Заложив руки в карманы, молчу. Спорить с ней не собираюсь. Рано. Слишком остра еще ее обида, да я и сам понимаю, что лучше нам сейчас порознь.
Затянувшееся молчание прерывает секретарь, что приглашает нас пройти в зал.
Разводят быстро, всего после нескольких обычных вопросов.
«Причина расторжения брака?»
«Отсутствие симпатии»
«Вы можете взять время, если сомневаетесь»
«Мы не сомневаемся»
Маша собрана, серьезна и удивительно уверенна. Волнение выдают лишь огромные блестящие глаза, да подрагивающие пальцы.
Через двадцать минут все заканчивается. В коридор мы выходим уже разведенными.
Жена… бывшая жена, отбивая такт каблуками, идет впереди. Я чуть поодаль.
Идем, как совершенно чужие друг другу люди. Вместе выходим на улицу, только она поворачивает направо, а мне нужно налево.
— Маша…
Остановившись, оборачивается. Молча смотрит на меня, а в глазах слезы стоят, и тот же вопрос читается: «Что ты наделал, Руслан?»
Сжимаю челюсти до скрипа зубов, но в планы свои пока посвящать ее не готов.
Это еще не конец, девочка. Я от своего никогда не отказываюсь. Но время дам. И себе, и тебе.
— Звонить тебе можно будет?
— Звони, — улыбается одним уголком губ, — буду рада увидеть пропущенные.
А потом разворачивает и идет в сторону стоянки, где, очевидно оставила свою машину.
Я стою, пока не теряю из виду ее светлую макушку.
Правильно, Машенька. Точи зубки, наращивай броню, раны свои душевные залечивай, но… не смей меня забывать!
Ты мой самый важный проект в жизни. Но я его отложу до лучших времен.
— Руслан Андреевич, — раздается позади голос Миши, — вам не могут дозвониться.
Развернувшись на сто восемьдесят градусов, быстрым шагом иду к машине. На ходу включаю телефон и снова с головой ныряю в работу.
Только не выходит ничего. Как ни стараюсь, мыслями откидывает туда, на ту стоянку у здания суда. Ровная спина Маши, холодный взгляд, жестокие слова.
И в груди змеи копошатся, давят, ядом своим травят.
Не про*бал ведь?.. Нет?..
Не-е-ет… Я у Емельянова завод из-под носа увел, бабки отцовские десять раз уже обернул, в Департамент двери ногой открываю.
Неужели обиженную девчонку не верну?
Верну, конечно. Из-под другого мужика достану, но верну.
— Ты меня слушаешь, Руслан? — просачивается в сознание недовольный голос Амелии, — Васильев на связи… трубку возьми.
— Завтра.
— В смысле? Я два дня его догоняла!
— Еще два дня побегаешь, — бросаю, поднимаясь с кресла, — я домой.
— Руслан!
Решительно выхожу из кабинета, но Амелия не отстает.
— Что с тобой сегодня? — спрашивает, пытаясь заглянуть в глаза, — ты из-за развода расстроился?
— А что?.. Недостаточно веский повод?
— Нет, конечно… прости…
— Завтра увидимся. Васильеву объясни.
— Хорошо. Отдыхай, — говорит она тихо, но продолжает идти за мной, — Руслан, я могу приехать… скрасить твою тоску.
— Работай, — усмехаюсь я, — тебе бы только трахаться.
Сажусь в машину и понимаю, что и домой я не хочу тоже. Квартира эта без Маши точно склеп. Громоздкая, неуютная, холодная.
Но еду.
Прохожусь по пустым комнатам, снова ища в них призрак Маши, и останавливаюсь в нашей спальне. Здесь ее больше всего, поэтому и не спится здесь. Но тянет.
Сжав правую ладонь в кулак, смотрю на свое обручальное кольцо. Привык к нему, но… пора избавляться.
Снимаю и кладу в шкаф на полку под стопку белья, ближе к Машиному. Его я все же нашел тогда под шкафом.
Расслабляю галстук, снимаю и бросаю в кресло пиджак. Сам падаю спиной на кровать и вынимаю из кармана брюк телефон. Открываю телефонную книгу и после секунды раздумий нажимаю вызов.
— Руслан? — тут же раздается в трубке встревоженный голос матери, — что случилось?
— Здравствуй, мама. Почему сразу случилось?
— Потому что ты мне звонишь только, когда у тебя что-то случается, — проговаривает она с укоризной, но в то же время шутливо.
— Прости, мам… Работа… Как твои дела?
— Что случилось, сынок?
Мысленно усмехаюсь. Мама… она такая мама. Никогда не умел ей врать и сейчас, дожив до 35 лет, не научился.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Мам, мы с Машей развелись.
Слышу ее приглушенный вздох, а потом тишина.
— Мам…
— Что ты натворил?
— Изменил.
О, черт… ну, нахрена?! Зачем я ей это рассказываю? Понимаю ведь, что боль причиняю, раны старые вскрываю… Зачем?!
— Руслан…
— Прости, мама. Я… не надо было тебе говорить. Прости.
Только сейчас меня сносит волной осознания, как цунами. Бьет, не щадя о скалы так, что кости трещат.
Я все-таки, такой же, как он. Мой ублюдочный отец. Тот бросил нас, когда мне не было и восьми. Променял на молодую бл*дь.
Мама так и не смогла его простить, а он за это не простил ее. Вышвырнул нас из своего дома, а вспомнил, только когда подыхать собрался.
Я ненавидел его за это всю свою сознательную жизнь, а теперь что получается?.. Постепенно превращаюсь в него?
Глава 18
Сдуваюсь, едва оказываюсь в салоне автомобиля. Скукоживаюсь внутренне и на две минуты полностью себя отпускаю. Погружаюсь в чан кипящей боли и терплю.
Но потом, когда вижу, как мимо по дороге прокатывается черный джип с тонированными стеклами, беру себя в руки.
Самое страшное позади. Ампутация пережита, впереди лечение и реабилитация.
Активировав экран телефона, обнаруживаю в нем больше десяти пропущенных от Тани, Светы, Иры и папы. Перезваниваю только ему. На девчонок меня сейчас не хватит.
— Папуль, я к тебе еду, в магазине купить что-нибудь?
— Маша, дочка, как все прошло?
— Прошло?.. — запинаюсь я, — отлично, папа. Все… решилось.
— Вас развели? С первого раза?
— Да. Купить что-нибудь?
— Шампанского купи, — смеется хрипло, — такое дело отметить надо.
Тоже изображаю смех, хотя веселья его не разделяю.
С первого раза, да. Так стыдно признаться себе, что именно это и ранит сильнее всего. Он не боролся. Предал меня при первой же возможности, а потом так же легко отказался.
Как ни больно это признавать, но Руслан никогда не любил меня. Не было ничего настоящего ни тогда, четыре года назад, ни сейчас.
Помню, однажды я стала свидетельницей разговора мужа и Глеба о работе. Последний поинтересовался, почему Руслан, вложив деньги в одну из фирм, так быстро избавился от нее. На что мой муж ответил: «Я не трачу время на бесперспективный проект. Отдачи нет, проще скинуть его и вложить бабки в другое дело».
Сейчас я чувствую себя этой фирмой. Появились трудности — он слил меня, отряхнулся и пошел дальше.
Ну, что ж. Значит, мне следует сделать то же самое. Подлатать сердце и жить дальше.
Заезжаю в супермаркет за продуктами, а потом еду загород на дачу, куда папа перебирается на каждое лето. Там хорошо, почти деревня. Небольшой домик, тепличка и огород. А за забором тихая мелкая речка и березовая роща.
Добираюсь за час, потом еще несколько минут сижу в машине, чтобы настроиться на разговор с папой. Сегодня я хочу сообщить ему, что намерена съехать от него. Благо, и повод достойный нашелся. Ездить на работу действительно далеко.
— Ну, как ты? — спрашивает, внимательно всматриваясь в мое лицо.
— Нормально, — тяну губы, — все хорошо, пап… правда.
— Да? Он не грубил?.. Не угрожал?
— Нет, ничего такого.
Быстро отворачиваюсь, пряча за суетой дрожащую нижнюю губу. Все-таки, до исцеления мне еще очень далеко, раз при одном только упоминании о муже, ком к горлу подкатывает.
БЫВШЕМ муже. Бывшем!
Боже…
— Пап, можно я на речку схожу? Сегодня тепло.
Он, чувствуя мое настроение, лишь мрачно кивает. А я, быстро переодевшись в шорты и майку, беру старый плед, бутылку воды, шляпу и огородом выхожу к реке.
Прохожу вдоль берега метров двести и, выбрав место в тени берез, ложусь на спину и закрываю лицо шляпой.
