class="p1">Утром Дарьяна проснулась рано, вставать не хотелось. Дашка лежала и наблюдала за Германом через чуть приоткрытые ресницы. Ее любимый мужчина был уже гладко выбрит, одет и что-то изучал в бумагах, стоя у окна. Герман почувствовал ее взгляд и, не отрываясь от бумаг, сказал:
— Подъем, моя милая лежебока. Нас ждет горный склон!
— Почему так рано? — нежно проворковала она.
— Дашенька, когда будет «не рано», там будет много народа. Как я тебя на лыжи поставлю? Тебя же растопчут, — улыбнулся Герман. — Даша, я завтрак заказал в номер. Сейчас принесут.
Герман не вышел из комнаты, но из деликатности повернулся к кровати спиной.
Вылезая из-под одеяла, Даша заметила девственно не тронутую подушку Германа. Значит она спала одна.
Дарья привела себя в порядок, одела спортивный костюм и подошла к Герману.
— Я готова. Где мой завтрак? — игриво проговорила она.
— Наконец-то, думал умру с голода, пока ты прихорашиваешься, — улыбнулся в ответ Герман, взял Дашку за плечи, легонько притянул к себе и поцеловал в щечку, — пойдем, моя красавица, сейчас накормлю завтраком.
Позавтракали омлетом с беконом и выпили по чашечке кофе с профитролями, не забыв покормить ими друг друга.
В восемь они уже были на склоне. Пару раз спустились с невысокого склона, Герман объяснил, как это делать правильно. Убедившись, что у Дарьяны все получается и она все усвоила, предложил подняться повыше. Поднимались на подъёмнике. Вид сверху завораживал Дарьяну, Герман это видел, наблюдая за любимой. «Как она открыта всему новому и неизведанному, совсем девчонка еще, что я делаю…», — печально думал Герман.
Перед спуском со склона Герман еще раз проинструктировал Дарьяну, но все-равно побоялся отпускать ее одну и предложил спуститься вместе, она с легкостью согласилась. Спуск прошел идеально, Дашку переполнял восторг, она вновь просилась на склон.
— Дашка, ты как капризный ребенок, «хочу-хочу-хочу», — посмеялся Герман.
Даша улыбнулась ему своей обворожительной улыбкой в ответ. Он не смог отказать Дарьяне, и они снова поднялись на склон, но спускались уже рядом, Герман постоянно просил Дашу немного притормаживать. Он очень боялся за ее безопасность. Они спустились еще пару раз.
Спустившись вниз, Герман поцеловал Дарьяну, коснувшись губами ее щеки:
— Моя милая лыжница, все, пока все, иначе ты завтра не встанешь с постели, а я буду вынужден оставить тебя в номере одну, без охраны.
Даша и сама понимала, что хватит, ноги уже начинали легонечко гудеть и наливаться тяжестью.
— Уговорил… — она, улыбаясь, посмотрела в синий омут его глаз. — Теперь куда?
— В отель. Будешь мне помогать. Юрист ты или нет… Вот и займешься договорами. Поможешь?
— Помогу, — с легкостью пообещала Даша.
Они вернулись в отель, зашли в кафе, выпили по чашечки кофе с пирожными, а потом занялись работой. Герман пояснил, что он хочет проверить и что пытается найти. Даша поняла свою задачу и приступила к работе. Она проверяла договоры, договор за договором, тщательно выписывая их номера, суммы, сроки исполнения, затем попросила принести документы, подтверждающие выполнение договоров. К обеду она, конечно, не управилась, но Герман был настойчив, и они прервались на обед.
…А затем к ним присоединился Генрих. Герман познакомил брата с Дашей и очень внимательно наблюдал за ними. Генриху Дарьяна понравилась сразу, Герман это увидел, да и Генрих этого даже не стал скрывать от старшего брата. А вот Даша к Генриху осталась почти равнодушной, мило улыбалась, отвечала на его вопросы, но смотрела на Германа своими ласковыми и очень красивыми глазами цвета жженого сахара.
«Неужели я ошибаюсь? Нет… Даша не реагирует на моего брата? Она не заметила нашего сходства? Или искусно скрывает?» — думал Герман, внимательно глядя на Дашу и Генриха.
Генрих не долго пробыл с ними, сказал, что едет на склон, предложил Даше составить ему компанию, но Дарья отказалась, сказав, что она не закончила начатое, а бросать работу на полпути не в ее правилах. Генрих уехал, а Даша и Герман продолжили свою работу.
Перед ужином Дарья положила на стол перед Германом отчет за проверенный период. Герман был поражен, ему такой отчет не предоставлял еще никто. «Этой девчонке в логике не откажешь», — Герман внимательно просматривал Дашкины записи, а она, как будто видя, где он читает, сидя в кресле, давала пояснения.
— Дарьяна, я беру тебя в штат проверяющим, — посмеялся Герман, а она лишь застенчиво улыбнулась в ответ.
По случаю закрытия сезона в ресторане был праздничный ужин, и как бы не хотели Герман и Дарья, но идти в ресторан им пришлось.
В ресторане к ним присоединился Генрих. Сидели они за одним столиком.
Генрих пытался переключить внимание Дарьи на себя, но у него это не получилось. Впервые за все время не получилось. Поняв, что Даша очарована его братом, Генрих обратил свое внимание на других дам в зале, хотя Дашу старался не терять из вида.
Перемещаясь между гостями, разговаривая со знакомыми, Герман придерживал Дашу под локоть или слегка касался ее талии. Выглядело это очень деликатно и тем не менее всем было понятно, что эта милая леди спутница владельца отеля.
Хотя, все же, Генриху удалось умыкнуть Дарью от брата на пару медленных танцев: в начале первого Герман разговаривал с кем-то из местной элиты, а в начале второго — по телефону. Может Генрих и ограничился бы одним танцем, но ему очень не понравился один тип, который постоянно крутился рядом с Дашей. Смириться с тем, что Даша с Германом, Генрих мог, а допустить, что она будет танцевать с кем-то еще — нет.
Уже после полуночи, заказав в номер вино и фрукты, братья и Дарья поднялись к себе.
В номере они еще немного посидели дружной компанией, а затем Даша ушла спать, сославшись на то, что устала, и оставила братьев одних.
Оставшись вдвоем, Генрих открыто спросил:
— Ты ее чем так увлек? Она с тебя глаз не сводит.
— Сам не знаю. А вот она меня околдовала. Все понимаю: женат, развестись не могу, познакомились не так давно, друг друга не знаем, да и молоденькая она, ничего сделать не могу… Мозг не хочет принимать реальность.
— Это с ней ты познакомился перед новым годом?
— Да…
После новогодних праздников братья вместе летали к родителям в Германию и Генрих впервые видел брата таким. Герман все две недели, что братья были у родителей, не находил себе места. Даже дома Герман не смог полностью переключиться на детей. Как только оставался один, погружался в раздумья, было видно, что его что-то тревожило и не давало покоя, пропала его веселость, появилась
