– Из дела Свифта можно сделать потрясающую инсценировку, – заявил Джо. – Анализ следов от выстрела и результаты рентгеновской спектрометрии дают противоречивую картину. Посмотрим, смогут ли разобраться в этом студенты. Держу пари, они понятия не имеют об эффекте бильярдных щаров.
– Я не собираюсь сидеть на галерке, – возвысил голос Марино. – Кто-нибудь слышал, чтобы я заказывал туда билеты?
– Ты знаешь мое мнение о своих творческих способностях, – парировал Джо. – Откровенно говоря, они опасны для общества.
– Чихать я хотел на твое мнение.
– Наше счастье, что академия не обанкротилась. То дело могло влететь нам в кругленькую сумму, – продолжал Джо, как бы не замечая, что Марино готов свернуть ему шею. – Мы еще дешево отделались после всех твоих выкрутасов.
Прошлым летом во время инсценировки, придуманной Марино, одна из студенток получила травму. Пострадавшая немедленно бросила занятия, пригрозив подать на академию в суд. К счастью, больше ее не видели. С тех пор Скарпетта и ее сотрудники с параноидальным упорством избегали участия Марино в инсценировках и занятиях со студентами.
– Я лично создаю инсценировки, думая о последствиях, – продолжал Джо.
– Ты создаешь инсценировки? – прорычал Марино. – Пользуясь украденными у меня идеями?
– Зелен виноград – так, кажется, говорится? Мне нет необходимости красть идеи, тем более твои.
– Неужто? Ты думаешь, я не узнаю свои заморочки? Да у вас кишка тонка сочинить такое, господин судмедэксперт.
– Хватит, – остановила их Скарпетта. – Довольно.
– У меня есть один сюжетец, где в жертву якобы стреляют из проезжающей машины, – невозмутимо продолжал Джо. – Но на пуле имеется необычный рисунок в виде сеточки, говорящий о том, что в убитою стреляли через стекло…
– Так это же моя история! – стукнул кулаком по столу Марино.
Глава 20
Индеец-семинол приехал на белом побитом пикапе, доверху нагруженном кукурузными початками, который он припарковал неподалеку от заправочной станции. Свин некоторое время наблюдал за ним.
– Какой-то ублюдок спер у меня кошелек и мобильник, когда я мылся в этом чертовом душе, – говорил индеец, стоя в телефонной будке спиной к заправке «СИТГО петролеум». Одна за другой сюда подъезжали длинные грузовые фуры.
Свин старался не выдавать своей радости, слушая, как жалуется и бушует пострадавший, которому теперь предстояло спать в кабине своего пикапа без телефона и без денег на мотель. Ему даже нечем было заплатить за душ, который стоил пять баксов, а это немало за возможность просто постоять под теплой струей воды. Ни мыла, ни чего-нибудь еще за эти деньги не полагалось. Некоторые мужчины мылись вдвоем – так выходило дешевле, исчезали за некрашеной загородкой на краю продуктового рынка, складывали свои вещи на скамью и заходили в крошечную, тускло освещенную бетонную кабинку с единственным душем и ржавым сливом посередине пола.
В кабинке всегда было сыро. Из душа капало, краны скрипели. Мужчины приносили с собой мыло, щампунь, зубные щетки и пасту в полиэтиленовых пакетах. Полотенца у них тоже были свои. Свин никогда здесь не мылся, но часто шарил в карманах оставленной одежды. Там он находилденьги, сотовые телефоны и иногда наркотики. У женщин был точно такой же душ на другой стороне рынка. Они никогда не ходили мыться вдвоем, не заботясь об экономии, и всегда намыливались с лихорадочной быстротой, стыдясь своей наготы и опасаясь, что к ним в кабинку вломится какой-нибудь здоровый мужик, с которым они не смогут совладать.
Свин набрал номер, который был указан на зеленой карточке, хранившейся в заднем кармане его джинсов. Это был прямоугольный кусочек картона с большим отверстием у края, которое давало возможность вешать его на дверную ручку. На карточке был нарисован апельсин в гавайской рубашке и солнечных очках.
Он исполняет волю Бога. Он – десница Господня и трудится во благо его. У Бога коэффициент умственного развития сто пятьдесят единиц.
– Благодарим за звонок в Центр по борьбе с болезнями цитрусовых, – произнес знакомый металлический голос. – Ваш звонок регистрируется.
Потом записанный на пленку женский голос объяснил, что если вы хотите сообщить о случаях заболевания в Падм-Бич, округах Дейд или Бровард или в Монро, то вам следует позвонить по такому-то номеру. Свин смотрел, как индеец забирается в свой пикап. Его красная клетчатая рубашка напомнила ему о деревянном дровосеке, стоявшему входа в «Рождественскую лавку». Он набрад номер, который продиктовал ему автомат.
– Отдел сельского хозяйства, – ответил женский голос.
– Можно попросить инспектора по цитрусовым культурам? – проговорил Свин, глядя на индейца и вспоминая о том аллигаторе.
– Чем могу помочь?
– Вы инспектор? – спросил он, продолжая думать об аллигаторе, которого он видел час назад на берегу узкого канала, идущего вдоль южной автострады 27. Свин посчитал это хорошим знаком. Крокодил был размером не меньше пяти футов, очень темный и сухой и не выказывал никакого интереса к грузовикам с лесоматериалами, проносившимся мимо. Свин с удовольствием съехал бы на обочину, но там было очень мало места. Ему хотелось понаблюдать за аллигатором, посмотреть на его повадки, когда, ленивый и спокойный, он лежит на берегу, готовый в любой момент соскользнуть в воду или схватить ничего не подозревающую жертву и увлечь ее на дно канала, где она будет растерзана на куски и съедена без остатка. Но спуск к воде был довольно опасен, и к тому же он ехал с особой миссией.
– Вы хотите о чем-то сообщить? – спросила женщина на том конце телефонной линии.
– Я газонокосильщик. Вчера, когда я стриг траву, заметил цитрусовую гниль на одном из соседних участков.
– Вы можете дать нам адрес?
Свин продиктовал ей адрес в районе Западного озерного парка.
– Ваше имя, пожалуйста.
– Пусть этот звонок считается анонимным. У меня могут быть неприятности на работе.
– Хорошо. Я хочу задать вам несколько вопросов. Вы входили на тот участок, где видели цитрусовую гниль?
– Там не было забора, и он весь зарос деревьями и травой. Я подумал, может быть, им потребуются мои услуги. А потом я заметил подозрительные листья. У нескольких деревьев листья были повреждены.
– А вы не заметили водянистого ободка вокруг этих повреждений?
– Мне кажется, эти деревья были поражены совсем недавно. Поэтому ваш инспектор ничего не заметил. Меня беспокоят соседние участки. Там есть цитрусовые деревья, которые находятся совсем близко от поврежденных. Значит, они тоже могут быть заражены и передадут заразу дальше. Болезнь может распространиться по всей округе. Вы понимаете, почему я так беспокоюсь?
– А почему вы думаете, что разбираетесь в болезнях растений лучше нашего инспектора?
– Да я все время провожу среди цитрусовых. Всю жизнь проработал газонокосильшиком в лучших фирмах. Такого навидался! Иногда приходилось сжигать целые сады, и люди остаются ни с чем.
– А вы не заметили повреждений на плодах?
– Я же сказал, что заражение только началось. Но я знаю, чем это кончается. Люди остаются на попелище.
– А вы производили дезинфекцию, после того как вышли с зараженного участка? – подозрительно спросила женщина.
Ее тон ему не понравился. Вот дура занудливая!
– Конечно. Я ведь давно занимаюсь лужайками. И всегда опрыскиваю себя и свои инструменты антисептиком, как того требует инструкция, я прекрасно понимаю, к чему может привести неосторожность, я видел, как сжигали огромные сады, а их владельцы разорялись.
– Извините, но…
– Порой бывают ужасные последствия.
– Простите, но…
– К вредителям следует относиться со всей ответственностью, – настаивал Свин.
– Какой регистрационный номер у вашей газонокосилки? С левой стороны козырька должна быть черно-желтая наклейка. Какой там указан номер?
– Мой номер не имеет значения, – осадил Свин инспекторшу, которая слишком возомнила о себе. – Газонокосилка принадлежит моему хозяину. Если он узнает, что я вам звонил, у меня будут неприятности. Если заказчики узнают, что его служащие сообщают о заражении садов, что будет с нашим бизнесом?
– Я понимаю, сэр. Но мне нужен ваш контактный телефон, по которому с вами можно связаться.
– Нет, – отрезал он. – Меня могут уволить.
Глава 21
Автозаправочная станция заполнялась водителями, которые парковали свои фургоны за рынком рядом с рестораном «Семинольская хижина», выстраивая их вдоль опушки леса. В них они спали и предавались любовным утехам. Водители обычно ели в «Семинольской хижине», но, будучи людьми малообразованными, редко произносили это название правильно, да и вряд ли знали, откуда оно произошло. Даже сами семинолы подчас делали в нем ошибки.
