— Альма, фу, попрошайка! — сказала сторожиха и кинула собаке кусок колбасы.
Собака колбасу проглотила, не жуя и как будто бы даже не заметив.
— Щенки у нее, — объяснила сторожиха. — Кормящая мать. Все время есть просит. Не напасешься. Замучались с ней. Ну ничего, теперь уж недолго…
— А как их зовут? — спросил Тёма.
Кира тихонько гладила щенков. Альма смотрела на нее беспокойными глазами, черный щенок слегка оскалился, а рыжий лизнул Кире палец.
— Который черный — Дик, — ответила сторожиха, нарезая хлеб на доске толстыми, неровными ломтями. — Его соседка присмотрела. На той неделе заберет. Хороший кобелек. Сразу видно, что сторож будет!
— А рыженький? — спросила Кира.
— А это сучка! Девочка, — сторожиха почему-то отвела глаза.
— А как ее звать? — настаивала Акира. Она любила ясность во всем, а жена сторожа что-то явно недоговаривала.
— Да никак, — ответила сторожиха.
— Почему? — удивились Тёма и Кира одновременно.
— Не нужно ей имя, — пробормотала жена.
— Как это так — не нужно имя? — переспросил Тёма.
— Имя всем нужно, — назидательно произнесла Кира. — И людям, и собакам.
— Не берут ее, — нехотя ответила сторожиха. — Во-первых, сучка, хлопот много, а главное — бесхарактерная она! Вон, тебя в первый раз увидела и уже целоваться лезет! Кому такая нужна?
— Она добрая, — заступился за собаку Тёма.
— И ласковая, — поддержала его Кира.
— Ну и какой из нее сторож? — спросила сторожиха. — Здесь же не город. Здесь деревня. Дармоедов тут не держат. Ладно, пусть себе целуется! До послезавтрего… Пока второго не забрали…
— А что потом? — охнул Тёма.
Сторожиха махнула рукой:
— Не твоего ума дело. Куда это Григорий запропастился? Ключи, что ль, найти не может? Вот ведь… Дал Бог растяпу. Попросишь чего, так и не рада будешь.
— Послушайте, так нельзя! — закричала Акира. — Мы приедем в Москву и найдем ей хозяина! Ее обязательно возьмут! Это хорошая, добрая, милая собака! Вы только подождите, пожалуйста… Вы… ее не обижайте… берегите ее!.. Мы вам позвоним… Мы за ней приедем!
— А вы дайте ей выпить! Прям щас! — зять приоткрыл глаза, но тут же опустил голову и захрапел.
— Не дождался, зятек! Сомлел! — простонала сторожиха. — Я ж ему говорила, закуси! Ну что ты будешь делать! Теперь весь праздник наперекосяк.
И громко закричала:
— Гриша! Ну где ты там? Да что же это такое, в конце-то концов! Это ж адское мучение, а не мужчины! Уж и картошка простыла.
В дверях появился смущенный Григорий Николаевич.
— Обыскался я. Думал, все! Пропали ключи. Все разом! Может, там уже растащили все! Кто его знаить! Теперь с работы попруть, а дом — ведомственный! Чего делать? Перепугался прям! А они — висять! В курятнике! Чего ж ты мне не сказала, что ты их перевесила?
— А ты спросил? — накинулась на мужа сторожиха. — Они с посленового года там! Как разъехались дачники после каникул, так я их и убрала, с глаз долой!
— А чего ты их убрала-то? — опешил сторож. — Мешають они тебе?
— Надоели! — закричала на мужа сторожиха. — Вот и убрала. Мы за стол когда-нибудь сядем?
— Вот ваши ключи. — Григорий Николаевич протянул Тёме ключи на оранжевом брелочке. — Сразу видны. Не спутаешь! Бате привет. И чтоб сдал перед отъездом! Как положено! У нас охрана строгая!
И погрозил пальцем.
— Мы обязательно вернем. Спасибо, — сказал Тёма и положил ключи в карман.
А Кира посмотрела в последний раз на накрытый стол, проглотила слюну и вдруг спросила:
— А с чем у вас пирожки?
— Да простые, — пожала плечами сторожиха. — С луком и яйцом.
— Ой! — вскрикнула Акира. — Так ведь это же любимые пирожки Дениса Аркадьевича! Он их просто ОБОЖАЕТ!
— Да ну? — заулыбалась сторожиха. — Так возьмите ему парочку.
И задумалась:
— Во что бы вам завернуть? А вот.
В углу горницы стоял рулон плотной бумаги.
Поплевав на пальцы, сторожиха оторвала большой, неровный кусок, завернула в него два пирожка и протянула Тёме.
— Угости отца!
— Спасибо, — сказал Тёма, почувствовав, как у него краснеют уши.
— До свиданья! — сказала Кира. — Только, пожалуйста, берегите собачку! Мы обязательно найдем ей хозяина.
Сторожиха кивнула и что-то пробормотала себе под нос.
Григорий Николаевич проводил Тёму и Киру и долго щелкал замками, основательно и надежно запирая двери.
* * *
Как только вышли на улицу, Кира сказала:
— Отдавай сейчас же!
— Что? — спросил Тёма.
— Пирожки!
— Их же два!
— А могло быть четыре! Или шесть! Зачем ты отказывался? Если бы я не попросила, нам бы их вообще не дали!
— Кира, неудобно же! — сказал Тёма, запинаясь. — Как ты не понимаешь?
— Неудобно? — закричала Акира с возмущением глядя на Тёму. — А удобно всю еду, абсолютно всю в электричке забывать?
Тёма помрачнел.
— На, возьми!
Он отдал Кире сверток.
Акира спокойно взяла у него пирожки и развернула бумагу.
На черном фоне было нарисовано красное пламя.
«Противопожар…» — прочитала Кира.
— Во дают! Ну и сторож! Знаешь, что это?
Тёма кивнул.
— Инструкция по противопожарной безопасности.
Кира засмеялась.
— А он, вместо того чтобы вас инструктировать, в нее пирожки заворачивает.
— Ну и хорошо! — сказал Тёма.
— Ага, — сказала Акира. — А то, что он к вашим дачам месяцами не подходит и даже не знает, где у него ключи, это тоже хорошо?
— Нет, это плохо, — сказал Тёма и отвернулся.
Уж очень вкусно пахло.
— На, — сказала Кира и протянула Тёме один пирожок.
Тёма сделал над собой ГИГАНТСКОЕ УСИЛИЕ и помотал головой.
— Не хочу!
— Щас выброшу! — Акира замахнулась.
— Отдай! — завопил Тёма и схватил пирожок. Они смеялись, ели еще теплые и очень вкусные пирожки с луком и яйцами, и жизнь опять показалась Тёме замечательной.
А когда он сумел САМ открыть дачу, он вообще почувствовал себя отлично!
8
На даче
Но Кира опять не оценила Тёминой ловкости, как будто каждый день открывала дачные замки.
— Заходи, пожалуйста. — Тёма чувствовал себя гостеприимным хозяином. — Располагайся и будь как дома!
Кира церемонно кивнула головой, вошла и огляделась.
— Как мило! — улыбнулась она. — Мне нравится ваш дизайн!
И тряхнула браслетиком на руке.
— Но только знаешь, мне кажется, тут как-то не совсем тепло!
— Да, — согласился Тёма, — когда мы уезжаем, папа ставит отопление на минимум, только чтобы трубы не полопались, а когда приезжаем, он поворачивает кран и тогда очень быстро становится тепло. Даже слишком жарко!
— П-правда? — У Киры от холода стучали зубы. — Тогда быстрее поверни этот кран, чтобы стало слишком жарко и сделай нам горячего чаю. И еще — найди, пожалуйста, какую-нибудь еду!
— Сейчас, — сказал Тёма. — Не все сразу.
И стал мучительно вспоминать: «Где же этот кран?»
— Знаешь, Кира, — сказал Тёма. — Это, вообще-то, не так просто. Кран — это ведь ТЕХНИЧЕСКАЯ ПРОБЛЕМА. Давай пока что снимем мокрые ботинки!
— Вот это мысль! — обрадовалась Кира. — А носки у вас есть?
Тёма принес для Киры мамины лыжные носки и меховые тапочки. А сам надел валенки, в которых папа чистил снег во дворе — они были ему страшно велики, и ходить стало неудобно, зато было тепло и вполне по-мужски. Не признаваться же было, что у него стоят под кроватью байковые тапочки-«мишки». Тёма, вообще-то, их очень любил, но надеть их при Кире было бы таким УНИЖЕНИЕМ, что лучше уж в мокрых ботинках оставаться!
Пока Тёма разыскивал кран, топая по даче в огромных валенках, Кира открыла дверцы буфета на кухне, чтобы поискать еду. Тёме было даже приятно, что она не церемонится и ведет себя как хозяйка — на то она и женщина, чтоб на кухне возиться. Кроме того, так он мог спокойно искать этот проклятый кран — ну где же он? Тёма взял в руки гаечный ключ и время от времени постукивал им по батарее, чтобы Кира думала, что он при деле.
Крана не было — как провалился.
Тёма совсем уж было отчаялся, как вдруг услышал из кухни радостный Кирин крик:
— Ура! Я нашла сушки и гречневую крупу! Включай быстрей газ, сейчас мы сварим кашу и сделаем чай!
И ровно в этот момент Тёма увидел кран.
Получилось очень удачно: торжествующая Акира вошла в комнату с двумя стеклянными банками в руках (Тёмина мама все прятала в стеклянные банки от мышей), а Тёма как раз в этот момент гаечным ключом поворачивал кран.
— Ну как? — с надеждой спросила Кира.
— Сейчас, — сдавленным от напряжения голосом ответил Тёма.
— Попробуй просто руками его повернуть, — посоветовала Кира.
— Я пробовал, — сказал Тёма. — Он не поворачивается. Наверное, заржавел.
