Диллон отступил, пропуская девушку. Мира осмотрела ее с ног до головы, а та, в свою очередь, с восхищением глядела на Диллона. Поставив поднос на столик и снова бросив призывный взгляд в сторону Диллона, она вышла, покачивая бедрами. Диллон захлопнул за ней дверь.
— Небось эта шлюха воображает, что мужчины от нее без ума, — брезгливо сказал он.
Мира сняла салфетку с подноса.
— Похоже, женщины для тебя не много значат. — Она старалась, чтобы голос ее звучал ровно. Диллон пожал плечами.
— Женщины для меня ничего не значат по той причине, что сами себя предлагают. Посмотреть, как ведет себя большинство из них, так можно подумать, что находишься на дешевой распродаже.
Мира положила руки на стол, рассматривая ногти.
— Парень вроде тебя может неплохо провести с ними время.
Диллон обернулся и уставился на нее.
— Это ты так думаешь, — сказал он с кривой усмешкой. — Я же придерживаюсь иного мнения.
Не говоря больше ни слова, он подсел к столу и начал жадно поглощать еду.
По другую сторону площадки, за запертой дверью еще одного номера, завтракал Рокси. К кофейнику была прислонена газета «Канзас-Сити тайме», которую он внимательно просматривал, сидя за едой.
Фанквист все еще лежала на постели, и ее льняные волосы разметались по подушке, в зубах дымилась сигарета. Она сонно наблюдала за Рокси.
— Сизоносый епископ поднимает шум из-за того, что в последнее время на Мейн-стрит все больше женщин легкого поведения попадается ему на пути. Он говорит, что это позор. А что думаешь на этот счет ты, Фан?
— Придется пошарить у него в карманах, — сказала Фан с сильным южным акцентом. — Хотя, сдается, он не носит деньги с собой, а к женщинам давно потерял здоровый интерес.
— Эти парни никогда не теряют интерес к женщинам, — не согласился Рокси. — Да и деньги у него должны водиться. А вот еще одна любопытная заметка. Ревнивый муж узнал, что жена пошла налево, и набросился на нее с топором. Здесь есть фото… Показать?
Фанквист покачала головой.
— Не люблю ужасов… прекрати это, Рокси.
Рокси бросил газету на пол, допил кофе и закурил сигарету.
— Есть у тебя на сегодня что-нибудь стоящее? — с надеждой спросил он.
— Мне нужно в парикмахерскую, — Фан потянулась и зевнула, глянув на часы. — О, уже десять. Там я пробуду часа два, не меньше… Как насчет встретиться во время ленча?
— Согласен, — кивнул Рокси. — Встретимся у Веротти.
Раздался стук в дверь. Рокси удивленно поднял брови, глядя на Фан. Потом сунул руку под пиджак, нащупывая револьвер.
— Кто там? — спросил он.
— Все в порядке, — донесся хриплый шепот мисс Бенбоу.
— Что еще стряслось? — Рокси подошел к двери и отпер ее.
Мисс Бенбоу тут же протиснулась в образовавшуюся щель. Ее крупные белые зубы блестели, как клавиши пианино. Рокси закрыл за ней дверь и вновь повернул ключ в замке.
— Так в чем дело? — вновь спросил он.
Бенбоу кивнула Фан.
— У вас появились соседи. Вчера ночью пожаловали. Я их никогда раньше не видела.
Рокси встревожился.
— Они в порядке? — спросил он резко.
— Вроде, — пожала мощными плечами Бенбоу. — По крайней мере, парень знал пароль. Его зовут Диллон.
— Диллон? Но ведь он давно вышел из игры. Ты помнишь Диллона? — обратился Рокси к Фан.
— Еще бы! Опасный тип. Мужик, который не пьет, не курит и не знается с девочками. От него надо держаться подальше.
Рокси улыбнулся.
— Это ты так думаешь.
Бенбоу беспокойно пошевелилась.
— В этих двоих есть что-то такое, что мне не по душе. Баба очень молода, но дрянь предельная. Не хотела бы я видеть такое жестокое лицо на своей подушке. Мужик — настоящий кремень. Эти двое внушают мне тревогу.
Фанквист заинтересовалась:
— Что за мужик? Симпатичный?
Рокси рассмеялся.
— Тебе нужно принять холодный душ, Фан. Что за горячая дамочка, — обратился он к Бенбоу.
Та улыбнулась еще шире.
— Хорошо встретить родственную натуру. А то слишком много развелось холодных баб.
Фанквист сделала вид, что сердится.
— Ты, толстуха, не заставляй девушку ждать. Так какой он из себя?
Бенбоу закивала головой.
— Хорошо, хорошо. Здоровенный парень. Сильный и крепкий, не разгрызть. Должно быть, весьма неплох в постели.
Фан оглянулась.
— Не ревнуешь? — спросила она Рокси.
— Ха! — тот ухмыльнулся. — Еще как. Весь горю.
— Не советовала бы я связываться вам с этим парнем, — предостерегла Бенбоу. — Эта маленькая шлюшка не из тех, кто позволяет запускать пальцы в свой суп.
Фанквист равнодушно пожала плечами.
— Да пошла она к черту! — взглянув на часы, она нехотя вылезла из-под одеяла. — Господи! Мне же надо в парикмахерскую!
Бенбоу двинулась к двери, сказав на прощание:
— Я должна была сообщить вам об этих двоих.
Рокси кивнул:
— Я присмотрюсь к ним.
Он уселся в мягкое кресло, наблюдая, как одевается Фанквист.
— Могла бы и умыться, ведь ты не так уж и спешишь, — заметил он, когда та начала натягивать одежду.
Она не обратила внимания на его слова, подтягивая бретельку бюстгальтера. Рокси наблюдал за ней с поднятыми бровями.
— Поосторожнее! А то гляди, кто-нибудь споткнется о твои груди.
Фан хихикнула.
— Ну, ты скажешь, — она начала заниматься своим лицом.
Рокси, отбросив игривый тон, серьезно произнес:
— Пожалуй, надо познакомиться с этой парочкой. — Он поковырял спичкой в зубах. — Может, это и будет полезным.
— Поосторожнее с этой девицей, — предупредила Фан. — Я вырву ей глаза, если она начнет к тебе клеиться.
— Не разыгрывай из себя ревнивицу, — Рокси махнул рукой. — Ты же меня знаешь. На двух женщин у меня сил не хватит. Сама будь поосторожнее с Диллоном.
Она задержалась в дверях.
— Послушай, если эти двое тертые калачи, то прихвати их с собой к Веротти. Они могут развлечь меня.
Рокси кивнул:
— Ладно, если они умницы, я так и сделаю.
Фан захлопнула дверь и сбежала по лестнице. Рокси вздохнул, потом вновь поднял газету и углубился в изучение криминальной хроники.
Рокси был специалистом по ограблению машин. Так, ничего крупного, но тем не менее тысячу долларов в неделю он имел.
Среди гангстеров он считался ловкачом и пользовался неплохой репутацией. Он до сих пор не попал в поле зрения полиции, и у копов не было ни его фотографии, ни отпечатков пальцев.
Фанквист добавляла к их еженедельному доходу свою долю, обшаривая карманы зазевавшихся прохожих или любителей выпить в барах. Она редко возвращалась домой без какой-нибудь драгоценности или чужого кошелька.
Рокси и Фан свели компанию примерно восемнадцать месяцев назад. Они с симпатией относились друг к другу, но между ними не было настоящего чувства. Для Фан Рокси был итальяшкой, а Рокси считал ее потаскушкой. Но свое мнение они держали при себе, и никто не был в обиде. Они спали вместе ради плотского удовольствия, ели вместе за компанию и делили комнату ради экономии. Так что жилось им неплохо.
Дочитав газету, Рокси встал, надел мягкую черную шляпу, придирчиво осмотрел себя в зеркале и не спеша вышел на площадку. Вытащив из кармана упаковку жевательной резинки, он сорвал обертку и, сунув ароматную пластинку в рот, принялся задумчиво жевать, в то же время настороженно прислушиваясь. Он понимал, что просто постучать в дверь было бы непростительной глупостью. Он помнил, что рассказывали о Диллоне. Однажды парень получил порцию свинца в бок лишь за то, что не вовремя постучал в дверь.
Прислонившись к перилам, он ждал, надеясь, что кто-нибудь выйдет. Но простояв так около часа, он понял, что лишь зря теряет время. Пожав плечами, он вернулся в свою комнату, оставив дверь открытой.
Большая испанская гитара натолкнула его на мысль. Он снял ее со стены и заиграл. Начал он с пролога к Паглиасси. Рокси обладал прекрасным, бархатным тенором. Он знал, что пролог — его коронка, так как мог взять верхнюю си-бемоль и тянуть ее до тех пор, пока не задребезжат стекла. Ему нравилось петь высоким голосом, но Фанквист не терпела этого.
Рокси не без основания считал, что ни одна женщина не сможет оставаться за дверью, когда звучит эта знойная и темпераментная итальянская мелодия. И он оказался прав. Мира высунула голову за дверь, а потом вышла на площадку.
Рокси заливался соловьем, последние такты он пропел с надрывом и закончил несколькими резкими аккордами. Лишь после этого он улыбнулся Мире.
— Держу пари, вы подумали, что это кошачья драка.
Мира с восхищением смотрела на Рокси.
— Бог мой, но ведь это здорово!
— Вам понравилось? — он прикинулся удивленным. — Классика — это моя слабость. — Хотите, я исполню «Шторм на реке»?
