- Я не хочу поступать так по-свински, - заявила Нэнси. Сибил сочла заявление риторическим и промолчала. - Но я же не полная эгоистка, правда? - с надеждой спросила Нэнси.
- Я вовсе не думаю, что ты такая уж эгоистка, спокойно сказала тетка, просто ты никого не любишь.
Нэнси взглянула на нее, скорее озадаченная, чем расстроенная.
- Не люблю? Но я ведь правда очень люблю и тебя, и папу, и Ральфа.
- И Генри? - уточнила Сибил.
- Ну, Генри, - Нэнси вспыхнула, - это другое.
- Увы! - с сожалением пробормотала Сибил, но в голосе ее слышалась ирония.
- Почему это "увы"? - переспросила Нэнси. -Тетя Сибил, ты что же, хочешь, чтобы я ко всем относилась так же, как к Генри?
- Ну, с небольшими оговорками, - почему бы и нет? А тебе так не кажется?
- Что же мне, и к двоюродной бабке Генри, или кем она там ему приходится, так же относиться, как к нему? - Нэнси начала фразу с сарказмом, но закончила совершенно растеряно. Сам вопрос, как нередко случается, уже содержал ответ. За Нэнси ответило ее сердце; вопрос обнажил эмоцию, она-то и стала ответом. Любить...
- Но не могу же я, - воскликнула Нэнси, - открыть вот это, - она прижала руку к сердцу, - всем и каждому. Этого просто нельзя сделать! Оно живет только для него.
- Не совсем так, - сказала Сибил. - Оно живет для себя и в себе. Ты можешь просто позволить ему вернуться к вечным истокам.
Нэнси поразмыслила.
- И тогда я стану любить даже Джоанну?
- Если ты разрешишь этому завладеть тобой целиком и полностью, - сказала Сибил, - твое сердце само за тебя все сделает. Ты и не представляешь, как много оно может. Думаю, тебе стоит попытаться.
- Правда? - вспыхнула Нэнси, но тут же вздохнула и заговорила совсем другим тоном. - Знаешь, меня восхищают такие разговоры перед завтраком. Тебе бы миссионером быть, тетя Сибил, и служить заутреню для каннибалов где-нибудь на острове в южных морях.
- Тогда их завтрак, - торжественно произнесла Сибил, - проходил бы особенно весело в ожидании звона колокола, призывающего к началу службы. Если бы только у меня был колокол.
- Ну, у тебя был бы не только колокол, - подхватила Нэнси, - а еще целая коллекция раковин каури, много-много вяленых бананов, и вечерние службы под открытым небом на берегу моря. А мы с Генри свесились бы с борта парохода, на котором поплыли бы в свадебное путешествие, и твой голос донесся бы к нам по воде, и в нас пробудилась бы - что там должно пробуждаться в такие минуты? Ах да, ностальгия, - и мы впали бы в сентиментальность. А отец сказал бы: "Ну уж, эта Сибил"... Что ж, спасибо за участие в судьбе несчастной сиротки. - Она пылко поцеловала тетку. - Правда, спасибо. - И исчезла.
День шел своим чередом, и до самого обеда не случилось ничего неожиданного. Они осмотрели дом, а после второго завтрака отправились гулять. Около полудня из деревни доставили "Тайме", и м-р Кенинсби занялся изучением новостей. Нэнси и Генри появлялись и вновь исчезали; Сибил гуляла, отдыхала, разговаривала, и молчала тоже, не уставая созерцать мир вокруг с безмятежной радостью. Но вот после обеда и кофе в разговоре возникла пауза, которой тут же воспользовался Аарон Ли.
- Мой внук думает, - обратился он к гостям, - что вас может заинтересовать одна диковинка в нашем доме.
- Наверняка, что бы это ни было... - ответил м-р Кенинсби, после обеда ощутивший склонность со всеми соглашаться.
Нэнси тихонько уточнила у Генри:
- Он об этом говорит? Генри кивнул. Аарон поднялся.
- В таком случае, попрошу следовать за мной. -Он направился к выходу. М-р Кенинсби неторопливо последовал за сестрой; он и не подозревал, что атака на его драгоценную колоду Таро уже началась. Они пересекли комнату Аарона и оказались перед запертой внутренней дверью. Старик вставил ключ в замочную скважину и, прежде чем повернуть его, окинув взглядом собравшихся, произнес:
- Генри сказал, что у вас есть одна совершенно особенная колода наших цыганских карт, поэтому, возможно, вам будет интересно э-э.., посмотреть. Полагаю, колода весьма редкая, а вот это, - он открыл дверь, - это, по-моему, еще более редкая вещь.
Генри, стоявший позади гостей, посмотрел на деда поверх голов с легким беспокойством. Ему долго пришлось уговаривать Аарона показать танцующие фигурки чужакам; дед согласился, только когда увидел, что иначе не сможет найти достаточно веских для м-ра Кенинсби причин расстаться с его драгоценными картами. На самом деле один день, проведенный в обществе м-ра Кенинсби, оказался весомее всех доводов Генри. И, самое главное, наконец-то у него в доме оказались карты Таро - необходимый для смертных ключ к фигуркам Великого Танца. Под маской учтивости и гостеприимства шевелились алчность и вражда; Аарон ненавидел собственное двуличие, но другого способа достичь желаемого не находилось.
Нэнси ощутила беспокойство Генри, но причину не поняла.
- Дорогой, - шепнула она, - ничего, если мы посмотрим? Но если ты считаешь, что не стоит, то давай уйдем отсюда.
- Ты должна увидеть, - ответил он в полный голос и быстро, - ты - в особенности. И остальные тоже затем они здесь и оказались.
Она решила, что "здесь" относится к двери, перед которой они стояли, а его возбуждение вызвано близостью таинства, о котором он ей говорил, и радостно приготовилась к загадочным неожиданностям.
- Ты все мне объяснишь, - прошептала она. - А я сделаю все, что ты захочешь.
Он взглянул на нее и увидел глаза, сияющие радостным ожиданием. Он принял этот взгляд, но озабоченность не отпускала его.
- Все дело в твоем отце, - шепнул он в ответ. -Уговори его отдать мне карты. Дверь распахнулась.
- Прошу простить меня, - сказал Аарон, - за то, что я войду первым. Там еще занавесь.
Он шагнул вперед между драпировками, отошел в сторону и приподнял их, так что гости один за другим прошли в освещенную внутреннюю комнату. Первым шел м-р Кенинсби, за ним - Сибил, а потом - молодая пара. Аарон опустил занавески и присоединился к гостям.
Когда они входили, свет отливал красным; но оттенок изменился так стремительно, что это заметил только Аарон - по комнате разлилось приятное зеленое сияние, впрочем, и оно быстро сменилось насыщенными золотыми тонами.
Аарон взглянул на Генри, но тот не отрываясь наблюдал за движущимися фигурками; тогда старый цыган перевел взгляд на гостей. Нэнси была захвачена феерическим действием на столе; м-р Кенинсби изучал его с великодушной щедростью, словно мог бы показать гостям нечто подобное и в собственном доме, но не считал подобные пустяки заслуживающими внимания. На лице Сибил сияла полуулыбка чистого удовольствия.
- Это, - значительно произнес Аарон, - одна из древнейших тайн нашего народа; ее никогда прежде не видел ни один из тех, в ком нет цыганской крови. Но поскольку нам предстоит в скором будущем так тесно породниться, - он отечески улыбнулся Нэнси, - у нас нет причин скрывать ее от вас.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
