Как только Грауман вошел в кабинет, он сразу заметил, что окно раскрыто шире, чем оставил его после своего визита Голлер. Не включая свет, комиссар бросился к окну, выглянул наружу, но преступник уже скрылся.
Опытный криминалист, он первым делом приступил к изучению следов, оставленных взломщиком. По краям подоконника лежал тонкий слой пыли, а посередине его поверхность была чистой. Черный след от каблука на обоях взбесил Граумана. На земле он заметил кусочки отбитой штукатурки. Затем комиссар внимательно осмотрел кабинет и задал себе вопрос: что искал у него непрошеный визитер?
Ни к чему не прикасаясь, он обследовал письменный стол, и ему показалось, что папка с делом лежала иначе. Грауман с ужасом заметил, что в дверце стола торчит забытый им ключ. Он исследовал содержимое ящиков — оказалось, что все вещи лежат на своих местах, ничего не похищено. Грауман снял трубку и набрал номер дежурного по управлению.
— Срочно пришлите ко мне экспертов по следам, — потребовал он. — У меня в доме побывал взломщик.
Отдав распоряжение, комиссар устало откинулся в кресле, прикрыл глаза и мысленно восстановил в памяти события минувшего вечера.
Хотя он и ожидал появления вахмистра, все же его приход застал Граумана врасплох. Комиссар решил утром прослушать пленку, чтобы выявить слабые стороны Голлера. Этот метод уже не раз приносил ему успех. По-видимому, бывший денщик обер-лейтенаита Бонгарда не успокоится до тех пор, пока не добьется повторного слушания старого дела в окружном суде. Нужно быть начеку. Судебное разбирательство безусловно подорвет авторитет комиссара в глазах высшего руководства, даже (а в этом он твердо убежден) если процесс будет им выигран. Необходимо быстро завершить расследование ограбления банка на Грюне Эк и поймать налетчика.
Но этот полуночный взлом выдвинул новые проблемы. Грауман пока не знал, что похитил преступник. Он еще раз осмотрел соседние помещения и пришел к выводу — единственным предметом, который интересовал взломщика, была папка с делом об ограблении банка на Грюне Эк. С его стороны было непростительной оплошностью не убрать документы в сейф. Голлер открыл окно, а он, Грауман, забыл о привычной осторожности, поддавшись мальчишескому ликованию Мелера по поводу встречи флейлейн Лангнер и кассира в баре «Огайо». Неожиданно у комиссара возникло серьезное подозрение: а что, если жадный интерес Голлера к расследованию дела не случаен? Он приоткрыл окно якобы для того, чтобы впустить в комнату свежий воздух. Может, он сделал это умышленно?
Грауман в замешательстве потер лоб. Чепуха какая-то. Не мог же вахмистр зайти так далеко? В конце концов, Голлер был полицейским и знал, чем грозят шутки вроде этой.
Незаметно Грауман задремал. Резкий звонок в дверь вывел его из забытья. Это прибыли два эксперта из технического отдела. Комиссар проводил их в кабинет и рекомендовал начать обследование с письменного стола и подоконника, где преступник оставил больше всего следов, а затем снять отпечатки пальцев, имеющиеся на папке с делом.
Грауман исподлобья наблюдал за действиями экспертов, и они, чувствуя на себе пристальный взгляд комиссара, трудились на совесть. Как только эксперты закончили обработку папки, Грауман взял ее и просмотрел содержимое. К счастью, все документы оказались на месте, но мелкие детали указывали на то, что с бумагами кто-то ознакомился. Итак, взломщику теперь известно, в каком состоянии находится расследование и в каком направлении ведутся поиски преступника. Несомненно, комиссар имел дело с чрезвычайно хитрым и ловким противником.
Он позвонил в управление Мелеру.
— Покруче допроси эту Лангнер и сними наблюдение за директором банка, — распорядился он.
— Я только что отправил на виллу Шмидта подкрепление, — возразил ассистент. — Там затеяна грандиозная вечеринка с фейерверком. Поэтому есть смысл немного подождать с отменой наблюдения за директором.
Грауман согласился и приказал Мелеру доложить ему обстановку по телефону после десяти утра. В тяжком раздумье комиссар остановился у письменного стола. Не решаясь беспокоить шефа, эксперты терпеливо ждали, когда он обратит па них внимание.
— Уже готово? — спросил наконец Грауман.
— Все в порядке. Мы можем быть свободны?
— Прихватите с собой еще эту бутылку, — попросил комиссар.
Криминалисты сунули пустую бутылку из-под виски в пластиковый пакет и попрощались.
Грауман закрыл за ними дверь, проверил замки и отправился спать.
В это самое время взломщик прослушивал магнитофонные пленки, составлявшие единственный трофей его ночного визита на виллу комиссара. Он взял их только потому, что они хранились отдельно от остальных и хозяин, по-видимому, считал их более ценными. Лежа на кушетке, он курил сигарету и слушал запись разговора. Иногда он удовлетворенно кивал головой. В беседе Граумана с каким-то антикваром взломщик, вероятно, не нашел бы для себя ничего интересного, если бы речь не шла о фантастических суммах и обещаниях уничтожить торговца, который пытался слабо возражать и доказывал, что безжалостные требования комиссара просто его разорят. В этом эпизоде Грауман выказал себя прожженным дельцом, который без видимых усилии мог навязать партнеру свою волю.
Другая запись, касавшаяся личной жизни Граумана, слегка повеселила взломщика. Очевидно, комиссар бил некогда влюблен в молоденькую женщину, но она бросила его ради какого-то удальца. Наверное, Грауман хранил эту запись как память сердца. Может, проявить великодушие и вернуть ему при случае бобину? Хорошо бы показать этому полицейскому, что преступнику тоже не чужды благородные порывы.
Но когда очередь дошла до последней пленки, взломщик сразу встрепенулся и весь напрягся. Запись начиналась с середины фразы. Затаив дыхание, вслушивался он в разговор. Такого улова взломщик не ожидал. Некоторые места похититель прокручивал по нескольку раз, быстро делая при этом заметки с блокноте.
Глава 13
Высадив Граумана у его виллы, Мелер отвез фрейлейн Лангнер в управление и вызвал конвой.
— С каким это сбродом вы собираетесь меня держать? — спросила девушка, впервые за время ареста нарушив молчание.
— В достойной вас компании, — коротко бросил Мелер. — Мы вызовем вас на допрос позже.
В камере, куда поместили фрейлейн Лангнер, уже сидели две какие-то девицы. Они тут же набросились на новенькую с расспросами, однако как ни старались у нее разузнать причины ареста, та словно воды в рот набрала.
Мелер же поднялся в свой кабинет, где его поджидал один из полицейских агентов, которому было поручено наблюдение за виллой Шмидта.
— Обычная вечеринка, — отрапортовал агент Кренц, — Директор банка пригласил на нее свою любовницу. После фейерверка они уединились в крытом плавательном бассейне. Сейчас грохот немного поутих.
Мелер напустился на полицейского.
— Я послал тебя на фейерверк пялиться или работать?
— Он частенько приводит любовницу к себе домой, — как ни в чем не бывало продолжал Кренц. — Видать, женщины прекрасно поладили.
— А по какому поводу Шмидт устроил эту вечеринку? — раздраженно перебил его Мелер.
Полицейский агент пожал плечами. Лицо Мелера побагровело.
— Прикажешь мне самому отправиться на виллу Шмидта и все разузнать? — гаркнул он.
— Считайте, что я уже там, — спокойно возразил Кренц и направился к двери.
— Очень на это надеюсь, — бросил ему вдогонку Мелер. — Подумать только, — хмыкнул он, — кто-то нападает на банк этого Шмидта, через пару дней ограбленный закатывает шикарную вечеринку, и после всего этого агент сообщает мне лишь то, что жена директора прекрасно ладит с его содержанкой.
Полицейский пулей вылетел из кабинета Мелера.
Ассистент устало опустился на диван. Пожалуй, он мог позволить себе расслабиться на полчасика. Впереди предстояла приятная работа — выведать у фрейлейн Лангнер причины ее последних встреч с кассиром. Издавна тайной слабостью Мелера был допрос молоденьких девушек. Он испытывал пьянящую радость, когда вдруг выкапывал такое, что было крайне неприятно вспоминать его визави. И тогда, надев маску суровой деловитости, Мелер злорадно принимался донимать допрашиваемую до тех пор, пока ему либо удавалось добиться необходимых признаний, либо он доводил свою жертву до истерики.
Ассистент уголовной полиции Мелер вел размеренную семенную жизнь. Жена обстирывала его, готовила пищу, заботилась о ребенке, поддерживала в чистоте жилье, тихо и незаметно существуя рядом с мужем. Вскоре после женитьбы Мелер вызнал все ее тайны, если, конечно, их можно было назвать тайнами. Она простодушно поведала ему о всех, даже самых незначительных, любовных интрижках, хотя ей и не хотелось ворошить старое.
