— Спасибо, мой ангел, — сказал Леон, адресовав ей ленивую улыбку. — Я всегда буду помнить это!
Девушка возмущенно покачала головой и вернулась за свой прилавок, откуда бросала на него гневные взгляды.
— Никакого чувства юмора, — сказал Леон своему визави. — В сущности нельзя же заставить всех смеяться? Почему вы хотите видеть Инглиша?
Человек провел языком по своим сухим губам.
— Послушайте, — с подобием агрессивности проговорил он. — Вы не имеете права следить за мной. Мистер Инглиш и я связаны личным делом. Это не касается никого, в том числе и вас.
— Напротив, это меня касается. Я руковожу предприятием теперь. Инглиша больше нет.
Человек внимательно посмотрел на него.
— Я этого не знал, — пробормотал он. — Но мне нечего вам сказать.
— А у меня есть, — сказал Леон, помешивая кофе. — Теперь я хозяин. Скажите мне, в чем дело?
— Значит, вы теперь будете получать деньги?
— Сколько раз я должен вам повторять это? — сердито проговорил Леон. — Вы хотите, чтобы я написал поэму, чтобы вы выучили ее наизусть?
— Но где же мистер Инглиш?
— Он отправился туда, где другой климат.
— Вы, что, собираетесь водить меня за нос и хотите, чтобы я рассердился?
— Нет, конечно, — быстро проговорил тот. — Я не знал. — Он вынул из кармана конверт и толкнул его по направлению к Леону. — Вот. Теперь мне нужно уходить.
— Не двигайтесь, — крикнул Леон, взяв конверт, на котором прочел: «От Джо Хеннеси 10 долларов».
— Это вы, Хеннеси?
Человек кивнул головой.
Леон вскрыл конверт и вынул оттуда два билета по пять долларов. Он долго смотрел на Хеннеси.
— А к чему относятся эти деньги? — наконец, спросил он.
— Я не понимаю, разве что-то не так?
— Может быть, я не знаю. Почему вы мне даете деньги?
Лицо Хеннеси покрылось потом.
— Верните мне эти деньги, — сказал он, не повышая голоса. — Я сразу понял, что вы фазан. Отдайте мне их.
Леон придвинул к нему деньги.
— Не расстраивайтесь так, я не хочу вашего фрика, — спокойным голосом проговорил он. — Я просто хочу знать, почему вы мне их даете. Судя по вашему виду, нельзя сказать, что вы можете позволить себе роскошь потерять десять долларов.
— Действительно, нет, — с горечью проговорил Хеннеси, глядя на два билета, лежавшие перед ним на столе, но не трогая их. — Я не хочу ничего говорить. Я вас не знаю.
Он встал.
— Осторожнее, — сказал ему Леон, показывая на свою карточку. — Вот кто я такой, старина, и я смогу вам помочь, если вы захотите.
— Флик, — произнес Хеннеси с неприязнью в голосе, после того, как посмотрел на карточку. — Нет, спасибо, вы ничего не сможете сделать. Я ухожу.
— Не двигайтесь, — сказал ему Леон, который нагнулся к нему, и продолжал. — Инглиш мертв. Он покончил с собой три дня назад. Вы не читаете газет?
Хеннеси весь сжался, его кулаки сжались, рот широко раскрылся.
— Я вам не верю!
— Ничего не могу поделать. Это было во всех газетах. — Немного повернувшись, он увидел кучу газет на одном из столиков. Может быть, в одной из них написано про это.
Он встал, перелистал газеты и, найдя то, что искал, принес газету и подал ее Хеннеси, потом сел на место. Хеннеси прочитал заметку. Дыхание его со свистом вырывалось из груди. Когда он окончил чтение, он опустил газету на стол и глубоко вздохнул. Горечь исчезла из его взгляда, как будто с темного окна сняли шторы.
— Итак, он действительно мертв, — вполголоса проговорил он. — Я никогда бы в это не поверил. Это слишком хорошо, чтобы быть правдой.
— Он и в самом деле мертв. Теперь послушайте меня. Я провожу следствие. Вы можете мне помочь. Почему вы платили ему деньги?
Хеннеси немного поколебался и опустил голову.
— Это не может быть для вас интересным, мистер, — сказал он. — Чем меньше об этом говорить, тем лучше. Теперь мне нужно уйти.
— Одну минутку, — твердым тоном проговорил Леон. — Вы хотите, чтобы я отвел вас в комиссариат? Вы можете быть назначены свидетелем. Вы сделаете лучше, если заговорите и побыстрее. Инглиш был убит.
Хеннеси снова позеленел.
— В газетах говорят, что это самоубийство.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Неважно, что они говорят. Я вам говорю, что это было убийство. Почему вы давали ему деньги?
— Он шантажировал меня. Вот уже одиннадцать месяцев, как я плачу ему деньги, и если бы он не умер, я продолжал бы так и дальше.
— Что он знал о вас?
Хеннеси снова поколебался, прежде чем ответить.
— То, что я сделал несколько лет тому назад. Нечто серьезное, и он обещал сообщить об этом моей жене.
— Люди, которые посещали Инглиша, тоже были людьми, которых он заставлял петь?
— Я так предполагаю. Я никогда ни с кем не говорил, но всегда были одни и те же люди. Когда я приходил в контору, то иногда встречал их. К тому же я не понимаю, что мог делать еще этот подонок.
— А есть кто-нибудь кого вы знаете?
— Да, одна женщина, которая живет на моей улице. Я видел, как она выходила из моей улицы.
— Ее имя и адрес?
— Я не знаю, нужно ли мне вам это говорить. Я не хочу причинять ей неприятности.
— Не беспокойтесь, я просто хочу проверить вашу историю. Нужно, чтобы вы мне это сказали, Хеннеси. Вы зашли слишком далеко, чтобы остановиться.
— Я ничего не понимаю, — протестовал Хеннеси. — Я больше ничего не хочу вам говорить.
— Вы так думаете? — спокойно проговорил Леон. — Инглиш был убит. У вас был отличный повод для убийства. Вы будете говорить или мне или полиции, выбирайте.
Хеннеси вытер свое мокрое от пота лицо.
— Ее зовут Мэй Митчелл. Она живет на Ботерн стрит, 23-А.
— Это уже лучше. А как Инглиш вошел в отношения с вами?
Какой-то парень зашел в мою лавку. Он сказал мне, что знает то, что я сделал. И что если я не буду ему платить десять долларов в неделю, то он скажет об этом моей жене. Он сказал, чтобы я приносил деньги каждый вторник в агентство «Молния», что я и делаю.
— Это был не Инглиш?
Хеннеси покачал головой.
— Нет, Инглиш принимал фрик. Другой был его помощник. Вероятно, Инглиш был хозяином.
— А на кого был похож другой?
— Высокий парень отвратительного вида. У него был отвратительный шрам, идущий от правого уха до рта: можно было подумать, что это след от удара бритвой. Левый глаз у него косил. Такой верзила, с которым не поспоришь.
— Дайте мне ваш адрес, — сказал Леон. — Может быть, мне понадобится снова увидеть вас.
— Я живу на Естерн стрит, 27.
— Отлично, старик, и теперь больше ни о чем не беспокойтесь. Инглиш мертв. Идите домой и позабудьте эту историю. Больше о ней не думайте.
— Значит, мне больше не надо платить?
Леон протянул руку и похлопал его по плечу.
— Нет. Если этот верзила снова придет, притворитесь непонимающим и позовите меня. Я займусь этим и сделаю так, чтобы вы ничего не боялись. Я вам это обещаю.
Хеннеси медленно встал, он помолодел на десять лет.
— Вы даже себе не представляете, что это означает для меня, — дрожащим голосом проговорил он. — Эти десять долларов меня разоряли. Мы даже не могли пойти с женой в кинематограф, и мне приходилось придумывать разные истории о том, что наши дела идут плохо.
— Ну вот, теперь все кончилось, — сказал Леон. — Я здесь, чтобы помочь вам. Если вы будете нуждаться в помощи и послушаете меня, то я сделаю все возможное, чтобы эти дг чьги вернулись к вам. Десять долларов в неделю в течение одиннадцати месяцев, так?
Хеннеси не верил своим ушам.
— Точно так, — хриплым голосом проговорил он.
— Очень на это не рассчитывайте, — сказал Леон, — но я посмотрю, что можно сделать.
Он встал, подошел к прилавку и заплатил за обе чашки кофе.
— Вы не выпили своего, — сказала девица, принимая кофе.
— У меня страшная язва, — сказал Леон, приподняв шляпу, — но спасибо за стул, я вернусь сюда, когда устану.
Он вышел на улицу вслед за Хеннеси.
Человек, который сидел около столика Хеннеси и притаился за газетой, опустил голову и смотрел, как Леон выходил из кафе. Он не переставал жевать резинку регулярными движениями. Он положил газету, встал и подошел к прилавку, чтобы расплатиться.
