Но, по-видимому, Александр Исаевич имеет в виду нечто иное: «Если при Николае I правительство ставило задачу — сперва реформировать еврейский внутренний быт, постепенно разряжая его через производительный труд и образование и так ведя к снятию административных ограничений, то при Александре II, напротив, правительство начало с быстрого снятия внешних стеснений и ограничений, не доискиваясь до возможных внутренних причин еврейской замкнутости и болезненности, надеясь, что тогда сами собой решатся и остальные проблемы» [6, с. 136].
По-видимому, Александр Исаевич всерьез считает «внутренний еврейский быт» настолько страшно «отрицательно заряженным», что даже преступления эпохи Николая I не кажутся ему крайностями, недостойными цивилизованного государства и общества.
Тут возникает один только вопрос: интересно, а что запел бы наш гигант национального возрождения, возьми правительство США в кантонисты его собственных сыновей? В конце концов, пользуясь гостеприимством правительства США, Александр Исаевич занял позицию, которую он, судя по всему, упорно приписывает евреям: жил в стране, пользуясь всем, что она может дать — от высокого уровня жизни до полной правовой защищенности, а сам даже государственный язык выучить не удосужился (а вот и Ноткин и даже Свердлов по-русски говорили свободно…). Все время жизни в США Солженицын беспрестанно и назойливо подчеркивал, что он не американец, а русский, и постоянно ругал США за «неправильную» политику в отношении СССР. Чем не еврей, признающий себя одновременно гражданином страны проживания и Израиля? И нагло «критикующий» весь мир за «неправильное отношение» к Израилю? Разница в чем?
Коль скоро так, почему бы правительству США, реформируя и разряжая внутренний семейный быт Солженицыных, не взять его сыновей в кантонисты, не перекрестить их в методистской церкви и не запретить им говорить по-русски? И — никаких отлучек старшим Солженицыным из Вермонта! Пусть это будет у них черта оседлости, а то ведь какой-то из потомков Солженицына, если ему разрешить, еще и революцию устроит.
Представляете, как взвыл бы тогда Солженицын! Вот было бы зрелище: современный пророк, лично беседующий с Господом Богом, в приемной организаций по правам человека — в тех самых, по поводу которых он врал и клеветал не одно десятилетие!
Полезно бывает поставить себя на место другого; поставить бы, а уж потом о чем-то и судить.
…Александр же II в 1858 году собирает седьмой по счету Комитет по устройству быта евреев под председательством графа Блудова. Одновременно в губерниях собираются местные комитеты, и они переправляют в Петербург и свои мнения, и мнения частных лиц по еврейскому вопросу. И выявляется колоссальное разнообразие мнений — что вообще тут можно сделать.
Новороссийский генерал-губернатор Строганов стоял за безотлагательное, единовременное и полное уравнение евреев во всех правах, и его поддерживало до трети членов Комитета.
Но было и мнение, что нельзя открывать евреям равноправие до того, как поднимется уровень образования и культуры самого русского народа. А то ведь темная масса крестьян и мещан не сможет устоять перед экономическим напором евреев.
Были и голоса о том, что евреи стремятся вовсе не к слиянию с россиянами, а к получению гражданских прав при сохранении своей сплоченности, спайки и обособленности. Давать им равноправие вообще нельзя, этому подозрительному народу.
Комитет, как и следует ожидать, занял в 1859 году промежуточную, среднюю позицию, заметив, что «в то время как западноевропейские евреи по первому приглашению правительства стали посылать своих детей в общие школы и сами более или менее обратились к полезным занятиям, русскому правительству приходится бороться с предрассудками и фанатизмом евреев». И потому «уравнение евреев в правах с коренными жителями не может иначе последовать, как постепенно, по мере распространения между ними истинного просвещения, изменения их внутренней жизни и обращения их деятельности на полезные занятия».
Для сведения всех читателей, но особо для евреев, черпающих свои суждения из еврейских националистических журналов типа «Лехаима» и «22», — Комитет занял позицию более либеральную, чем очень многие евреи. Скажем, в 1856 году именитые петербургские купцы направили царю ходатайство о даровании льгот «не всему еврейскому населению, а лишь отдельным категориям» — то есть молодому поколению, «воспитанному в духе и под надзором начальства», а также «высшему купечеству» и «добросовестным ремесленникам» [17, с. 144–145].
В 1862 году было подано новое прошение, «о предоставлении равноправия» всем окончившим гимназию, потому что гимназисты «не могут же не считаться людьми, получившими европейское образование» [17, с. 158].
Как видите, правительство Александра II гораздо либеральнее и собирается уравнивать в правах несравненно более широкий круг лиц, чем уже прикормленные и живущие в тепле еврейские купцы. Ах, эта еврейская солидарность! Ах, эта пресловутая еврейская спайка и сплоченность, которой так боялись высшие чиновники Российской империи!
ИЗМЕНЕНИЯ ВНУТРЕННЕЙ ЖИЗНИ
Как ни парадоксально, но отмена крепостного права была невыгодна огромному числу евреев. Во-первых, раньше над крестьянами висело требование помещика: продавать свою продукцию и покупать городскую через еврея-посредника. Теперь «освобожденный от зависимости крестьянин стал меньше нуждаться в услугах еврея», потому что смог сам продавать и покупать, мало нуждаясь в посредниках.
А дворяне, раньше отдававшие свои земли в аренду, теперь вынуждены сами вести хозяйство, без арендаторов. Интенсификация хозяйственной жизни ударила по той трети евреев, которые и паразитировали на бесхозяйственности, лености, неумении и нежелании работать.
Почти таким же по силе ударом стала отмена казенных откупов в 1861 году. Раньше ведь «откупщик» главным образом и означало «еврей-богач»: основные состояния делались как раз на откупах.
Печальные последствия имело и введение новых таможенных тарифов 1857 и затем 1868 годов: эти тарифы сделали очень мало выгодной контрабанду и тем тоже разорили массу народа.
Было и хорошее: например, в 1859 году сняли запрет 1835 года на аренду и управление помещичьими землями, а скоро разрешили и покупать землю евреям.
Эти меры гораздо серьезнее изменили экономический и общественный строй еврейского штетла, чем все полицейские меры Николая I. Из чего следует — хотите быть антисемитами? Хотите причинять евреям действительно серьезный вред? Поскорее становитесь либералами.
ОСЛАБЛЕНИЕ ЧЕРТЫ ОСЕДЛОСТИ
В 1859 году право жительства вне черты оседлости получили купцы 1-й гильдии. В 1861 году и купцы 2-й гильдии могли поселяться в Киеве, а в Николаеве, Севастополе и Ялте — все три гильдии.
Еще раньше профессура и магистры наук могли селиться, где угодно; хотя вроде бы никакого указа не было, но традиционное уважение к образованным людям открывало им дорогу в общество. С 1861 года имеют право селиться где угодно кандидаты университетов — то есть все окончившие их, а также «лица свободных профессий». За пределы черты могли выезжать все поступающие в высшие учебные заведения, где бы они ни находились. Едешь себе в Петербург и даже в Казань или в Томск, и если поступил, то остаешься на все время обучения, и потом тоже остаешься… Главное — хотеть учиться и проявлять нужные способности.
В 1863 году евреям разрешено винокурение в Сибири — и Западной, и Восточной, потому что они «замечательнейшие специалисты по части винокурения». Вскоре евреи-винокуры получили право селиться в любых местах империи.
С 1865 года указ о винокурах очень расширили — теперь право селиться повсюду получают все ремесленники, пока они занимаются своим ремеслом. На самом деле эти «ремесленники» занимались порой самыми невероятными вещами, вплоть до поисков философского камня, но это уже второй вопрос. Позже понимание того, кто же такой «ремесленник», расширилось, с одной стороны, до всех квалифицированных рабочих, особенно связанных с издательской работой, а с другой — до торговцев продуктами ремесла. Потому что как провести грань между производством сапог и их продажей? И кто виноват, что почтенному ремесленнику приходится в пять раз дольше торговать сапогами, чем их делать?!
С 1879 разрешено жить где угодно акушерам и ветеринарам, а также всем «желающим учиться фельдшерскому искусству». Истинным перлом тогдашнего правосознания стал приказ министра внутренних дел Макова в 1880 году — кто сумел даже незаконно, но нарушить черту оседлости, того надо оставить на жительстве, где он уже живет. А назад уже не высылать.
В Петербурге появляются такие купеческие фамилии, как Гинцбург, Розенталь, Варшавский. Государственным секретарем при Александре II стал Е. А. Перетц, сын откупщика Абрама Перетца.
