«А когда совершенно к бою изготовятся, тогда потребно смотрить и всячески того искать, чтоб заехать от ветру или чтоб стать сверху ветра, и ежели так станут наши бастименты сверху ветру, а неприятел будет стоять под ветром, по тому может разуметися, что половина бою уже выиграно».
«А во время бою изо всех пушек вдруг с единого бастимента стрелять не велеть, чтоб неприятел[ь], то усматря, что на котором бастименту ружье все не набито, не подступил бы блиско со своим заправленным ружьем и без великого труда того бастимента не згубил».
«Всегда повинно быть в осторожности во время бою и стрелять ис половины пушек, а другая бы половина пушек всегда была готова, чтоб было чем боронитися от неприятеля».
«Когда бы капитан-паша намерение свое возимел иттить в порт, тогда ему должно поставить знак над пеноном от маистра по правую сторону, тогда за тем знаком все протчие бастименты за ним иттить повинни».
«И пришед на подобное место, надлежит учинить совет по окончании перваго боя».
«И паки по советовании могуг иттить внов[ь] на неприятеля и зачать битву, обаче по совету, на котором все началники что положат».
«На прочих на всех бастиментах должно тогда быть по единому засвеченному фанарю, чтоб все бастименты в ночном плавании един от другова был виден и един з другим блиско бы не сходились».
Из вышесказанного очевидно, что инструкция была достаточно подробной и затрагивала все основные вопросы управления. При этом подчеркивалась важность занятия наветренного положения и дисциплины в бою.
Интересно отметить следующую особенность: сами турки были слабыми моряками, но на их службе находились греки, берберы (выходцы из Алжира, Туниса и Триполи), жители Румелии, бывшие настоящими моряками и прекрасными пиратами.{116} Однако все они при этом не очень желали служить туркам, что отрицательно сказывалось на боеспособности турецкого линейного флота.
Самыми же важными преимуществами турецкого флота были его многочисленность,[35] действия вблизи своих баз и портов, и самое главное — отсутствие какой бы то ни было угрозы от русского флота. Нужно также отметить, что турецкий флот имел в своем составе линейные корабли даже самых крупных рангов, в том числе 100-, 96- и 84-пушечные, чем также не уступал русскому флоту.[36]
Завершая обзор турецкого флота, нужно остановиться на встречающейся в источниках турецкого, греческого и русского происхождения по теме нашего исследования классификации турецких кораблей, действовавших на Азовском и Черном море. Сначала обратимся к турецким и греческим источникам, поскольку они дают практически идентичные определения: галион, калион или корабль (трехмачтовый, двух- или трехдечныи корабль), фуркат, фаркат или фрегат (корабль класса фрегата), курвет или корвет, галера, кончебас, бригантина,, галиот.{117} Что же касается русских источников, то здесь речь идет о записях шканечных журналов кораблей Азовской флотилии и донесений и писем ее командиров. Здесь упоминаются такие классы, как корабль, фрегат, шебека,- галера, полугалера.{118}
Однако любые преимущества и достоинства вооруженных сил Османской империи в целом и ее флота в частности сводились на нет низким уровнем турецкого главного командования,[37] при том что главнокомандующим в турецкой армии являлся по должности великий везир, чуждый армии, а часто и совершенно некомпетентный в военных вопросах.{119} И хотя в среднем уровень турецкого генералитета (пашей) был сравнительно высок (но и он, тем не менее, в целом уступал подготовке русского командного состава), на ситуацию это влияло мало, так как большинство офицерских должностей просто покупалось.{120} Этот недостаток очень существенно сказался на действиях турок в годы войны. Достаточно сказать, что даже наиболее просвещенные из турецких сановников, в частности Ресми-эфенди, и после Чесмы продолжали говорить о хорошем состоянии турецкого флота и случайности его гибели в Чесменской бухте. «Но по закону успехов… с первого нападения флот из старого хлама… уничтожил… наш прекрасный флот (курсив наш. — Авт.), столкнувшись с ним в Чешме… Но примечательнее всего следующее обстоятельство. Для порядочного флота весьма трудно провести даже одну зиму в Архипелаге. Между тем, при особом покровительстве судьбы, неприятель три года сряду, зимой и летом шатался по этим опасным водам без малейшего труда и даже нашел средства запереть Дарданеллы своей эскадрой, так что ни один наш корабль не мог выйти из пролива. Все это одна из тех редкостей, которые у историков называются хо-дисе-и-кюбра, великим событием, потому что они выходят из порядку натуры судьбы и в три столетия раз случаются».{121} Про остальных же и говорить не приходится: количество ошибок, допущенных только в 1769–1770 гг., было таково, что его с избытком хватило бы на несколько проигранных войн. Дошло даже до того, что чурки предъявили Венеции претензию за пропуск ею русских судов в Средиземное море!{122} Все вышесказанное в полной мере относилось и к командованию турецким флотом.
Дополнительно усугубляло проблему управления турецким флотом отсутствие у него полноценного боевого (не пиратского[38]) опыта (турецкие армейские командиры хотя бы имели опыт участия в боях). Кроме того, и в тех войнах и кампаниях, в которых флот участвовал, он больше терпел неудач, чем одерживал побед. Регулярные морские действия вообще являлись ахиллесовой пятой турок. В 1571 г. их большой галерный флот был разбит испано-венецианским флотом при Лепанто. В войне 1645–1669 гг. с Венецией уже турецкий корабельный флот потерпел целый ряд крупных поражений. Так, в июне 1651 г. венецианская эскадра из 60 кораблей нанесла поражение туркам, имевшим более 100 кораблей. А в июле 1656 г. морские силы Венеции разгромили турецкий флот у самого входа в Дарданеллы.{123},[39] Более того, венецианцы даже блокировали Дарданеллы и захватили ряд важнейших островов: Тенедос, Лемнос, Самофракию. Не раз били турок на Черном море в XVI–XVII вв. донские и запорожские казаки, которым дважды удалось даже нанести серьезный ущерб Константинополю.
Правда, в конце XVII в. туркам удалось достичь некоторых успехов в развитии корабельного флота, о чем, кстати, и сообщал Петру I упоминаемый нами выше русский посол в Константинополе начала XVIII в. П.А. Толстой. В частности, он писал: «У турок морской флот [карабли и каторги] суть в Константинополе… и по иным местам, ныне числом вооруженных и невооруженных 30 караблей, в котором числе 2 карабля безмерного величества… (но при этом подчеркивал, что. — Авт.) не так способно могут у них строится карабли, как галеры…».{124} Далее же он указывал: «Суть еще из Константинополя зело искусные в поведениях и в строю морском, и глаголют, что нынешние начальные люди турецкого морского флота превзошли многим прежних в поведении свои флоты по морю и в бою на море с християны, прежде сего трепетали слышать имени християнского на море и боялись флоты их, а ныне не имеют той мысли, которую имели прежде по морю от християн…».{125}
Однако Русско-турецкая война 1735–1739 гг., ставшая последней до 1768 г. войной, в которой участвовал турецкий флот, показала, что его проблемы далеко не решены. И это при том, что многочисленный флот Османской империи боролся в ней с вооруженными лодками и ботами, а не с равным себе противником. Во-первых, четко проявились присущая туркам медлительность и необходимость значительного времени на раскачку, почему для достижения успеха в борьбе с ними на море нужны были быстрота и внезапность собственных действий. Так, если в 1737 г. турецкий флот появился в Азовском море, уже когда русская флотилия действовала у Арабатской стрелки, то в 1738 г. он не допустил перехода флотилии Бредаля к Геничи, а в 1739 г. заблокировал, наконец, как Таганрогский залив, так и место возможной переправы у Геничи.{126}Во-вторых, стала очевидной крайне низкая эффективность артиллерийского огня турецких кораблей.[40] И, наконец, в-третьих, турки продемонстрировали явные признаки нежелания или неумения проводить решительные операции. Как следствие, турецкий флот смог только парализовать действия Донской флотилии П.П. Бредаля, уничтожить же русские суда у турок так и не получилось.
Тем не менее, для победы туркам хватило и этого, причем добились они ее достаточно легко. Результатом стало самоуспокоение турецкого командования, полностью уверовавшего в свои силы, что сыграло с ним злую шутку в 1769–1771 гг.
Сводная характеристика главных достоинств и недостатков турецкого флота накануне Русско-турецкой войны 1768–1774 гг. Достоинства Недостатки Многочисленность морских сил Безалаберность и беспечность Стойкость в бою отдельных кораблей Слабый командный состав Действия вблизи своих портов Слабость совместных действий — Отсутствие серьезного военного опыта — Низкий уровень артиллерийской стрельбы
В целом же, война 1768–1774 гг., начатая Турцией как превентивная, в борьбе с растущим влиянием России и ради решения внутриполитических проблем, оказалась столь неумело и слабо подготовленной, что до сих пор приводится в турецкой историографии как образец упадка и разложения в янычарских войсках и как «образец чистого безумия со стороны Мустафы III».{127} Султанский двор, переняв византийскую пышность, погряз в коррупции и разврате. На него тратились огромные суммы, при том что страна давно испытывала тяжелые финансовые проблемы. Во всех звеньях чиновничества и военного командования царили казнокрадство и взяточничество.{128} Описывая кризис Турции второй половины XVIII в., турецкие авторы «Тариха» — официальной кемалистской «Истории» — образно говорили, что порядки и обычаи управления пришли в расстройство как в центре, так и в эялетах (на местах). «Было достаточно денег и кинжала, чтобы все устроить, всего добиться. Тот кто обладал средствами или опирался на вооруженную силу янычар и сипахиев, действуя подкупом или угрозой, мог достичь самых высоких чинов, даже места великого везира и шейх уль-ислама».{129}
