Он стал объезжать вокруг здания, медленно продвигаясь в узком проходе между ржавой гаражной стеной и рядами машин. За гаражом он поставил машину на стоянку и вышел. Резкий, пронизывающий ветер заставил его поежиться. После тепла машины холод показался особенно колючим, и у него чуть слезы не потекли из глаз.
За гаражом располагалась автомобильная свалка. Она занимала многие акры и представляла собой удивительное зрелище. С большинства машин были сняты еще пригодные к употреблению детали, и теперь они стояли на ободах или осях, словно жертвы какой-то ужасной чумы, которая оказалась настолько заразной, что их даже не сумели дотащить до могил. Пустые глазницы пристально наблюдали за ним.
Он вернулся обратно. Механик устанавливал глушитель. Открытая бутылка кока-колы шатко стояла на пирамиде старых шин справа от него.
– Мистер Мальоре у себя? – спросил он у механика. Общение с механиками всегда заставляло его чувствовать себя последним идиотом. Он купил свою первую машину двадцать четыре года назад, но до сих пор, разговаривая с механиками, он казался самому себе прыщавым подростком.
Механик глянул на него через плечо и некоторое время продолжал орудовать своим гаечным ключом.
– Да, и он, и Мэнси, – отозвался он через неопределенно долгое время. – Сидят у себя в конторе.
– Спасибо.
– Да ладно, чего уж там.
Он вошел в контору. Стены были обиты пластиковыми панелями под сосну, а пол был покрыт грязным линолеумом в красно-белую клетку. Там стояло два старых стула, между которыми на полу лежала кипа старых потрепанных журналов – «Жизнь на природе», «Поле и река», «Величавый Челн» и прочие в этом же роде. На стульях никто не сидел. В комнате была еще одна дверь, по-видимому, ведущая во внутренние помещения, а слева стояла небольшая кабинка, похожая на театральную кассу. Там сидела женщина, что-то подсчитывавшая на арифмометре. За ухом у нее торчал желтый обгрызенный карандаш. Пара арлекинских очков на нитке, унизанной горным хрусталем, висла на ее чахлой груди. Он подошел к ней, слегка нервничая. Прежде чем начать разговор, он облизал пересохшие губы.
– Простите.
Она подняла глаза.
– Да?
У него возникло безумное желание выпалить:
Я пришел сюда повидать Одноглазого Салли, сучка драная, так что давай, шевели задницей.
Вместо этого он сказал:
– У меня назначена встреча с мистером Мальоре.
– Вот как? – Пару секунд она придирчиво его осматривала, а потом порылась в каких-то бумажках, лежавших на столе рядом с арифмометром. Наконец, она нашло то, что искала. – Ваша фамилия Доуз? Бартон Доуз?
– Верно.
– Заходите. – Она раздвинула губы в улыбке, а потом вновь взялась за арифмометр.
Он очень сильно нервничал. Разумеется, они поняли, что он наврал им с три короба. Судя по вчерашнему разговору с Мэнси, они вели по ночам что-то вроде нелегальной торговли, не выплачивая с этих сделок налоги. И они знали, что он об этом знал. Может быть, лучше выскочить за дверь, прыгнуть в машину и ехать сломя голову в контору к Монохану, чтобы успеть перехватить его перед тем, как он отправится на Аляску, в Тимбукту или куда-нибудь еще.
Ну, наконец-то, – воспрял Фредди. – Наконец-то в тебе проснулась хотя бы крупица здравого смысла.
Но, несмотря на протестующие вопли Фредди, он подошел к двери, распахнул ее и шагнул в кабинет. В кабинете было два человека. Тот, что сидел за письменным столом, был ужасно толст и носил очки с сильными линзами. Другой был тонок, как бритва, и одет в телесно-розовый спортивный костюм, и это напомнило ему о Винни. Он склонился над письменным столом. Оба они разглядывали каталог Дж. К. Уитни.
Они подняли на него глаза. Мальоре улыбнулся ему из-за стола. За толстыми стеклами очков его глаза казались смутными и огромными, словно желтки сваренных без скорлупы яиц.
– Мистер Доуз?
– Совершенно верно.
– Рад, что вы зашли. Не возражаете, если я попрошу вас закрыть дверь?
– О'кей.
Он закрыл дверь. Когда он снова повернулся к ним, Мальоре уже не улыбался. Не улыбался и Мэнси. Они внимательно смотрели на него, и ему показалось, что температура в комнате понизилась как минимум градусов на двадцать.
– Ну, ладно, – сказал Мальоре. – Выкладывай, что за дерьмо ты тут нам подсовывал.
– Я хотел с вами поговорить.
– За разговоры я денег не беру. Правда, это относится к нормальным людям, а не к таким засранцам, как ты. Ты позвонил Питу и наплел ему всякого дерьма по поводу двух никогда не существовавших «Эльдорадо». – Выкладывай все по-хорошему, мистер. Чего ты хотел этим добиться?
Стоя у двери, он сказал:
– Я слышал, что вы занимаетесь торговлей, ну, продаете кое-что.
– Да, это верно. Машины. Я продаю подержанные машины.
– Нет, – сказал он. – Я имею в виду другое. Ну, к примеру… – Он оглядел стены, обитые панелями под сосну. Бог его знает, может быть здесь повсюду понатыканы подслушивающие устройства. – Ну, такие разные вещи, – выдавил он из себя слова-калеки.
– Какие такие вещи? Ты имеешь в виду наркотики, грязных шлюшек и все такое прочее? Или, может быть, ты хочешь прикупить пушку, чтобы кокнуть свою жену или своего босса? – Мальоре увидел, как он вздрогнул, и грубо засмеялся. – А это было неплохо, мистер. Совсем неплохо для такого говнюка, как ты. Здорово ты разыграл сценку «А вдруг это место прослушивается?» Наверное, вас этому учат на первом курсе в полицейской академии, верно?
– Я уверяю вас, я не…
– Заткнись, – сказал Мэнси. В руках он держал каталог Дж. К. Уитни. Его ногти были покрыты прозрачным лаком. Он никогда не видел маникюра у мужчин, разве только в телерекламе, где диктор брал в руку пузырек аспирина или что-нибудь в этом роде. – Если Сал захочет, чтобы ты заговорил, он скажет тебе об этом.
Он моргнул и закрыл рот. Ситуация все больше напоминала кошмарный сон.
– Вы, ребята, все глупеете и глупеете с каждым днем, – сказал Мальоре. – И я не против. Я люблю иметь дело с лопухами. Я привык иметь дело с лопухами, и я знаю, как это делается. Так вот. Ты, конечно, и сам об этом знаешь: эта контора чиста, как грудь девственницы. Мы чистим ее каждую неделю. У меня дома стоит целый сигарный ящик разных жучков. Контактные микрофоны, микрофоны-пуговицы, микрофоны повышенной чувствительности, магнитофоны «Сони» размером с твою руку. Они даже уже и не пытаются подбрасывать сюда весь этот хлам. Теперь они засылают говняных подсадных уток, вроде тебя.
Он услышал свой собственный голос как будто со стороны:
– Я не говняная подсадная утка.
Выражение преувеличенного удивления разлилось по физиономии Мальоре. Он повернулся к Мэнси.
– Ты слышал, что он сказал? Он сказал, что он – не говняная подсадная утка, или мне изменяет слух?
– Да, я слышал, – сказал Мэнси.
– Скажи, а ты лично как считаешь, похож он на говняную подсадную утку?
– Похож, – ответил Мэнси.
– И разговаривает как подсадная утка, верно?
– Верно.
– Так, стало быть, если ты не подсадная утка, – сказал Мальоре, вновь повернувшись к нему, – то ответь: кто же ты тогда есть?
– Я… – начал он и запнулся, не зная, как ответить на этот вопрос. Кем он был? Фред, где же ты? Куда ты пропал, когда ты действительно нужен?
– Давай-давай, колись, – сказал Мальоре. – Полиция штата? Городской комиссариат? Отряд по борьбе с наркотиками? ФБР? Не кажется ли тебе, что перед нами первосортный фэбээровец, а, Пит?
– Похоже на то, – сказал Пит.
– Даже городская полиция не станет засылать сюда такую подсадную утку. Ты или фэбээровец, или частный детектив. Какой из двух вариантов угадал, отвечай?
Он почувствовал, что в нем закипает злоба.
– Вышвырни его, – сказал Мальоре, утратив к нему всякий интерес.
Мэнси двинулся вперед, все еще сжимая в руках каталог Дж. К. Уитни.
– Безмозглый моржовый хрен! – внезапно закричал он на Мальоре. – Ты такой козел, что, наверное, уже под кроватью тебе полицейские мерещатся! Ты, поди, еще, думаешь, что пока ты здесь торчишь, они дома дрючат твою жену!
Мальоре посмотрел на него расширенными от удивления глазами. Мэнси замер на месте с выражением недоверия на лице.
– Моржовый хрен? – повторил Мальоре, вслушиваясь в звучание этих слов с тем же пристальным вниманием, с которым плотник стал бы рассматривать попавший к нему в руки незнакомый инструмент. – Он назвал меня моржовым хреном?
Он и сам был удивлен тем, что у него вырвалось.
– Щас я с ним разберусь, – сказал Мэнси, отмерев. – Подожди, – выдохнул Мальоре. Он посмотрел на него с искренним любопытством. – Ты назвал меня моржовым хреном?
– Я не полицейский, – сказал он. – И не бандит. Я самый обычный парень, который услышал, что у тебя есть что предложить людям, у которых есть деньги. У меня есть деньги. Я не знал, что надо при входе сказать секретный пароль и иметь на мизинце перстень тайного общества. Да, я назвал тебя моржовым хреном. Мне очень жаль, если это поможет твоей шестерке разделать меня под орех. Я… – Он запнулся, облизал губы и понял, что не знает, что говорить дальше. Мальоре и Мэнси смотрели на него с выражением зачарованного изумления, словно он только что превратился в античную мраморную статую прямо у них на глазах.
