Иаков и здесь показывает, насколько близко ему учение Иисуса. В притче о сеятеле из Евангелия от Марка (4:20) речь идет о посеянных семенах и о том семени, что «принялось». Добрая почва дает хороший урожай только тогда, когда люди «слушают слово и принимают» его[29]. Когда почва становится «единодушной» с посеянным семенем, оно прорастает, что в конечном итоге приводит к созреванию урожая. Если в череде повседневных дел мы способны расслышать слово истины, если насаждаемое слово находит отклик в нашей душе, это приводит к нашему спасению.
Но что делает почву доброй, что помогает нам расти? Во–первых, почву нужно очистить: отложивши всякую нечистоту и остаток злобы. Во–вторых, очищенную почву нужно удобрить (для укрепления корней), чтобы и далее пребывать ей в кротости.
Однокоренное с существительным нечистота (rhyparia) наречие (rhyparos) появляется в 2:2, где говорится о «скудной» одежде. Прилагательное и глагол (rhypareuomai) употреблены в Откровении 22:11 для обозначения моральной «нечистоты» и «осквернения» — всего, что позорит, пачкает или обесценивает нашу жизнь. Злоба — очень общее слово. Оно вытекает из понятия «зла» вообще и обозначает в самом широком смысле все, что может быть «плохого» в нашем характере или поведении. Под словом остаток в этом стихе подразумевается «избыток», «излишек», то, что осталось. Это понятие сходно с тем, как радость коринфян преизобиловала над их скорбями (2 Кор. 8:2), или с тем, какую устремленность в деле распространения Евангелия предвидел Павел по сравнению с уже достигнутыми успехами (2 Кор. 10:15). Смысл данного отрывка очень близок к Посланию к Римлянам 5:17, где это слово (perisseia) выражает способность благодати не только исправлять последствия вреда, нанесенного грехом, но и демонстрировать много большую силу. Иаков говорит, что зло укоренилось в нашей жизни как «изобилующее» понятие, потому использование в стихе слова остаток вполне уместно. Мы стараемся выполоть сорняки зла в одном месте, но обнаруживаем их в другом, они цветут буйным цветом там, где мы считали их уничтоженными. Этим автор выносит обвинительный приговор теории безгрешного самоусовершенствования в этой жизни. Наша жизнь — это беспрерывный труд, с мотыгой в руках, это борьба с нашей ветхой, порочной натурой. Здесь Иаков как нельзя более реалистичен.
Многие садовники вздыхают, признавая, что «терпят поражение» в борьбе с сорняками. Мы тоже могли бы сожалеть о поражениях в нашей духовной битве, но Иаков не представляет ситуацию безысходной. Насаждаемое слово способно нас спасти, оно обладает жизнестойкостью нового естества, ему обеспечена поддержка в виде «всякого даяния доброго и всякого дара совершенного» (17). Чтобы привести в действие его могущественные силы, нужна всего лишь кротость (prautes). Этим качеством обладал Христос, ибо Он Сам сказал: «Я кроток и смирен сердцем» (praus, Мф. 11:29). Кротость проявляется в «смиренной доброте» к людям (Адамсон). Если думать о Боге, вернее о слове Божьем, то кротость можно определить так: «качество духа или состояние, находясь в котором мы принимаем все Его деяния и Его отношение к нам как добро… никак не оспаривая»[30]. Этот дух просто говорит «да» в ответ на учение и повеления слова. Кротость — это «разум, расположенный к познанию» (Кальвин) и послушанию с постоянной готовностью внимать и принимать.
Повиновение слову Божьему (1:22—25)
Будьте же исполнители слова, а не слышатели только, обманывающие самих себя. 23 Ибо, кто слушает слово и не исполняет, тот подобен человеку, рассматривающему природные черты лица своего в зеркале: 24 Он посмотрел на себя, отошел — и тотчас забыл, каков он. 25 Но кто вникнет в закон совершенный, закон свободы, и пребудет в нем, тот, будучи не слушателем забывчивым, но исполнителем дела, блажен будет в своем действовании.
Теперь Иаков обращается к другому аспекту наших плодотворных взаимоотношений со словом Божьим. Мы слушаем (19) и принимаем его (21). Но мы также должны вникнуть в него и исполнить (22,23, 25): мы должны быть исполнителями.
Нужно проявить бдительность и не обманываться (22). Иаков предвидит возможность самообмана и предупреждает нас об этом. Выделим все ключевые глаголы в эпизоде с человеком и зеркалом (23,24), чтобы нагляднее представить себе доказательства автора Послания (25):
Представленные парами глаголы показывают, что объектом сравнения (как думают некоторые исследователи) становятся не торопливый взгляд (человек, посмотревший на себя в зеркало) и сосредоточенный взгляд (верующий со словом Божьим). И в первом, и во втором случае взгляд достаточно вдумчивый, сосредоточенный: слово рассматривающий (katanoeo) переводится как «смотрящий с размышлением, рассуждающий»[31]. Вникать дословно означает «склониться над»[32], а по отношению к Слову Божьему значит «сосредоточенно изучать». Разница же заключается в том, что происходит после этого. Человек, который «отходит» от зеркала, может услышать от повстречавшегося друга, что зеркало — не расческа и не мыло и что без помощи специальных средств, способствующих праведной жизни, зеркало не может изменить нашу жизнь.
В связи с этим Иаков предлагает нам выбор: мы можем либо обманывать самих себя дальше (22), либо благословить себя (25). Мы обманываемся тогда, когда принимаем часть за целое. Услышать и принять слово Божье — это только полдела на пути его плодотворного использования. Мы же можем остановиться на этом и начать незаслуженно гордиться собой:
«Я почти час читал Библию сегодня утром. Я помню все, о чем читал. Это было просто великолепно!» А Иаков сказал бы: «Отлично! А как насчет того, чтобы поучиться повиноваться тому слову, которое ты прочитал? Действительно ли изменился твой образ мыслей, способен ли ты исполнять то, о чем говорит тебе слово? Сумеешь ли ты жить по законам слова?» И так далее, и так далее. Мы должны быть исполнителями слова. Человек отходит от зеркала (24) и забывает то, что видел; верующий утверждается в слове Библии (25) — дословно, «остается в его присутствии». Нам необходимо научиться постоянно пребывать в слове Божьем. Оно может дать радость постоянных взаимоотношений с Божьей истиной и Божьим законом — над этой задачей придется работать всю жизнь. Эти взаимоотношения можно сравнить с глубоким и всеобъемлющим проникновением в жизнь, личность и мысли друг друга, которое возникает у супругов в счастливом браке.
Именно к такого рода «общению со словом» призывает нас Иаков, когда говорит о законе совершенном, законе свободы (25). Слову Божьему следует повиноваться не только как закону. Если следовать понятиям Ветхого Завета, закон означает «учение». Взаимоотношения между законом и человеком подобны взаимоотношениям в семье, где есть любящие родители и любимые дети (напр.: Пр. 4:1–4; 7:1–3). А во взаимоотношениях любви родители подражают Господу в том, как Он учил Своих сыновей и дочерей. Конечно, Его поучения содержат основные жизненные правила, Он предназначил Свои заповеди и постановления для соблюдения (напр.: Втор. 6:2). Но даже самые суровые и самые требовательные Его законы являются не неотвратимой повинностью, исполняемой под давлением внешнего авторитета, а лишь отцовской директивой, продиктованной Его любовью к нам.
Иаков определяет Божий закон как закон совершенный, закон свободы. Такое сочетание понятий закона и свободы немедленно возбуждает наш живейший интерес и бросает вызов современному мышлению, которое рассматривает закон и свободу как два антагонистических понятия. И здесь нам следует обратиться к Ветхому Завету Закон Бога совершенен, во–первых, потому, что совершенным образом выражает Его природу, во–вторых, потому, что совершенным образом соответствует нашей природе. Обе стороны закона — это две стороны одной медали. В Своих заповедях Бог выразил истину о Себе в виде правила, которому мы должны подчиняться[33]. Возьмем, к примеру, седьмую заповедь. На первый взгляд она не имеет никакого отношения к Богу Библии, в Котором нет места никаким земным сексуальным отношениям. Когда Бог открывается нам, мы познаем, что Он полностью и навечно верен в Своих обетованиях. Именно этот аспект Его природы находит свое полное выражение в седьмой заповеди: мы вступаем в брачные отношения с Его заповеданными обетованиями; и нам заповедано быть такими, каков наш Бог, Который никогда не нарушает данного Им обещания. Этот пример ярко иллюстрирует то, как Божий закон соответствует нашей природе, ибо мы были созданы по Его образу и подобию (Быт. 1:26–28). Мы живем истинно человеческой жизнью только тогда, когда в своем поведении уподобляемся Ему. Таким образом, седьмая заповедь и все заповеди Божьи в Его Слове, будь они в виде предписания, принципа или примера, открывают нам глаза на то, кто же мы на самом деле. Когда мы повинуемся им, мы выражаем нашу истинную готовность. Закон, служащий совершенным выражением природы Бога, так же служит совершенным средством выражения человеческой природы.
