года?
— Да.
— Он очень любил это место, — продолжила Ди. — Наше тайное место. Я сама сюда доски притащила, чтобы эту штуковину сколотить. Мы с ним вместе на нее целый день убили.
Шпандау коснулся грубой древесины.
— Ты что, нервничаешь? — спросила Ди.
— Да просто конец отпуска, — соврал Шпандау. — На работу выходить неохота.
— А мне казалось, ты любишь свою работу.
— Я такого никогда не говорил. Я хорош в своем деле — это да. Не думаю, что мне светит блестящее будущее в качестве ковбоя.
— Если будешь и дальше себе пальцы отрывать — то, конечно, не светит.
— Я не молодею.
— Ты вечно это твердишь. Сколько мы знакомы. Тебе тридцать восемь?
— Тридцать восемь, — повторил Шпандау. — Господи, а кажется, что все девяносто.
— Вот. Тут собака и зарыта. Да не чувствуй ты себя стариком, я вот не чувствую.
— Нет?
— Да нет, конечно. Наоборот, я чувствую себя молодой и резвой.
— Да уж, резвой, — не сдержался Шпандау, подумав о других мужчинах.
Ди различила в его тоне ревность. Ей не хотелось говорить об этом. По крайней мере, не здесь и не сейчас. Она-то надеялась на спокойную прогулку верхом. Лучше бы в молчании. Просто провели бы время вместе — это ведь случается так редко.
— Что тебе мама сказала?
— Ничего. Сам догадался.
— Я собиралась тебе сказать.
— Ты не обязана отчитываться передо мной, — остановил ее Шпандау. — Мы больше не женаты. Ты вольна делать, что пожелаешь. И в этом нет ничего дурного.
— Ну… А у меня ощущение, что есть.
— Зря. Все логично. Или у тебя это ощущение возникло по другой причине.
— Нет. Оно у меня потому, что я по-прежнему чувствую себя твоей женой.
Этого она тоже говорить не хотела, хотя чувствовала именно так. Шпандау промолчал.
— Черт! — вырвалось у Ди.
— Ну чего ты от меня ждешь? Что мне сказать? Хочешь, чтобы я ревновал? Хорошо, ты своего добилась, я ревную. Да ты и так это знаешь. Зачем же заставлять меня произносить это вслух?
— Мы больше не женаты.
— Слушай, я с тобой спорить не собираюсь, — ответил Шпандау. — Хочешь, перестану сюда приезжать?
— Наверное, так будет правильнее, — согласилась она, хотя и не думала так. Просто разозлилась и хотела, чтобы он с ней поспорил.
— Ладно, — кивнул Шпандау.
— Хотя, конечно, несправедливо получается, — попыталась пойти на попятную Ди. — Я же знаю, что это место…
— Ничего. Так будет лучше всего. Нам нужно поставить точку, хватит уже запятых. Так, как сейчас, ни ты, ни я дальше жить не можем.
— А как же Хоуги? Что ты намерен…
— Я все устрою, — успокоил ее Шпандау. — Отвезу его к сестре во Флагстафф. Ему там будет хорошо.
— Извини.
Шпандау сжал пальцы на спинке скамейки. Щепочки необработанной древесины впились ему под ногти. Выступили капельки крови.
— Он хороший человек? — наконец выдавил из себя Дэвид.
— Кажется, да. Мы еще не настолько близко знакомы. Но он производит впечатление хорошего человека.
— Как его зовут?
— Чарли. Не знаю, почему, но его имя мне все время напоминает попугая. Он школьный психолог.
— С ковбоями больше не связываешься?
— Нет.
Повисла долгая пауза. Ди ударила себя по бедрам и вскочила.
— Ну что же. Все меняется.
— Да. И меня это бесит.
Она подошла к нему и обняла его. Он прижал ее к себе. Они стояли так слишком долго, делая вид, что это дружеское объятие. Потом Ди отстранилась и вытерла глаза. Они сели на лошадей и поехали назад.
Они почистили лошадей, не проронив ни слова. Закончив, Ди просто убрала щетки, закрыла стойло и пошла к дому. Шпандау вернулся через несколько минут после нее. Мэри хлопотала на кухне.
— Да что случилось-то?
— Мы поговорили, — ответил Шпандау.
— Черт подери! Я ж тебе талдычу: отношения не на разговорах стоят. Вот в чем ваша проблема. Мы с Бо давненько это поняли. За тридцать пять лет мы друг дружке мало слов сказали. Но уж если и говорили, то уж что-то и впрямь важное.
— Лучше будет, если я перестану тут отираться. Хоуги на этой неделе перевезу.
— Ну и дурак же ты, — расстроилась Мэри. — Да у нее с этим парнем и двух недель не продлится. Не это ей нужно.
— Решать ей.
— Знаешь, страх как не люблю, когда люди прикидываются, будто знают, чего хотят. Ну и какие доказательства ты этому видел?
— Мне здесь не место.
— А где ж тебе место тогда? Не здесь? Не с ней? У тебя, что ли, припасен какой-то тропический остров, о котором я знать не знаю? Потому что выглядишь ты ну не самым счастливым малым в этом штате. Да и она не лучше.
— Мэри, я не могу с вами спорить.
— Ну ясное дело. Вы ждете, что все само собой устроится, а сами будете сидеть сиднем и принимать все как есть. Давай залезь на гору повыше и пой там «харе кришна», пока ваша жизнь под откос летит.
— Что ж. Спасибо, что покормили. На ужин я не останусь.
Он поцеловал Мэри в щеку. Она не шелохнулась, но и не отстранилась.
— Передайте ей, что…
Но сказать было нечего. Шпандау вышел, так и не закончив предложение.
Глава 5
На следующее утро Шпандау шел через площадку «Пожара» к трейлеру Бобби. У двери стоял здоровенный парень, похожий на вышибалу. Шпандау догадался, что Бобби все же нанял телохранителя. Телохранитель был крупным, но без малейших следов интеллекта на лице. Всем подавай громилу, хотя опыт Шпандау говорил: они неповоротливы и привлекают слишком много внимания. Чтобы отваживать излишне агрессивных фанатов, именно такие нужны. Но девяносто пять процентов работы телохранителя — это почуять беду до того, как она случится. А пуле все равно, какого ты размера. Шпандау кивнул громиле и поднял руку, чтобы постучать. Но тот толкнул его в грудь.
— На Бобби работаете? — спросил Шпандау.
— Он занят.
— Не будете против, если я подожду?
Вышибала пожал плечами. Явно не профессионал. Всякий охранник должен вбить себе в голову: никогда не дотрагивайся первым. Это можно расценить как «провоцирующий акт агрессии», и тогда жди неприятностей. А можешь и влипнуть, если дело дойдет до суда.
В трейлере послышалась возня, и донесся голос Бобби:
— Слушай ты, да мне начхать! Ты кем себя возомнил, мудила? Нельзя…
Его тираду прервал резкий хриплый звук. Шпандау ринулся к двери, но вышибала преградил ему путь. Когда его рука коснулась груди Шпандау, Дэвид схватил телохранителя за запястье и вывернул руку назад. Тот покачнулся. Шпандау уложил его на асфальт и вошел в трейлер.
Бобби согнулся над
