В это утро птиц на ее пути нет. Как вымерли. Даже голуби редки. Но Чарли они не интересны. Она знает – они не поют. Только курлычут. Собак почти нет. Толстая, плывущая на брюхе такса, которая прогуливает долговязого ботана, не в счет. Автовладельцы удивительно законопослушны. Только грязь обычна. Ее не больше и не меньше. Она как всегда. Кроссы привычно чавкают и брызгаются. Так будет почти до метро. Другой бы сделал шире шаг, но не Чарли.
Привычка не ступать широко и контролировать постановку ноги не отпускает Чарли и в обычной жизни. Чарли всегда ходит медленно, внимательно глядя под ноги. Откуда взялся чаплинский разворот стоп – понять сложнее. Но и он наверняка как-то связан с притиранием стоп к рельефу, со стремлением дать опору наибольшей площади, в конце концов не упасть и подняться как можно быстрее.
Это версии отца. Чарли нет дела до них. Она ходит, не задумываясь о том, как это делает. Так же как лазает. Тем более что бегает она как все. Без чаплинского мельтешения и развернутых стоп. Поэтому, если ей по каким-то причинам нужно ускориться, она предпочитает не пытаться идти быстро, а сразу переходит на бег. Отсутствие средней скорости накладывает отпечаток на ее редкие прогулки с родными. Чарли или безнадежно отстает через сотню метров, или убегает вперед. Впрочем, такие прогулки редки и коротки. Последняя памятна. Прошлым летом, в окрестностях того самого карьера, Чарли отстает и теряется в вечерних сумерках. Когда ее находят, выясняется, что она осталась вблизи лагеря, примерно в пятидесяти метрах. А все из-за того, что по рассылке ей приходит новое соло какого-то сумасшедшего с Йосемита43. Она начинает смотреть его на ходу, невольно повторяя движения рук и ног солоиста. Вскоре Чарли совсем останавливается и вплоть до возвращения родных взбирается на воображаемую стену.
На одиннадцатой минуте Чарли покидает дворы. Через парк, с островом посреди пруда, она выходит на проспект. Здесь чище. Но больше людей и машин. Новострой чередуется с прошлым веком. Плитка у метро сменяется булыжной мостовой. В толпе Чарли чувствует себя органично. Крейсерские скорости окружающих совпадают с ее «стремительностью». А порой даже и ей необходимо притормаживать. Развернутые наружу стопы идеальны для пяток впереди идущих. Они никогда не сталкиваются. Чарли включает автопилот. Спуск. Пять станций по кольцу. И дальше пара по радиусу. Пять дней в неделю. Отработано до автоматизма. Можно заняться кедами.
Чарли не выбирает вагон и не рассчитывает свое в нем местоположение. Почти не смотрит по сторонам. Сеть – лучшее место пребывания в эти минуты. К переходу на кольцо, забитое пассажирами, кеды выбраны и заказаны. Теперь можно копаться в скальниках. Любимое занятие. Чарли вертит фотки, смотрит видео в 3D. Подошве особое внимание. Ткань сверху – броская этикетка, никакой роли в подъеме не играющая. Новички цепляются за нее. Им нужен вид, а не суть. Признак лоха. Того, кто ходит, но не поднимается.
Вскоре Чарли понимает, что сегодня в метро всё, не как всегда. Такой давки не бывает даже по понедельникам. И вообще как-то неуютно. Она прыгает на новостной сайт. Натыкается на молнию вверху страницы. Прочитав, оборачивается. Пути назад нет. Но движение как раз в ее сторону. Да, в разы медленнее, чем обычно, но туда, куда нужно. Она еще не опаздывает.
«Да и к кому?»
Утренняя тренировка – она сама себе тренер. Нужно только успокоить своих. Конечно, на той взорванной станции ее в такое время никак не может быть. Но в такой ситуации лучше не молчать. Она набирает сообщение и рассылает его. После чего возвращается на страницу магазина. Но чувство неуютности не покидает. Постепенно шаг за шагом нарастая. Источник неприятного чувства – Чарли не сразу это понимает – находится слева и сверху. Они идут плечо в плечо, хотя это и не совсем так. Ее макушка едва достает до его плеча. Он раза в два крупнее и больше. И совершенно беззастенчиво пялится в ее смартфон. Пальцы жжет от его взгляда.
«Что он в них, сука, нашел?»
Приходят ответы – в основном смайлы – от семьи и знакомых. Многие, например братья, погрязшие в чертежах и расчетах, еще не в курсе случившегося. Родители уточняют местонахождение и настойчиво требуют возвращаться вечером на такси. Чарли обещает. Чувствует, как вслед за пальцами начинает жечь лицо. Понятно. Тот, сверху, пялится на ее фото на аватарке – подарок девушки старшего брата, занимающий почетное место на «аллее славы». Фоткаться Чарли не любит. Фотосессии на соревнованиях для нее пытка. Но дипломированному инструктору по йоге она отказать не может. Фотография – ее хобби. Потому, наверное, действует не как все. Оставляет на своих местах шапочку и снуд. Не требует пресловутого «чиза» и всю сессию говорит про какое-то «кватроченто»…
Чарли уходит в магазин. Но с лицом ничего не меняется. Оно горит. В довершении всего пальцы уже не жжет, они болят и даже не как утром, а по-вечернему. Чарли поднимает взгляд.
Дорогущие наушники, смешная марлевая повязка, четыре пальца на две руки.
«Да он просто урод какой-то, – думает Чарли. – Четыре пальца. Не вытянет и простейший траверс44. Еще такой крупный. Было бы и десять на руках – не вышел бы. Не то что в четыре. Лох. А смотрит так, будто он центр вселенной».
Вернувшись на свою страницу, Чарли тем не менее разворачивает смарт от назойливого взгляда слева. Нечего потакать. Машинально заказывает очередные скальники. Подтвердив заказ, понимает, что приняла сейчас что-то вроде успокоительного. Не работает. Пальцы так же ноют, а лицо горит. И выход, похоже, один – каким-то образом пробраться вперед. Задачка по крайней мере на 8b. Было уже. Но там другая стена. Никого вокруг. Только отец на нижней страховке. Мама с камерой на топе45. Братья снимают общий план. Второй спонсорский контракт. Источник теперешнего бытия.
Чарли присматривается и с трудом находит просветы в толпе впереди себя. Для нее как раз хватит. А вот для него – без шансов. Она убирает смарт и сосредотачивается на мяче, ожидая удобного момента. Вдруг ощущает резкий воздушный поток слева-сверху и инстинктивно отшатывается в сторону. Оборачивается. Повязки нет. Улыбается. Идиот. Он на что-то рассчитывает. Пальцы воют. Самое время размять их. Хоть как-то успокоить.
«И эту тварь в наушниках усмирить. Чего он их на шею сбросил? Ответа ждет? Лови!»
Пальцы двигаются поначалу через боль, но постепенно разогреваются. Приятное тепло разливается по ним волной. Вторая кисть, отдав мяч первой, играет, как поет. Она видит, как мрачнеет его лицо. Он все понял. Кто и что он. Ну, хоть и лох, но не дурак. Отворачивается.
«Заплачет еще, тряпка», – с отвращением думает Чарли, протискиваясь вперед, и утыкается в спину дамы в бежевом пальто. На минуту остается в этой позиции и повторяет операцию, едва не ударившись лбом о чей-то ридер. Впереди компания «планктона» в фирменной одежде. После короткой паузы огибает их слева, вдоль стены. И всё. Есть отрыв. Можно не спешить. На третьей ступени Чарли оборачивается на всякий случай. Вот он. За «планктоном». Не отстает.
– Как успокоить?
Решение приходит спонтанно. На параллельных трассах она порой ловит момент и показывает сопернице язык. Пару раз ее чуть не снимают за неспортивное. Здесь некому снимать. Да и правил нет. Язык – лучшее средство…
Чарли видит, как он, словно те девочки на рельефе, теряется и проигрывает окончательно. Но лучше уйти от него подальше. Раненый зверь вдвойне опасен. Он повторяет движение вдоль стены еще три раза. Третий раз особенно труден. На крайней лестнице группа туристов-немчиков.
Чарли прыгает, зацепившись за полку, в сантиметрах от чьих-то ног. Пожалуй самый необычный дино в ее жизни. Встав на ноги, Чарли контрольно оборачивается.
«Потерян. Круто. Забыли».
Только выйдя из метро, Чарли отмечает, что если пальцы вернулись в норму, то лицо нет. Такое ощущение, что на нее по-прежнему внимательно смотрят. Чарли списывает все на духоту перехода и сосредотачивается на плане сегодняшней тренировки. Она всегда читает его на ночь. Пробегает глазами с утра. Пять дней в неделю. Две части. Утро и вечер. Не уходя из зала. Нет смысла мотаться домой. Все условия на месте. Обед, сон, редкий массаж. Утро – техника. Вечер – физика. Может – но редко, не чаще раза в неделю – и наоборот. Возможно, и что-то одно весь день. Но это еще реже. Раз в две недели. Всего пять-шесть часов в день. Итого до 25—30 часов в неделю. При обычной норме в 15—20. Именно это соотношение у простых смертных называется дар Божий. Талант, каких свет не видел. При этом Чарли далека от мысли приписывать свои успехи исключительно тренировкам. Большинству ее 30 часов не помогут стать лучше, скорее убьют. И даже если кто-то их выдержит – были попытки – откуда он возьмет ее голову? Ее способность «читать» рельеф с первого взгляда, отключать страх, никак не реагировать на зрителя и финальную ответственность. Десятки девочек в этой стране мощнее и выше ее. Чарли и не снились те вещи, которые они творят на кампусборде46 и кольцах. Но на стене их удел – видеть ее пятки. На параллельных трассах по трудности некоторые к топу Чарли едва успевают начать. На короткие боулдеры на местном уровне она не тратит больше минуты и проходит их всегда с первого раза. Постановщики рады бы увеличить сложность.
