Щиты у нас уже имелись, а у меня, хвала богам, и хороший медный шлем, что уберегло мой кошелёк от серьёзной траты — остальным пришлось выложить по половине серебряной монеты — сдачу им отсчитали бронзовыми — за кожаные шлемы. Выбор был достаточно широк — от помпезных, имитирующих греческие коринфского типа, даже под металл подкрашенных и навощённых для блеска, и до совсем уж похабных, из мелких обрезков кожи сшитых, чем обеспечивалась их дешевизна. Сперва-то все, конечно, приценивались к шикарно выглядевшим «греческим», но быстро поняли, что это вариант для пижонов, по соотношению «цена-качество» далеко не оптимальный. Похабщину брать, конечно, тоже не хотелось, это ведь — себя не уважать. Остановились в конце концов на компромиссном варианте — не имитирующим металл, без помпезного гребня, сшитом из отдельных кусков, зато с назатыльником, а сама основная часть укреплёна дополнительными полосками и проклёпана в наиболее ответственных местах железными заклёпками. Да и чисто внешне такой шлем выглядел уж всяко посолиднее дешёвки.
А вот на кожаные панцири нам пришлось раскошелиться всем четверым, облегчив свои кошельки на серебряную монету и несколько бронзовых. Но что было делать? Это гоплит-фалангист защищён большим щитом и может в принципе сэкономить на доспехах, если не стоит в первой шеренге строя, а наши маленькие щиты такой возможности не предоставляли. Поворчав, мы потрясли мошной и облачились в толстую бычью кожу. Дополнительно пришлось разориться на такие же кожаные наручи и поножи, но экономить на здоровье и безопасности было глупо. Многие туземцы экономят, как мы заметили, маскируя скаредность удалью, но нам-то это зачем, когда возможность есть?
А потом наши глаза полезли на лоб, когда мы узнали цену обыкновенных, казалось бы, тряпок, оказавшихся лишь немногим дешевле наших кожаных доспехов. После сообразили, что кустарное ткацкое ремесло развито слабо, и производительность его мизерная, так что удивляться особо нечему. Трофейные туники у нас, хвала богам, имелись, но требовались шерстяные плащи, да и тряпки для баб, и это удручало. К счастью, управляющий подсказал, что изделия из тканей дешевле в финикийской части города, поскольку финикийцы торгуют продукцией крупных мастерских, где используется бесплатный труд рабов.
В результате мы отправились на остров, высившийся громадой своих мощных укреплений. Как сказал ставший нашим невольным гидом управляющий, внутрь городских стен стража чужеземца не допустит, но в этом и нет нужды, поскольку торговля идёт перед стенами. Так оно и оказалось.
Довольно быстро мы нашли лавки торговцев тканями и готовыми изделиями из них, в одной из которых, поторговавшись с помощью управляющего, приобрели довольно приличные воинские плащи гораздо дешевле, чем в предместье. Но если управляющий надеялся, что на этом его мытарства заканчиваются, то напрасно — наши бабы дорвались до шопинга! Впрочем, их можно было понять — на рынке было практически всё, и от товарного изобилия разбегались глаза.
Пока Юлька с Наташкой, вгоняя Володю с Серёгой в тоску, приценивались к тончайшему полупрозрачному египетскому полотну, стоившему немерянных денег, а обломившись, переключились на осмотр ещё более дорогих пурпурных тканей и ювелирных украшений, мы с Васкесом злорадно ухмылялись. Оказалось — зря. Местные покупательницы — по крайней мере, те, что помоложе и посимпатичнее — одевались в основном по греческой моде, и кое-кто — в это самое египетское полотно, сквозь которое просвечивало соблазнительное тело. Это ведь в старости семитки нередко бывают безобразны, а в молодости они зачастую очень даже аппетитны, и нам с испанцем пришлось испытать немалые муки. Вдобавок, неподалёку торговали живым товаром, в том числе девушками, и продавец, конечно же, показывал покупателям товар лицом, то бишь обнажённой натурой. И каково было нам с Хренио означенную натуру наблюдать! Тут уж мстительно ухмыльнулись Володя с Серёгой, когда управляющий назвал нам цены на молодых красивых рабынь, отчего нам едва не поплохело. Правда, добавил, что по ту сторону города, тоже вне городских стен, находится храм Астарты, где к услугам жаждущих женского тела есть немало жриц любви, но дорогие берут серебром, а от дешёвых, которые одарят любовью за несколько бронзовых монет, велик риск подцепить в нагрузку к любви ещё и скверную болезнь. Ага, утешил, называется! Переться вокруг города лишь для того, чтобы взглянуть на храм с его жрицами и только облизнуться мы, естественно, не пожелали. В качестве теперь уже настоящего утешения управляющий подсказал нам, что там, куда мы вскоре направимся, будет немало местных женщин — молодых вдов, относительно порядочных, но весьма стеснённых в средствах к существованию, среди которых найдутся и сговорчивые…
Наши бабы тем временем тоже успели найти некий разумный компромисс между своими разгулявшимися хотелками и кошельками своих кавалеров — весьма близкий к их полному опустошению, судя по их кислым физиономиям. Прибарахлившись с грехом пополам по той же греческой моде обычным полотном вместо египетского и бронзовой бижутерией вместо золотой и серебряной, они бросали завистливые взгляды на богатеньких финикиянок, явно проникаясь марксистскими убеждениями. Особенно досталось ни в чём не повинной супруге почтенного Акобала, семейство которого мы повстречали на рынке. Финикиец, получивший вчера «получку» за рейс, как раз на глазах у лопающейся от зависти Наташки приобрёл для жены пару золотых серёг весьма тонкой работы, да ещё и с самоцветами. Увидев нас, моряк охотно поболтал с нами и одобрил наше решение поступить на службу к семье Тарквиниев. По его словам, с такими хозяевами не пропадёшь, и уж точно не прогадаешь — иначе разве служил бы им он сам? Впрочем, об этом он мог бы и не говорить — массивная золотая цепь с медальоном на шее, пара браслетов на руках и перстень-кастет с широкой блямбой в виде львиной головы на пальце были красноречивее любых слов. Ещё красноречивее выглядела его половина в наряде из того же египетского полотна, да ещё и с пурпурной вышивкой по краю, что наших баб и вовсе вогнало в ступор, а Володя с Серёгой скисли ещё сильнее, предвидя долгое и нудное «пиление». Так или иначе, шопинг закончился, и мы вернулись в предместье — как раз к обеду.
Вторую половину дня мы посвятили приведению в порядок и подгонке нашей новой амуниции и оснащению арбалетных болтов приобретёнными наконечниками. Заметив наше усердие, хозяин приказал управляющему оборудовать для нас стрельбище прямо во дворе, и весь остаток дня мы тренировались, приноравливаясь к возросшему весу наших боеприпасов. Пока ещё со старыми дугами — сухой ясень обрабатывается тяжеловато, и к концу дня мы бы один хрен не успели, да и противопоказана спешка в серьёзном и ответственном деле. Тут ведь даже и просто помозговать требовалось. И сухое дерево недолго будет полноценно пружинить, если держать всё время согнутым, с натянутой тетивой. Значит, её надо снимать в мирной обстановке и натягивать снова перед возможным боем. У средневековых арбалетчиков для этого специальная приспособа была, довольно гормоздкая и возившаяся обычно в обозе. Нам же требовалось изыскать способ обойтись без неё. В конце концов придумали сделать на дугах дополнительные упоры для петель вспомогательной тетивы, которая будет подлиннее боевой. Надо снять её — одеваешь эту, взводишь, снимаешь боевую, спускаешь со взвода и снимаешь вспомогательную. Надо привести арбалет в боеспособное состояние — аналогичным манером действуешь. Но это позже сделаем, а пока следовало хотя бы со старыми дугами боевые возможности выяснить. Оказалось очень даже неплохо — выданный нам хозяином для расстрела старый кожаный щит наши болты пронизывали навылет с пятидесяти шагов. Большего расстояния во дворе попросту не нашлось, иначе показатель наверняка был бы гораздо лучшим. С той же дистанции мы так же убедительно издырявили и старый, посечённый в боях, кожаный панцирь, а с двадцати шагов пробили и бронзовый умбон того расстрелянного ранее щита. Правда, только один раз, попав в серединку, поскольку при боковых попаданиях болт рикошетировал. Это заставило нас уделить больше внимания точности стрельбы. В усадьбе нашлись весы, и мы заморочились приведением наших боеприпасов к строго одинаковому весу, унифицируя по возможности и геометрию. Изумлённый управляющий позвал хозяина, и у почтенного главы клана Тарквиниев тоже полезли глаза на лоб, но результат подтвердил нашу правоту — уже при свете принесённых домашними рабами факелов мы убедительно расстреляли с предельной дистанции старые кувшины. В общем, наш наниматель остался нами весьма доволен…
6. На службе
В следующие три дня нас познакомили с нашими будущими товарищами по оружию и с командиром. Командира — такого же ибера, как и его люди — полагалось именовать почтенным Тордулом. Двое из пришедших с ним воинов называли его, правда, просто Тордулом, без «почтенного», но дозволялось это только им одним. Попытавшийся последовать их примеру новичок был так задрочен начальником на тренировке, что едва не падал от изнеможения.
