каждое утро, тут тебе и огромные лампы прямо над головами.
— Они не упадут? Спрашиваю администратора, что подает меню. Она с улыбкой качает головой.
— У нас все надежно. Может что — то на аперитив? — она стреляет глазами в Тимура, позволяя себе как мне кажется вольность для работника, но я опускаю глаза в меню, чтобы выбрать поесть ведь действительно голодная. А если Тимур захочет кого — то снять, то вряд ли ему кто — то сможет помешать. Даже девушка, которую он сам привел в ресторан. Такая же история с официантом, который подходит позже.
— Ты выбрала? — спрашивает Тимур, а я головой качаю. Она кстати кружится от вариаций блюд и цен, на которые можно приготовить обед минимум на четыре персоны, а студентам вообще жить целую неделю.
— Так, я понял, — делает за меня Тимур заказ. Слов в котором я половины не понимаю.
— А что тут котлет нет? — спрашиваю, когда официант принявший заказ наконец уходит, а мой наставник по удовольствиям улыбается. — Есть, но я заказал тебе баварские колбаски.
Я наконец расслабляюсь, смеюсь в голос.
— А можно я туфли еще сниму?
— Если планируешь раздеться, то подожди хотя бы до квартиры.
— А туфли?
— Совсем тяжко? Да сними конечно. Я вообще думаю, что Стеша тебе это платье дала из чистой вредности, оно конечно смотрится отпадно, но мало тебе.
— Вот! Я тоже так думаю! — пытаюсь скинуть туфли и чувствую, как от натуги ноги начинает болеть только сильнее. — О господи. Я не могу их снять.
— Ща, — быстро спускается Тимур, полностью скрываясь за длинной темной скатертью, которой укрыты все столы.
— Тимур. Что ты делаешь? — пробирает все тело дрожью, когда я чувствую скользящее прикосновение к своей ноге.
Он проводит пальцами по лодыжке, прямо к стопе, на которой и застряла обувь.
Не без усилий освобождает меня от ее плена.
Горло выталкивает стон, потому что ощущение такое, что я неделю кандалы носила.
Кожа покрывается мурашками, что текут вверх по течению ноги к самому устью. Я пытаюсь сдвинуть бедра, но Тимур застрявший там мешает мне. Накрывает тяжелой рукой колени и разводит их в сторону.
— Тимур! — шиплю я, но дыхание сбивается, стоит ощутить на бедрах колючее прикосновение его щетины.
Я просто замираю в пространстве, не зная, что делать и говорить.
Сказать ему, насколько это неприлично?
Но ведь тогда он вылезет и мое тело перестанет испытывать этот всплеск непонятных, таких волнующих ощущений.
А если промолчать, позволить ему делать с собой все что он хочет.
Я ведь не просила. Он сам.
Сам скользит губами по внутренней стороне бедра, сам касается пальцами давно намокшего белья, сам хрипит из-под стола «приподнимись» оттягивая резинку трусиков, чтобы было удобнее их снять. Снять мое белье в ресторане, у всех на виду. И я позволяю, позволяю это сделать, позволяю к себе прикоснуться пальцами, позволяю себе прикрыть глаза и окунуться в это порочное, такое запретное удовольствие.
— Оксана?! А ты что тут делаешь? — поднимаю осоловелый взгляд, натыкаясь на Олега, который внимательно смотрит на мое лицо. Только на лицо ведь. Под столом шевелиться Тимур, но я с огромным усилием зажимаю между бедрами его руку, мысленно моля не высовываться, потому что сейчас я не готова к разборкам.
— Ужинаю, не видишь? — почти нормальным голосом произношу. — Ну, жду ужин…
— Одна?
— Могу себе позволить. Ты же сделал меня свободной женщиной.
— Мы вообще — то еще женаты, — продолжает он меня осматривать с головы до скрытых скатертью колен. Я невольно бросаю взгляд за стол, что за спиной мужа находится и узнаю его начальницу, хотя и видела ее всего лишь раз.
— Хорошо, что ты помнишь, — говорю спокойно, хотя в душе начинается шторм. Хочется вцепиться в лицо мужа и задать много вопросов. Например, кончает ли с ним его начальница, выключают ли они свет и видела ли она его член, но я лишь отворачиваюсь, делая глоток воды, что принесли в самом начале.
— А где Алена?
— С тетей Светой.
— И она знает, что ты в таком виде ходишь по ресторанам?
— Она сама меня и отпустила! Не все же тебе гулять, я тоже имею право! Не нравится, уходите.
— Мы…
— Мы уйдем, — появляется его лощеная начальница. — Не будем мешать отдыхать.
— Но, — Олег пытается возразить, но та его ведет в сторону. — А счет?
— Я уже оплатила, — говорит она, подталкивая его в сторону как барана. Он продолжает смотреть на меня, как заново видит, а я отворачиваюсь, расслабляю бедра и роняю лицо в руки.
— Все — таки ты меня обманула, — вылезает Тимур и в его кармане мелькают мои трусики. О, господи! — Твои трусики были влажными. А разве можно врать наставнику?
Такое резкое переключение создает эффект вакуума. Мы просто делаем вид, что наш ужин не прерывал неприятный инцидент.
— Накажите меня, наставник?
— По всей строгости сексуального закона. Но сначала накормлю. А то, ты какая — то бледная. Наверное, от голода.
— Да, именно от него.
Глава 16
Наверное, третий бокал был лишним, потому что ноги ватные, а в голове розовый туман.
А в этом тумане Тимур, который твердо придерживает меня. Слишком откровенно. Пока мы едем в лифте. Еще более откровенно, когда мы ждем такси, сзади вдавливая эрекцию в мою самую мягкую часть.
К нам приезжает черная иномарка, очень похожая на ту, что у Тимура.
Водитель в черном костюме выходит и открывает нам дверь. Ждет, когда мы отомрем. Оторвемся друг от друга.
— Это что?
— Это такси, Оксан. Немного выше классом, но ты же не поедешь такая красивая в экономе? — толкает меня вперед. Я немного в шоке, прячу от водителя взгляд. Правда, все что могу выдать — это похихикать, пока он трогает меня, торопя усесться на сидение.
Его прикосновения обжигают.
Его голос как патока по венам, заставляет забыть неприятное событие, заставляют поверить в то, что я привлекательна и красива. Может и правда?
— И так, ты меня накормил, напоил, теперь перейдешь к наказанию? — шепчу, пока он ласкает мою коленку, скользя выше и выше.
Отрывается вдруг, словно, о чем — то вспомнив.
Я уже жалею, что открыла рот. Но я так привыкла за ужином болтать, что мне сложно понять, как это сидеть с ним молча, не задавать вопросом, не учится флирту. Оказывается, это может быть приятным. Оказывается, это не вызывает внутреннего отторжения и вины. Особенно после того, как я увидела Олега со своей красивой, худой начальницей.
— К обучению. Для того, чтобы удержать мужика,
