То, чему я вас учу, - чистый дзэн, не используя слова дзэн, потому что, хотя он и ушел далеко за пределы, все же за ним сохранились старые ассоциации и сопряженные значения. Его по-прежнему называют дзэн-буддизмом. По-прежнему есть дзэнские храмы, где поклоняются статуе Гаутамы Будды.
Величайшие мастера дзэн совершенно вышли за пределы этих ритуалов, но есть столько категорий. Именно поэтому я не использую слова дзэн; в остальном же я учу в точности чистому сознанию, именно тому, как в него войти, как им быть.
Любимый Ошо,
Одна из самых красивых вещей, что происходят вокруг тебя, - то, как мы действуем в группе. В отличие от многих других групп людей, может быть, когда мы видим, что некоторые из нас приобретают какое-либо красивое качество, изменяются, подходят ближе к тому, о чем ты говоришь, мы радуемся настолько, как если бы это происходило индивидуально с нами, потому что признаем, что происходящее с нами принесет пользу всем нам. Я помню, как ты упомянул явление группового сознания, но лишь мимоходом. Связано ли оно с коллективным бессознательным?
Не расскажешь ли ты еще немного о групповом сознании и о том, как нам лучше всего использовать его здесь, в нашей ситуации с тобой?
Я описал вам, что ниже вашего сознания есть три слоя бессознательного, становящегося по мере отдаления все более и более бессознательным. Самый нижний - космическое бессознательное, твердое, как скала.
Над вашим сознанием есть сверхсознательное, снова в трех слоях, высочайший из которых достигает космического сверхсознания. Именно об этом я говорил как о чистом сознании - дзэн, чань, дхиан.
Явление группового сознания - это реальность. Мир в такой путанице, потому что все находятся в разных фазах. Групповое сознание возможно, только когда вы все в одинаковой фазе. Например, если все вы бессознательны, в ваших существах возникает определенный ритм и соединяет вас. И это иногда вы видите во время восстаний, когда толпы совершенно забывают, что делают.
Я своими глазами видел индуистско-мусульманское столкновение. И я был озадачен, видя, что люди, убивающие друг друга, были хорошими людьми. Многих из них я знал лично. Я никогда не смог бы себе представить, что они могут так легко кого-то убить или так легко сжечь дом, полный живых людей, - даже не раздумывая.
Когда вспыхнули беспорядки, я сидел на втором этаже книжного магазина. Люди убивали друг друга, брали из магазинов что хотели. Не было ни закона, ни порядка. Прямо передо мной был магазин, самый большой магазин в городе, магазин настенных и наручных часов, и люди просто хватали все, что могли достать.
Один старик... Я знал его, и много раз мы что-то обсуждали. Он был мусульманином. Этот магазин принадлежал индуисту. Хотя он и был мусульманином, он кричал:
- Не делайте этого! Это неправильно. И если хотите убивать индуистов, убивайте, но красть, грабить... Ислам этому не учит. - Он взобрался на стул и кричал с него, но кто его слушал?
Но самым поразительным было, что, когда весь магазин был разграблен и остались только самые большие часы, этот старик взял их и пошел домой. Я бросился вниз. Владелец книжного магазина сказал мне:
- Не спускайтесь. Это опасно. Обождите немного, и пусть все уляжется. Пусть приедет полиция или армия.
- Нет, - сказал я, - я должен спросить этого старика, что с ним случилось.
И я поймал его и спросил:
- Ты полчаса кричал: «Не делайте этого!» Что же с тобой случилось так внезапно?
- Не знаю, - сказал он. - Я просто увидел, что все это делают, никто меня не слушает, и подумал, что, может быть, они правы, а я - единственный дурак. И это были последние часы. Если бы я их не взял, это сделал бы кто-то другой, и я тут же схватил их. Они немного тяжелые для такого старика, как я. Это были большие часы.
Но я сказал:
- Но ты говорил об исламе, говорил, что это не религиозно.
- В это мгновение я забыл об этом, - сказал он. - Когда я увидел, что остались только одни часы... Не знаю, что на меня нашло; я забыл всю философию и всю религию. У меня в уме осталось только одно: все что-то взяли; а я просто вел себя, как дурак, крича эти полчаса. Хотя бы за свои крики, по крайней мере, я могу взять это; иначе я буду всю жизнь раскаиваться.
Я видел, как профессора крали, грабили, убивали, сжигали индуистов, мусульман. Позднее я справлялся у них, и они говорили:
- Мы сами в недоумении. Если кто-то скажет нам: «Пойди и сожги храм», сами мы не можем этого сделать. Но если это делает толпа, мы можем участвовать.
- Но в чем разница? - спросил я. Один человек ответил:
- Каким-то странным образом я совершенно не чувствую себя ответственным. Когда это делает вся толпа, я не ответствен, я только часть ума толпы. Толпа это делает, я этого не делаю. И этот дом сгорит, буду я участвовать в этом или нет.
Когда есть похожее состояние ума, сознания, есть нечто невидимое, соединяющее вас и делающее вас коллективным явлением. Если это ниже, чем сознание, тогда вы впадаете в варварство, насилие, зверство. Если это нечто высшее, чем сознание, тогда вы создаете безмерную энергию, и каждый, кто приблизится, будет тотчас же зажжен - столько огня сознания, что даже бессознательному человеку придется стать сознательным, придется стать пробужденным.
На этом основывались тайные школы мистицизма: то, что ты не можешь сделать один, или что может оказаться трудным или тяжелым, легко и более вероятно, когда много людей делают это вместе. Тогда внезапно тебя подхватывает массовая энергия, волна, которую ты можешь оседлать. В одиночку, может быть, ты тысячу раз передумал бы, но когда столько людей движется все выше и радуется, - и ты видишь и чувствуешь их радость, - ты забываешь свои страхи, забываешь свои ограничения; ты начинаешь присоединяться к ним. Школьные методы основываются на этом основополагающем факте - что сознание может действовать как коллектив.
Бессознательное веками действовало как коллектив. Тысячи христиан, отправляющиеся в крестовый поход, чтобы убивать евреев и мусульман, - что это, по-твоему? Никто из них об этом не думает. Тысячи женщин, сожженные заживо как ведьмы, - и никто не протестует. Что могло за этим стоять? - только коллективное бессознательное. Все они испытывают похожие чувства. Они не могут пойти против такого безмерного потока стольких людей; отсюда стремление каждой религии иметь как можно больше членов. Тогда они могут создавать коллективные потоки, что они и делали.
Вы удивитесь: в Индии Гаутама Будда обратил почти всю страну в свой образ жизни и мыслей, но сегодня в ней не найти ни одного буддиста. Такое огромное большинство было уничтожено по простым причинам. Индуистский коллективный ум, бессознательное, был готов сжигать людей заживо, мучить их, и буддисты не могли противостоять этому коллективному безумию. Они не смогли создать коллективный сверхсознательный ум, чтобы ему противопоставлять. Они были только последователями.
Во времена Будды они это практиковали. Как только Будды не стало - а он создал огромную энергию сверхсознательного, которая трансформировала всю страну, - как только его не стало, как только не стало его старших учеников... Через пять веков единственными буддистами были буддисты по рождению; больше в них не было ничего от Будды, и нечего было противопоставить индуистскому массовому бессознательному.
Джайнизм пошел на компромисс. Многие джайны были убиты; видя, что они будут уничтожены, как и буддисты, они пошли на компромисс. Вы удивитесь, узнав, что обе эти религии, буддизм и джайнизм, возникли как бунт против индуизма и браминизма - что у брамина нет монополии... что он не становится просветленным, просто родившись в семье браминов. Это нужно заработать, это нужно заслужить. Просто по рождению ты ничем не отличаешься от других людей; ты не можешь претендовать ни на какое превосходство.
Джайнизм и буддизм были бунтарями против браминов, но видя, что буддисты жестоко уничтожены, джайнизм пошел на компромисс. Компромисс состоял в том, что теперь, когда рождается ребенок, зовут индуистского брамина - церемония названия ребенка производится брамином, который читает священные писания, - и на церемониях свадьбы и смерти председательствует брамин.
Все ритуалы, которые брамин выполняет для индуистов, выполняются и для джайнов, и его профессия остается незатронутой. Тогда его не заботит, веришь ты в то или другое, это для него не проблема - главное, чтобы осталась в неприкосновенности его профессия, его священничество. И джайны приняли его священничество - точно то же, что и для индуистов, он делает и для них, - но джайны не смогли вырасти. В то мгновение, когда истина идет на компромисс, она умирает. Тогда она не может иметь никакого влияния; она теряет славу, она теряет величие.
Принцип коллективного ума можно увидеть и в других областях, например, психологи и философы были озадачены тем фактом, что такой человек, как Адольф Гитлер, почти умственно отсталый, без всякой харизматической личности... Если Адольф Гитлер - харизматическая личность, Чарли Чаплин - тоже харизматическая личность! Оба они клоуны. Их лица - не лица людей, способных оказать на вас глубокое влияние, и все, что они говорят, - просто мусор. Но в такой стране как Германия, которая гораздо интеллектуальнее любой другой страны мира, которая породила больше философов, чем любая другая страна мира... как же получилось, что вся страна последовала за этим безумцем?
