Хотя нам удалось получить разрешение вернуться в Англию, и скоро у меня будет возможность взять дела в свои руки, буду очень благодарен, если вы поможете мне и разрешите некоторые предварительные расспросы, если только согласитесь. Если вы можете найти что-то, связанное с историей жизни или подлинной личностью Мэллорна, буду рад это услышать. Но пока в этом направлении усердствуют другие, и было бы куда полезней, сосредоточиться на некоторых других вещах, к которым власти не проявляют подозрительного любопытства.
Во-первых, я был бы вам благодарен, если бы вы могли поместить в «Таймс» объявление, что мы просим откликнуться родственников Пола Шепарда, недавно путешествовавшего по Египту, чтобы сообщить им о том, что с ним случилось. Если пожелаете, можете сообщить о происшедшем с нами издателю газеты, чтобы он поместил в ней эти сведения. Слухи уже настолько распространились, что я боюсь, как бы в каком-нибудь воскресном бульварном листке не появилась бойкая сенсационная статейка, щедро приправленная домыслами.
Во-вторых, мне любопытно узнать, кто посещал нашу заброшенную долинку, примерно, десять лет назад. Вероятно, в 1861 г. или 1862 г. И что они там нашли. Мэллорн сказал нам, когда вызвался доставить в то место, где мы сможем узнать кое-что об «истинной истории мира», что слышал какие-то сообщения об открытиях других. Их сообщения могли возбудить его любопытство, а, возможно, и тревогу, и интересно было бы узнать, в чем тут суть.
В-третьих, хотел бы я знать, не можете ли вы что-то выяснить о загадочном кольце, которое нашел Дэвид среди имущества Мэллорна вместе с четками и прочими привычными принадлежностями служителя религии. Здешние власти расценили его как безделушку, а один иезуит заявил, что оно не имеет никакого значения для их ордена, так что мне остается только ломать голову, почему оно оказалось у Мэллорна. Оно серебряное с прямоугольником на лицевой стороне. На нем выгравирована хитрая монограмма, похоже, состоящая из букв A, O и S. Не могут ли они быть его подлинными инициалами? Или это инициалы некоего общества, к которому он принадлежал?
Прошу вас, не устраняйтесь без необходимости, предоставляя все мне одному; если у вас слишком много работы, и все три просьбы вас затрудняют, отложите вторую и третью до моего возвращения. Так как мы предпочли добираться домой без спешки, вы вполне сможете ответить нам, пока мы еще в пути; наверное, вы могли бы послать письмо, которое дождалось бы нас в Гибралтаре.
А между тем остаюсь, как всегда
Вашим преданным другом.
Эдвард.
4
Лондон, 21 марта 1872
Мой дорогой Эдвард.
Могу сообщить вам о некотором успехе расспросов, которые предпринял по вашему желанию, и счел за лучшее написать немедленно, пока вы не покинули Гибралтар, прежде чем мои новости до вас дойдут.
Хотелось бы иметь возможность сказать, что мне удалось открыть нечто проясняющее дело, но не могу. Мало того, боюсь, дополнительные сведения, на которые я натолкнулся, только вносят смятение и сильней запутывают паутину тайны, его оплетающую. Надеюсь, что узнаю больше за ближайшие два дня, если представится возможность посетить человека, имя которого поразительнейшим образом всплыло в ходе расследований. Но, впрочем, я забегаю вперед, и лучше изложить все по порядку.
Поместив, по вашей просьбе, объявление в «Таймс», я поспешил показать ваше письмо Джеймсу Остену в Чарнли Холле, на случай, не предложит ли он какой-нибудь совет насчет вашего злополучного молодого человека. К моему изумлению, он немедленно сказал мне, что имя Пола Шепарда ему известно. Но, ознакомившись с письмом до конца, он признался, что заинтригован и крайне ошеломлен тем, что вы сообщаете.
Сперва о чисто клинической стороне дела: Остен говорит, что никогда не встречал случая, похожего на описанный вами, хотя, подробности не полностью ему незнакомы. Он не знает снадобий, которые могли бы вызвать такое состояние и считает невозможным, чтобы какой-либо наркотик мог иметь столь обширный диапазон воздействия, как то, которое испытали на себе вы и ваши спутники. Он, однако, достаточно осведомлен о стремительном прогрессе, который происходит в разработке и распространении новых медицинских средств, чтобы остерегаться утверждения, будто нет опиата или иного галлюциногена, способного на такое действие.
Что до Пола Шепарда, Остен говорит, что несколько раз встречал молодого человека с таким именем в начале 1860-х. И человек этот в точности подходил под описание, которое вы даете в письме. Просто поразительно подходил, как подчеркивает Остен. Человек, которого знал Остен, должен был тогда быть двадцати с чем-нибудь лет, и если ваш Пол Шепард действительно то же лицо, то ему бы следовало выглядеть на десять лет старше. Но здесь дело в большем, чем простое совпадение имен. Внимание Остена привлекло также то место в вашем письме, где вы упоминаете о предложении загадочного отца Мэллорна показать вам кое-что из «истинной истории мира». Остен признал, это довольно расхожие слова, и вполне можно решить, что они относятся к поразительным открытиям Лепсиуса и других по части истинной древности цивилизации Египта, но оговорился, для него эти слова не могут не иметь совсем иного скрытого смысла, особенно, в связи с именем Пола Шепарда.
Остен порой допускает пациентов в Чарнли Холл как своих «гостей»; обычно, хотя и не всегда, это люди из хорошего общества, родные которых желают, чтобы о них позаботились опытные специалисты, но не могут вынести и мысли о том, чтобы отдать их в общественную лечебницу. Лет десять тому назад Остен принял в свое заведение мужчину, страдавшего от весьма примечательного душевного расстройства, и называвшего себя Адам Глинн, хотя Остен понял, что это псевдоним, рассчитанный на определенный эффект. Пациент утверждал, что известен и под другим именем, под которым некогда выпустил книгу. А именно: Люсьен де Терр. Книга же, которую, как предполагалось, он написал, называлась: «Истинная история мира». Этот Адам Глинн заявлял, что жил во Франции во время революции 1789 г. и за много лет до того. Конечно, учитывая, что он был среднего возраста, а не старше, это заявление кажется несообразным. Остен сначала счел, что книга, которую приписывал себе его пациент, всего лишь часть его фантазий о жизни в дореволюционной Франции, но в конце концов, ему удалось удостовериться, что такая книга существует, и он потрудился просмотреть первый из четырех томов в Британском музее. Содержание его оказалось более чем странным, но не без известной увлекательности. Уже то, что «Истинная история мира» была опубликована в 1789 г., казалось, исключает возможность, чтобы человек в Чарнли Холле был ее настоящим автором. Когда в 1863 г. Глинн умер, ему было не более 50 лет, а, безусловно, не 90 с чем-нибудь. Тем не менее, как говорит Остин, пациент был уверен в том, что он автор книги, и много старше, чем выглядит. В сущности, он не раз утверждал, что бессмертен, хотя смерть все-таки пришла к нему и опровергла эту иллюзию. Остен сделал вывод, что экземпляр издания попал в руки его пациента, когда у того еще только начиналось умственное расстройство, и Глинн выстроил все свои прихотливые фантазии вокруг прочитанного, отождествив себя с личностью рассказчика странной истории. Этот примечательный человек ни коим образом не казался неразумным в делах, не связанных с его заблуждением. И уже его согласие вверить себя заботам Остена, наводит на мысль, что он втайне мог признавать свои заблуждения, но доктору так и не удалось убедить его в неверности такого отождествления. Остен сказал мне, что получал удовольствие от долгих дискуссий, которые вел с пациентом, и которые становились родом дружеской схватки всякий раз, когда он пытался убедить Адама Глинна отбросить свои нелепые претензии. Глинн же пытался, и не без известной искренности, убедить доктора, что дикие небылицы, изложенные в книге, и есть подлинная история нашего мира. А знает он это потому, что всю ее прожил с начала и до конца.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
