семье Джоны, – поспешно добавляет мама, глядя на Астрид. – Сколько у вас родственников в Норвегии?
– О, ну… – Астрид снимает очки для чтения в черной оправе. – Мой брат Арне с женой и дочерьми, второй брат Оддвар. У него трое детей и четверо внуков. Нет, внуков уже пятеро. А еще есть мой единственный оставшийся в живых дядя по материнской линии…
Пока она рифмует имена, я наполняю кружку Бьерна свежим черным кофе, а затем поднимаю кофейник, предлагая наполнить и кружку Джоны.
– Супер. Куча незнакомцев на нашей свадьбе, – бормочет Джона под нос, достаточно громко, чтобы его услышала только я.
– Ну не все они незнакомцы. Ты же знаешь детей Бьерна, – поддразниваю я, ожидая, что он нахмурится. Складка на лбу появляется почти сразу после того, как он делает первый глоток.
– Я уже говорила об этом Калле, но, учитывая, что гости разбросаны от Аляски до Норвегии, гораздо разумнее было бы выбрать место где-нибудь посередине для свадьбы. Например, Торонто. Ты согласна?
Астрид сдвигает брови.
– Наверное, да.
– Вот видите, дети? – Мама торжествующе улыбается.
– Мам… – предупреждаю я. Она слишком сильно давит.
– Или они могут пожениться в Осло, – возражает Астрид, перелистывая страницы со свадебными платьями. – Верно, vennen?
Замечаю в ее голосе нотки сомнения. Она предлагает это потому, что так ей больше хочется, или потому, что ей вдруг захотелось иметь равное право голоса на свадьбе своего единственного сына?
– Я не думаю, что… – Мама сдвигает брови. Такого ответа она не ожидала. – Может, будет проще определиться, когда дети назначат дату, и мы составим список гостей. Посмотрим, откуда будет большинство приглашенных. Согласна?
Астрид медленно кивает.
– Звучит разумно.
Я встречаю взгляд Джоны и вижу, что он ухмыляется. Мы оба знаем, что сколько бы имен ни назвала Астрид, моя мать удвоит это число, и все они будут из Торонто.
Все это вообще не имеет никакого значения, потому что ни одна из них не будет решать, где мы с Джоной поженимся!
– Знаешь, ведь есть способ избежать всего этого, – напоминает он мне.
Должно быть, он видит ярость в моих глазах.
– Сейчас этот вариант кажется мне очень заманчивым, – признаю я.
– Что кажется заманчивым? – спрашивает мама.
– Ничего, – в унисон отвечаем мы с Джоной.
Саймон протягивает мне щипцами ломтик бекона с хрустящей корочкой.
– Думаю, вы с Джоной должны сами решить, что для вас лучше, а мы поможем это организовать. Верно, Сьюзан?
Если он и чувствует ее язвительный взгляд у себя за спиной, то не обращает на него никакого внимания, широко улыбаясь нам.
– Спасибо… Эй! – визжу я, когда Джона выхватывает мой бекон.
С ожесточением выдергиваю мясную полоску из рук, чем заслуживаю его игривую улыбку.
– Мой кофе готов? – кричит Бьерн из гостиной.
Улыбка Джоны мгновенно исчезает. Он уже открывает рот – несомненно, для того, чтобы выдать ответный конфронтационный выпад, – а я засовываю ему в рот ломтик бекона, чтобы он замолчал, и в довершение предупреждающе качаю пальцем.
– Давай я отнесу. – Астрид протягивает руку, чтобы забрать у меня кружку Бьерна.
– Калла, где, ты говоришь, лежат яйца? – Саймон показывает мне открытую коробку с одиноким яйцом внутри.
– На нижней полке. Я купила два десятка в пятницу.
– О, я их использовала, – произносит Астрид, ставя кофе Бьерна на столик рядом с ним и ласково похлопывая его по плечу.
– Все?
– Ну да. Только на Kvæfjordkake и Karamellpudding уходит дюжина яиц. В risengrynsgrøt их нет, но для…
Астрид называет еще несколько блюд, названия которых я не произнесу, а Саймон чешет подбородок, созерцая кастрюли на плите и одинокое яйцо.
Я вздыхаю.
– Тогда съезжу к Рою и попробую раздобыть еще.
– Не хочу доставлять тебе…
– Это совсем рядом – десять минут, не больше. Ничего страшного.
Кто знает, как меня встретят после нашей вчерашней ссоры.
– Если все нормально, – добавляю я.
– А что, мы не сможем позавтракать Саймоновой всемирно известной яичницей с беконом в английском стиле без яиц?
Плетусь к вешалке и надеваю свою зимнюю куртку.
– Мне все равно нужно завезти Рою его рождественские подарки.
– Хочешь, я поеду с тобой? – предлагает Джона.
Это потому, что он хочет отвлечься от всей этой свадебной суеты или потому, что знает, что я нервничаю из-за Роя? В любом случае гораздо разумнее, если к этому злыдню поеду я одна.
– Все в порядке, не нужно.
Натягиваю зимнюю шапку, когда боковая дверь со скрипом открывается, и в нее вваливается Мюриэль, топоча тяжелыми ботинками по половику. Должно быть, она приехала на своем грузовике, потому что я не слышала звука мотора.
– Всем доброе утро! – Она входит в дом, обдавая меня потоком морозного воздуха.
Быстро представляю всем друг друга.
– О, я наслышана о всех. Дети считали дни до вашего приезда. – И тут проницательный взгляд Мюриэль останавливается на пряничном домике, установленном в центре обеденного стола. – Вы только посмотрите на эту прелесть.
Она подходит к нему ближе, оставляя на полу снежные отпечатки. Мы уже не раз обсуждали ее дурную привычку оставлять грязные следы на моих деревянных полах, и она стала относиться к этому внимательнее. В большинстве случаев.
– Калла сказала, что ты занималась выпечкой, Астрид?
Астрид улыбается.
– Да. Это мое увлечение.
– Жаль, что ты не приехала до аукциона, верно?
Я влезаю в свои ботинки.
– Ну, не знаю. Думаю, люди чувствовали бы себя виноватыми, употребляя его в пищу.
После еще одного оценивающего взгляда Мюриэль снова переключает свое внимание на меня.
– А ты куда собралась?
– К Рою. У нас закончились яйца, а Саймон готовит завтрак.
– Мы будем очень рады, если вы присоединитесь к нам, – радушно предлагает Саймон.
Мюриэль отмахивается от его предложения.
– Очень мило, но я поела несколько часов назад и, к сожалению, не могу остаться. Я просто хотела занести вам эту лосятину. – Она достает из-под мышки громоздкий пакет, обернутый мясницкой бумагой. – Подумала, что вы, наверное, не так уж часто пробовали мясо лося, и, возможно, оно придется вам по вкусу.
Джона улыбается, забирая у нее пакет.
– Знаете, оно придется по вкусу мне. Спасибо.
Мюриэль наклоняет голову.
– Это то, что и делают добрые соседи, разве нет? Заботимся друг о друге.
Астрид тепло улыбается, наблюдая за этим обменом.
– Ты добыла его на охоте в этом году, Мюриэль?
– Я? Нет. Я теперь редко хожу на лося. С тех пор как… – Ее голос меняется на суровый и печальный шепот, и я понимаю, что она думает о своем пропавшем сыне. – Нет, это от моего двоюродного брата Эдди. Мы поспорили лет, должно быть, десять… нет, пятнадцать назад. Я поставила
