у меня будет одна или две затяжки, чтобы решить проблему с моими нервами".
Мой друг усмехнулся. "Ты не должен оправдываться передо мной".
Я больше ничего не сказал. Я просто схватил куртку и пошел к переулку.
"Не забудь", — закричал один из парней позади меня. "Ты продолжаешь через тридцать минут".
"Фантастически", — пробормотал я под дыханием.
Курение толстой сигары начинало звучать все лучше и лучше с каждой минутой, я подумал, когда подтолкнул дверь в переулок.
Надо как-то поймать машину.
[САША]
— Что же ты, деточка? Скоро ведь к мужу отправишься. Чего переживаешь то так, все же хорошо вроде закончилось? Или мне что-то не так доложили? Рассказывай — меня привезли обратно в дом Кариба, его милая женщина, местами и временами, конечно, как мне показалось — была чуткой и уверенной, спрашивала о моем состоянии, но могла ли я все рассказать ей, если сама до конца не разобралась в чувствах и мыслях. Можно ли описать все те события, все те эмоции, что человек может пережить? Вряд ли.
— Да, все вроде бы даже в порядке, но какими усилиями далось это. Одно дело поехать туда и притвориться дурой, другое — думать, думать и думать, мне кажется, что голова начинает взрываться от такого количества мыслей. Они, прямо как клубок ниток, который запутался в своих же узлах. Все так сложно, что разобрать по полочкам просто не получается, кажется невозможным. Могу ли я что-то еще рассказать об этом? — действительно не до ответов на вопросы, мне хотелось просто остаться одной, в комнате с закрытыми дверьми, без света, хотела, чтобы не было звуков. Я бы смотрела в одну точку на стене, не сводя глаз. Уверена, что такой способ пошел бы на пользу. С одной стороны я говорю: «Хватит страдать!», а вот другая кричит: «Переживай! Швыряй все! Настрадаешься и лучше станет». Что выбрать? Сложно.
— Ты сломалась? Так быстро? А с виду то ты бойкая такая, дерзкая. — подначивала она меня. Это не раздражало, на удивление, я пропускала все мимо ушей, останавливая свое внимание на сути ее фраз, чтобы дать хоть какой-то внятный ответ.
У человека существует только три состояния в которых он переживает беду или горе, выгорание и даже предательство. Я поняла их, все три, буквально за несколько дней. Некоторые говорят, что если человек чувствует себя подавленно, то плачет, у него истерики и крики, возможны даже мольбы о помощи — это первое.
Второе — это то, когда ты пытаешься из последних сил отвлечься, зацепиться за соломинку, чтобы не уйти в глубокую депрессию, кого-то в такой момент спасает работа, возможно семья, а может быть даже банальные бытовые дела, стоит отметить, что даже в этом я обнаружила себя, моим способом было мытье посуды, это я терпеть не могла в обычных жизненных обстоятельствах, во времена хаоса в голове помогло. Было ощущение, что я смываю несуществующую грязь с себя, с рук.
Третий способ редко воспринимают всерьез окружающие тебя люди, часто полагают, что ты просто устала и хочешь побыть одна, но знали бы они о том что происходит внутри.
В такие моменты ты опустошён, ничего не хочешь делать, просто сидишь и даже ни о чем не думаешь, мыслей и слез просто нет, только вот внутри что-то сжимается, сильно так, предательски даже.
— Ну, ты чего залипаешь? — выбил меня из рассуждений громкий голос девушки.
— Задумалась. — сухо ответила я.
— Ты бы вещи хоть собрала. Там машину скоро подготовят, во двор подгонят.
— Машину? — удивилась я. — Так скоро? Уже выпустили? Мы ведь только приехали.
— Такие люди не медлят, точнее, люди с такими деньгами и положением. Связей много. Очень просто все сделать. Все в мире продается, а если не продается, то просто дорого. — где-то я уже это слышала, все вокруг говорят такую фразу, очень уж часто она встречается в последнее время. Может быть она является каким-то знаком? Сложно не поверить в сверхъестественное после всего что пережила.
— У меня были мысли, что этот человек меня обманет. Просто заберет все и дело с концом. Очень уж морда у него протокольная была в этот раз, даже удивительно.
— Саша, вы наговорились? — перебил меня Кариб, он вошел в комнату незаметно, в ноздри бросался только стойкий аромат коричного парфюма и застоялый перегар. Когда успел? Я непроизвольно начала улыбаться.
— Да, уже можно ехать? — подбежала я.
— Верно, машину подогнали к крыльцу.
— Хорошо, огромное спасибо. Только мы еще один момент не обсудили, даже два, я бы сказала.
— Какой? Обо всем вроде бы успели поболтать.
— Мне ваша невеста показывала запись с камер, там ведь человек, он не похож на Тимура. Я не хочу проблем в будущем, поэтому расскажите ей все, она ведь тоже переживает, да и легче ей будет, когда узнает правду.
— Договорились. Второй какой момент? — с улыбкой спрашивал он. Раньше казался таким злым и страшным стариком, криминал жесточайший, а сейчас — прямо душка, божий одуванчик, помогает.
— Хватит лыбу давить, Саша.
Дом. Он казался чужим, ну да, действительно, еще бы. Здесь случились некоторые положительные моменты, но не больше, в основном — напряжение.
Подъехала черная машина. Тимур?
[ТИМУР]
— Наша первая поездка, верным решением было покинуть этот город, после всего того, что с нами произошло. — его голос будоражил. Вчера Саша не была уверена, что еще что-то может колыхаться, она прямо мне об этом заявляла. Нужно время, чтобы отойти. Она видела смерть, кровь, грязь.
[САША]
— По крайней мере, я надеюсь, что в этом нет ничего плохого. — ответила я. Рядом с ним кажется, что все давно позади. Умиротворение параллельно с возбужденным сознанием — странное сочетание.
— В лес поедем или совсем-совсем к границе?
— Дальше, хочу уехать из мест, где мне было плохо.
Глава 18
[ТИМУР]
Это тоже не должно было быть удивительным. У нее было такое же странное выражение лица, копия того состояния, когда она беспокоилась, мимические морщинки вокруг глаз, которые только-только появлялись — напрягались. Я стал замечать детали, хочу запомнить ее лицо, просто, чтобы держать в голове образ, она красива.
В этой же машине я дал слово, я сказал, что всегда буду оберегать ее, она никогда не будет лить слезы от горя или несчастий. Я хочу быть стеной для Саши,
