Озаренный багровым светом пылающих огней, с налитыми сталью мускулами, Гром отдался свирепой, радостной игре. С молниеносной быстротой хватая горящие ветви, он осыпал врагов каскадами огненных стрел. Он сражался за жизнь своей семьи и рода, он забыл про все…
Длинные, извивающиеся языки пламени стали появляться повсюду. Пожар разгорался.
Дикий крик ужаса, вырвавшийся из тысяч глоток, заполнил долину, поднимаясь к вершинам далеких сопок. Море тел дрогнуло и остановилось.
С оглушительным треском загорались деревья, брызжа фонтанами ослепительных искр, и густые облака дыма окутали лес. В безумной панике пытались колченогие вырваться за пределы пылающего леса, давя, топча и разрывая друг друга на части, и гибли массами, задыхаясь в едком дыму и сгорая заживо.
Охваченные безудержным восторгом и злобою, Дети Огня сорвались с места и стали прыгать через край площадки вниз, к толпе копошащихся врагов. Но эти последние боролись теперь в безвыходном отчаянии, как звери в ловушке. И многие люди из пещер приняли смерть как раз тогда, когда считали битву оконченной.
Айя готова была последовать за Громом в гущу кровавой битвы, как вдруг резкий крик из пещер заставил ее обернуться назад. Она успела еще увидеть, как Укск метнул копье в высокую фигуру Мауга, огромными прыжками приближавшегося слева. Полдюжины колченогих следовали за ним. Бросив Грому предостерегающий крик, она устремилась обратно к пещере.
Но Гром не слыхал ее. Он был сброшен без чувств на землю и погребен под грудою окровавленных тел.
С развевающимися по ветру волосами, с дикими глазами тигрицы, защищающей своих детенышей, Айя ринулась к порогу пещеры. Но она не достигла ее. Тяжелая дубина опустилась на ее голову, и женщина упала замертво. Тотчас же она была схвачена цепкими лапами и связана.
В следующее мгновение из пещеры вынырнули трое колченогих в сопровождении Мауга, обливавшегося кровью. Мауг взвалил гибкое тело Айи на плечи, и похитители поспешно скрылись среди скал…
Через пять минут последняя смертельная схватка перед плато кончилась, и Боор, оставшийся в живых вместе с третью своих людей, вывел ликующих воинов к пещере.
Дорого обошлась эта победа Детям Огня. Но для их врагов она означала почти полное истребление. Потоки пламени бушевали на большом протяжении сверх по долине. Мрачная ночь вздрагивала от криков, а в свете пожаров далеко впереди были видны толпы беглецов, гонимые и настигаемые языками пламени.
Опираясь на свою огромную дубину, вождь смотрел на эту сцену страшного разрушения и говорил себе, что до тех пор, пока будет жива в памяти картина этой ночи, ни один колченогий не решится выступить против Детей Огня.
Дикие рыдания женщин вывели его из задумчивости, и он пошел в пещеру. Здесь он увидел, что больше половины детей были передушены во время короткого вторжения Мауга, и что почти все старики и старухи, защищавшие детей, были перебиты.
У входа в грот Грома, вцепившись зубами в глотку уже мертвого колченогого, лежал хромой пленник Укск. Заметив, что он еще дышит, и видя ярость, с которой он дрался, защищая жизнь детей, воины осторожно подняли его с земли. Под ним — скрытый его косматой рукой — лежал невредимым ребенок Грома.
Женщины, защищавшие проход с правой стороны площадки, рассказали о похищении Айи, и вождь отдал младенца на попечение одной из своих жен.
Затем приступили к поискам Грома. Вождь мало верил в успех этих поисков, так как склонен был думать, что Гром устремился в погоню за похитителями. Но воины нашли его под грудой мертвых тел — в состоянии, близком к смерти. Считая его погибшим и зная, что ему племя обязано своим спасением, они пали на колени и, жалобно причитая, начали раскачиваться во все стороны — обряд, который до тех пор совершался только над трупом верховного вождя. Но Боор приказал им замолчать и торжественно поклялся, что Гром не умрет. Затем он поднял героя на руки и отнес его в пещеру.
Раны Грома оказались очень глубокими, но не смертельными для могучего сына каменного века.
Прошло несколько дней, прежде чем он пришел в себя и узнал, что Айя похищена колченогими. С громким криком он вскочил на ноги. Раны его открылись, и он упал без чувств.
Когда Гром снова пришел в себя, он проводил целые дни, не произнося ни слова, и можно было подумать, что он умирает, но не от ран, а от горя. Но Укск, который лежал, поправляясь, рядом с ним, напомнил ему, что он должен жить, чтобы отыскать врага и отнять свою жену, и Боор намекнул, что даже такой подвиг, как освобождение Айи, будет по плечу покорителю огня и истребителю орды колченогих.
С этого момента началось возвращение Грома к жизни…
Эдуард Шторх
Охотники на мамонтов
Часть 1
На берегах Дыи
Моравия любит солнце и вся тянется навстречу ему. Самые высокие горы — на севере, самая большая низменность — на юге. Посредине — удивительно живописный горный кряж Крас с зияющими бездонной глубиной пропастями и сталактитовыми пещерами.
Все воды ее по склонам гор устремляются на юг, лишь у самой границы сливаясь в один могучий поток. Это Крас не давал им объединиться раньше. Это он разделяет Моравию: в западной половине все воды вбирает в себя своенравная Дыя, восточная — отдает их реке Мораве. Обе реки сливаются далеко на юге, в краю болот. Древнее слово «морава» означает «трясина».
Там, где мощная Дыя последней большой дугой обнимает известняковые Павловские горы, находится поселение Дольни Вестонице — поселение, известное сегодня всему миру. В слое желтой гончарной глины, на котором оно стоит, в 1924 году было найдено множество костей мамонтов и других давно вымерших животных и обломки кремневых орудий. Так ученые узнали о том, что здесь, под Павловскими горами, на берегу реки, в далекие-далекие времена было большое становище древних охотников.
Молодые охотники
Солнце уже взобралось на вершину гор, и его теплые лучи купаются в озерках и заводях огромной низменности.
Кто знает, куда катится река Дыя. Могучая, она извивается по низменности, растекаясь рукавами, пробегает через заросшие тростником болота. Иногда и не разберешь в буйной зелени, где вода, а где земля.
Йиглава и Свратка сплетают на бескрайней равнине свои раскидистые рукава, и трудно сказать, где, собственно, они вливаются в Дыю.
Тучи комаров и мух носятся над болотистой низменностью; они жалят всех, кто попадается им на пути: животных и людей, кочующих по этому обширному краю. Кто может, спешит укрыться от насекомых в лесах и на склонах гор.
На холме близ Дыи играет стайка голых детей. Свежий ветерок отгоняет надоедливых комаров и злых мух. Еще минуту назад мальчишки ни за что не хотели принимать в игру девчонок, даже замахивались на них камнями. Ведь мальчишки скоро станут охотниками, будут сражаться с медведями, мамонтами и носорогами! А девчонки? Они умеют только готовить пищу да выделывать звериные шкуры!
Мужчина — это господин, даже если он всего-навсего мальчишка, который и тетиву-то как следует натянуть не может.
Однако скоро, захваченные игрой, позабыв недавние распри, и девочки и мальчишки уже весело играют в прятки. Что им законы разделения первобытного общества, — все одинаково ловки, одинаково быстро бегают, прыгают, лазят по деревьям. И даже самые маленькие не отстают от старших.
Один малыш ушиб плечо и голову, на колене — огромный синяк. Глаза полны слез, он так и кривится от боли. Его окружили остальные ребята и замерли в ожидании — не поднять ли на смех расплакавшегося малыша. Но малыш не плачет, грязной ладонью вытирает глаза, шмыгает носом и улыбается.
Насмешки друзей страшнее боли, голода и холода. Легче прикоснуться к огню, чем перенести их. И малыш превозмогает боль. Он хорошо знает закон охотников, закон, который передается из поколения в поколение: тот, кто боится боли, — ни на что не способен. Слабому духом не уйти от злых насмешек сородичей, все знают, что в трудную для племени минуту борьбы за жизнь он окажется только обузой.
На этот раз повеселиться и посмеяться над неудачником не пришлось. Жучок — смелый парнишка, хоть и не умеет еще без чужой помощи влезть на дерево или забросить далеко камень. Сегодня его поведение заслуживало одобрения, и мальчишки хором заревели по-медвежьи:
— Хоу-у! Хоу-у! Хоу-у!
Жучок гордо улыбался. Кому не приятна похвала!
Девочки спугнули куропаток. И все, задрав головы, следили за птицами.
Где они сядут?
Проворный мальчишка лет двенадцати, со шнурком на шее, на котором нанизаны лисьи зубы, показывает вверх — в ясной синеве над Вестоницким становищем кружит хищник. Он снижается, распластав в воздухе неподвижные крылья.
