— Чтобы не забывать, кто мы и откуда, — произнес Ник сквозь зубы. — Это слишком легко забыть здесь. А забыв, ты быстро превратишься в болванку. Не удивлюсь, если некоторые персонажи здесь когда-то были людьми, но забыли об этом.
Я поежился, представив себя, забывшего окончательно про родной мир, родителей, друзей, универ. А ведь я уже начал — еще тогда, в первую зиму в Кернадале.
Вздрогнув, я яростно замотал головой, поморщившись, словно от зубной боли. Нет, не хочу! Я хочу остаться тем, кто я есть! Какое они имеют право превращать меня в персонажа для своей игры? Я человек, я живой, у меня есть права, в конце концов!
— Он заплатит, — твердо сказал Ник, поняв меня без слов. — Грановский за все нам заплатит. Теперь уже совсем скоро.
— Что именно нужно будет для этого сделать? — спросил я.
— Разрушить это все, — ответил он, неопределенно указав рукой куда-то в сторону темной щетки леса, подернутой туманом. — Эта иллюзия только окажется такой прочной.
— Ты имеешь в виду, разрушить мир целиком? — уточнил я. От этой мысли нехороший липкий холодок пробежал у меня по спине. Возможность выбраться отсюда я всегда понимал так, что я вернусь домой, а Монланд продолжить жить своей жизнью.
— А по-другому никак, — кивнул Ник. — Я очень долго копался в интерфейсе нашей менюшки. Совершенно точно, что никакой кнопки «Выход» в нем не предусмотрено. Никто не хочет, чтобы мы вернулись назад. Но если произойдет критическая ошибка, вся симуляция свернется. Тогда есть шанс, что мы выберемся.
— Шанс? — переспросил я. — То есть, может выйти так, что мир свернется в трубочку, и мы вместе с ним?
— Гарантии дает только страховой полис, — ответил он. — В любом случае вопрос стоит так: либо мы торчим здесь вечно, выполняя роль марионеток в сраном балагане этого кудрявого Карабаса, либо попытаемся сжечь этот кукольный театр дотла. Я выбираю второй вариант, и готов за него заплатить жизнью.
Мне стало не по себе от того выбора, который он мне предложил. Пару секунд я рассматривал эту мысль в своей голове с разных сторон, но быстро понял, что возразить мне нечего. Дело и в самом деле обстояло именно так. Осознав это, я почувствовал, словно погружаюсь в какую-то холодную, липкую трясину, из которой некому меня вытащить. Любое движение только утягивает тебя еще глубже.
— И каков план? — спросил я. — Вы нашли что-то в пирамиде?
Ник кивнул.
— Видишь ли, — начал он, — создать такой огромный и сложный мир самому, рисуя каждый камушек, конечно, невозможно. Грановский каким-то образом сделал так, чтобы мир генерился автоматически нейросетями. А это значит, что, хотя он здесь царь и бог, но он, все-таки, не знает этот мир целиком. В нем есть вещи, которых он сам не понимает, и которые он предпочел бы в этом мире не видеть. Пирамида — одна из таких вещей. Это бомба, заложенная под мир.
— Там… кто-то есть, да? — спросил я, и сам невольно вздрогнул. Я задал этот вопрос так, словно спрашивал старшего брата, есть ли кто-то под кроватью.
— Есть, — ответил Ник. — Не уверен слово «кто-то» применимо к порождению бездушной программы, но да, там есть некая сущность, явно не задуманная изначально. Настолько сильная и разрушительная, что если выпустить ее в мир — он в текущем виде перестанет существовать.
— Что же ты ее до сих пор не выпустил? — спросил я.
— Если бы это было так просто, ее бы выпустили до меня, — ответил Ник, вздохнув. — А вернее, она бы вылезла сама, уничтожив этот мир еще до нас. Но она запечатана там крепко, и, честно говоря, я только подобрался к ответу на вопрос, как ее открыть.
— И как же? — проговорил я тихо, словно кто-то мог нас здесь услышать.
— Это в двух словах не объяснишь, — Ник почесал не слишком чистыми ногтями заросшую пшеничной бородой щеку. — Там внутри что-то вроде дверей, но двери эти какие-то мудреные. Я бы сказал, что они разумные, или, по крайней мере, обладают зачатками разума. Ксай пыталась что-то с ними сделать, одну из них даже вскрыла, но дальше дело не пошло. Говорит, нужен еще один человек.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Внутри? Ты имеешь в виду, пирамида полая?
— Не все так просто, — Ник покачал головой. — Скорее я бы сказал, что там какое-то свое пространство внутри. Я этого сам до конца не понимаю — тебе бы лучше с Ксай поговорить, она там была. Думаю, это просто какой-то вложенный уровень игры.
— И там опасно? — спросил я.
— А где в Чернолесье безопасно? — он усмехнулся и развел руками. — Собственно, это одна из причин, по которой ты понадобился. Кто-то один должен там страховать другого,
— А ты, к примеру, не можешь? — у меня сложилось впечатление, что Ник может все.
— Нет, — ответил он. — Меня эта штука внутрь не пускает. Только игроков с синим камнем, и до сего дня я не видел ни одного из них, кроме Ксай. Был еще один парень, я пытался привлечь его на нашу сторону, но не успел: он погиб.
— Слушай, может быть, хоть ты знаешь, что такое этот синий камень? — спросил я. — Чем он отличается от всех остальных? Чем я такой особенный?
Ник снова развел руками.
— Спроси чего полегче, — его лицо на секунду дрогнуло, и мне подумалось: он бы очень хотел это знать, а еще больше хотел бы сам носить такой камень на запястье. — Зачем-то Грановский отметил тебя. Наверное, оказал особое доверие по каким-то причинам. Так или иначе, тебе открыты двери, которые закрыты для меня и для других. И это наш шанс.
Я повернулся к борту, глядя на крохотный остров, за которым темнел силуэт каравеллы. Что ж, кое-что в моей трехлетней одиссее начало проясняться. Значит, доверие он мне оказал. Выдал золотой ключик от двери за нарисованным очагом. Раз так, ты ошибся, Карабас. Ты даже не представляешь, куда я тебе этот ключик засуну и сколько раз там проверну. Только дай мне еще раз увидеть твою самовлюбленную рожу — никакого лезвия и никакого крикета мне не понадобится, чтобы порвать тебя на куски.
В то самое мгновение, когда я представлял, как мои пальцы сжимаются на шее Грановского, в глазах моих на секунду помутилось. Сперва я подумал,что это от ярости, но затем заметил, что это, видимо, Ник отдал какую-то команду. Не голосом и даже не жестом — его пальцы лишь едва заметно дернулись. Скорее всего, он управлял своими осьминогами телепатически.
Получив приказ, они тут же деловито зашевелились и поползли каждое к ближайшей мачте, расползлись по реями и стали поднимать паруса. Рулем, похоже, управляла еще одна такая же тварь: силуэт «Вестницы» на горизонте дернулся и поехал в сторону, хотя на ней самой паруса еще были спущены.
Подхваченный ветром, корабль Ника стал заметно заворачивать к западу и послушно направился туда, где на берегу широкого пролива стоял город Урд.
Глава 12
Город медленно выплывал из-за полуосыпавшейся серой скалы. Он круто взбирался в гору, начинаясь огромного порта с размытыми прибоем причалами. Венчали его руины крепости на вершине крутого холма. Между этими двумя точками развернулось лоскутное полотно городских улиц, складов, храмов, лавок, казарм, богатых домов.
Все это, впрочем, лишь угадывалось. Время не пощадило Урд: редкое строение сохранилось выше второго этажа, улицы же были тут и там завалены грудами камней, щебня и мусора. Впечатление город производил гнетущее. Сперва мне показалось, что здесь поработало землетрясение или еще какой-то масштабный катаклизм.
Я спросил об этом Ника, но он ответил, что ничего такого, вроде бы, не было. Просто время и отсутствие людей, бежавших или погибших уже в первые месяцы Чернолесья, сделали свое дело.
Некогда Урд защищала внешняя стена, но теперь от нее остался лишь беспорядочный вал каменных глыб и гнилые зубы обвалившихся башен. Новым хозяевам города ремонтировать ее было некогда, да и ни к чему. Как я теперь знал, нежить сюда теперь почти не проникала, а ту, что, все же, пыталась, останавливали охранные заклятья.
Когда корабль подошел к одному из причалов, наиболее сохранившемуся, на нем нас ждала целая делегация — человек десять. Одетые по моде XXI века, больше всего они были похожи на группу туристов, приехавших осмотреть развалины древнего города, а теперь дожидающихся автобуса в гостиницу.
