их кошельках еще полно золотых дней…
Он вдруг резко хлопнул в ладоши.
— Но это не повод отлынивать от демонстрации, дамы и господа! Прошу к доске… а, черт с ним, давайте в алфавитном порядке. Господин Абалкин!‥
…Минут через тридцать Фигаро с удивлением понял, что группа, в которую он попал, довольно сильна. Проблем со «Щелбаном» не возникло ни у кого вообще, причем пятеро смогли запустить этот элементарный импульсный кинетик не применяя мнемонику. Одним из этой пятерки, вообще-то, был он сам — орать «Туше!» бросая такую элементарщину как «Щелбан» было ниже его достоинства, пусть даже Пфуй с Целестой и просили его не выпендриваться.
Даже «Апперкот» — первое условно-боевое заклятье, способное, при удачном попадании, поставить фингал под глазом, удалось почти у всех без сучка и задоринки. Да, у некоторых вышло не с первого раза, но, вспоминая свою старую группу, Фигаро только качал головой: похоже, кто-то в администрации плюнул, и решил собрать всех отличников в одном месте. Даже невидимый Артур, наблюдавший за происходящим из своей филактерии, одобрительно крякал и отпускал комментарии типа «…давай, давай, малый!» или «…моя школа! Так их, так их, шантрапу мелкую!» — сегодня обычная язвительность призрака, похоже, куда-то испарилась.
-… Эй, Фигаро, — Конрад, «отстрелявшись» на «хорошо», отдуваясь, плюхнулся на лавку рядом со следователем, — ты, кстати, в курсе, что новички…
— Сегодня после пар в «Три на три», — перебил следователь, аккуратно елозя промокашкой по «отлично» в зачетке. — Приводи всех, кого надо, «вступительные» накрою, не боись.
— Э-э-э… — Конрад неожиданно смутился, — я, вообще, думал, что ты со стипендии…
— А зачем кота за хвост тянуть? — Фигаро пожал плечами. — Деньги есть, приходите.
— Ну… — Конрад, улыбнувшись, развел руками, — коли так… Только с «Три на три» ты, брат, хватил — там за день столик заказывать надо.
— Уже все заказано. — Следователь подмигнул и спрятал зачетку в карман. — Пять мест, больше не смог. Зато на третьем этаже, рядом с биллиардной. Кого пригласишь?
— Ну, сам приду, понятное дело, — Конрад уважительно посмотрел на следователя; похоже, способность того заказать столик в «Три на три» произвела на дуболома впечатление. — Потом Шэн позовем — ну, старосту. Ты не думай, она нормальная, пусть и немного зануда. Это у нее после второй рюмки проходит, ха-ха!‥ Таккера возьмем… Так, уже четверо… А, ну и Пончика. Вот тебе и полный комплект.
— А Пончик это…
— Петр Сильвер-Понч, графский сынок. Вон он сидит, справа от рыжего пацана с параллельного потока… Он хоть из графьев, но струны дерет как боженька и вообще свой парень в доску… А еще у него есть мотоколяска — поедем на Обрывы песни орать!
— На Обрывы — это хорошо, — следователь кивнул. — На Обрывы мы обязательно поедем… А сам-то ты что за фрукт, Конрад? Приезжий?
— Не, — Конрад шмыгнул носом и вытащил из кармана яблоко, — столичные мы. Мой папаня, храни Эфир его печень, мастером в алхимических мануфактурах Берта и Курицына пашет. А я… Я, вот, в колдуны пошел.
— Отец не против?
— Не, — Конрад засмеялся и одним махом откусил от яблока добрую половину. — Папаня как узнал что у меня способности, сразу в Академию отправил. Он колдунов любит; у меня мамка колдуньей была… Ну да ладно, то дела давние, — вдруг резко прервался он, — ты про себя расскажи. Старгород — это ж, почитай, неделя на поезде. Почему не в Зареченскую академию? Почему в Столицу?
— А зачем? — Фигаро пожал плечами. — У меня тут, почитай, все семейство: мать, батя, сестры-братья… Дядька родной за городом экипажи ремонтирует, квартира у него на окружной. Сказал: «будешь тут жить — организую тебе какое-никакое содержание, потому как стипендия, она, сам понимаешь…»
— Это да, — Конрад погрустнел, — на стипендию шибко не разгуляешься. Хотя студент, ежели человек хороший да с мозгами, даже с медяком в кармане всегда будет и сыт, пьян и барышнями любим… Ух, Фигаро, — он толкнул следователя в бок локтем, — знаешь, какой на колдунов спрос у барышень?!
— Знаю, — следователь серьезно кивнул. — Ты, кстати, тише будь, а то Целеста на нас уже поглядывает.
— …Итак, дамы и господа! — Магистр, наконец, закончил писать в журнале и вновь переключился на аудиторию, — Резюмирую: в среднем, температура по палате в пределах нормы. С радостью констатирую факт, что группа вы — сильная. А это значит…
Фигаро тяжело вздохнул про себя — он отлично знал, что это значит.
— …это значит, что мы как можно быстрее должны выйти на подобающий для вас уровень. Запишите домашнее задание: «Сопромаг» Борна — с двадцатой по пятидесятую страницы, «Метафизика» для второго курса: параграфы три, пять и шесть…
Аудитория застонала.
— … и «Общая теория» — последняя глава. На следующем занятии устрою вам по этим материалам контрольную, а потом быстренько переходим к «Теории Щитов»… И не пищать! Большому кораблю — большая торпеда, хе-хе…
— …ну, охренеть вообще!
В голосе Конрада сквозило нескрываемое восхищение; глаза дуболома сияли как фонари над разливочной. Он выставил вперед правую руку, сделал указательным пальцем классический Начинающий жест (следователь почувствовал дрожание эфира) и прошептал формулу.
Шаровая молния — довольно-таки большая, с куриное яйцо — с треском сорвалась с пальцев Конрада и, разбрасывая искры пополам с клочьями экто-пыли, устремилась к тренировочному манекену. Бабах! — несчастная деревяшка подвешенная к потолку на стальном тросе отчаянно скрипнула и закачалась как маятник. На «груди» манекена появилась большая обугленная дыра, из которой валил дым, быстро тающий под воздействием вентилирующего заклятья.
— Ну, вообще чума! — Конрад с восторгом осмотрел свои руки, словно увидел их впервые в жизни.
Фигаро отлично его понимал. Простота этого заклятья и его разрушительная сила на первых порах буквально очаровывали студентов. Это было боевое колдовство как оно есть: взмах руки, слова формулы и вихрь
